Том 12. Пьесы 1908-1915
Шрифт:
Каменщик. Да что ты, господь с тобой! (Снял картуз.)Мне вспоминать нечего… Что такое?
(Таня смотрит на старика, улыбаясь, Павел смеётся. Взглянув на них, Никита надел картуз и сердито отмахивается.)
Каменщик. Поди ты к богу! Я думал — взаправду что-нибудь. Экой безобразник! Я втрое старше тебя…
(Гневно ушёл в сторожку.)
Яков (торжествуя). Видали?
Павел.
Таня. Странно! Чего он испугался?
Яков (с гордостью, оживлённо). Я могу испугать кого хотите! Любому человеку уставлюсь в глаза и начну: «А что я про вас знаю, что слышал!» Конечно, я ни черта не знаю, но человек обязательно испугается — ведь у каждого есть что-нибудь, что он скрывает, ну, а я веду себя так, будто мне все тайны известны! Понимаете?
Павел. И дураки же люди…
Яков. Особенно с барышнями удается это. Я любую барышню в полчаса могу до слёз довести.
Таня. Это — гадость! Вам не стыдно?
Яков. Да ведь я шучу! Чего же стыдиться?
Таня. Это очень стыдно — издеваться над девушками.
Яков. А вы как издеваетесь над нами? Ага! И вообще — ведь вам понравилось, когда старик испугался?
Таня. Вовсе нет!
Яков. А зачем улыбались?
Таня. Я не улыбалась.
Павел. Не спорь — понравилось. Это он ловко сделал. Вы здесь будете? Я пойду рубашку сменить, вспотел.
Яков. Сядемте, а?
Таня. Не хочу.
Яков. Не сердитесь на меня! Послушайте: лягушку, животное болотное, склизкое, тиская — получаем ощущение отвращения!
Таня (удивлённо). Что такое, как?
Яков (повторив). Это называется — бонмо!
Таня (смеясь). Фи, какая гадость! И ещё — бонмо! Это вы сами выдумали?
Яков. Сам.
Таня. Неправда!
Яков. Честное слово! Смешно ведь?
Таня. Нисколько.
Яков. А вы смеялись! Какая вы капризная — ужас!
(Несколько секунд сидят молча.)
Яков (уныло). А один актёр сказал: «Лучше иметь небольшой ум, чем большой чирей». Нравится вам?
Таня (улыбаясь). Вы удивительно глупый!
Яков (весело). Лишь бы удивить вас, а чем — всё равно! Нет, какая вы капризница! Вот уж, наверное, приказчики в магазинах не любят вас!
Таня (обиженно). Я вовсе не желаю, чтобы меня любили приказчики.
Яков. Почему же? Среди них такие красавцы есть…
Таня. Ах, оставьте, пожалуйста!
Яков.
Ф-фу… Замучили вы меня!Таня (вставая). Идёмте чай пить… мученик!
Яков. Идите… Я сейчас приду.
(Показывает кулак вслед ей, потом высунул язык.)
Таня (обернувшись). Я устала очень…
Яков (вскочив). Эх, жаль! (Бормочет.)Погоди, милая, ладно!
(В саду голос Мастакова: «Лёг бы ты, уснул!»)
Харитонов (в калитке). Спать не хочу, я говорить хочу.
Мастаков. Ну, о чём говорить?
Харитонов. А вот сядем на любимое твоё место… Не жаль было тебе рощу вырубать?
Мастаков. Жаль.
Харитонов. То-то! Вон сколько от неё осталось — в зубах поковырять нечем. Садись? Слушай — что ты сегодня какой — нехороший, неласковый, а?
Мастаков. Ну, полно…
Харитонов. Думаешь — если я выпил, так ослеп? Выпивши, я всё насквозь вижу, между прочим. Всё ты суёшься из угла в угол, оглядываешься, а?
Мастаков. Ну, что там? Так это. Думается о разном. Я вот строиться люблю — строение украшает землю. Земля у нас — бедная…
Харитонов. Неправда! Ба-агатая земля! Грабят её, грабят, а ограбить никто не может!
Мастаков. И люди непрочные…
Харитонов. И купец грабит, и чиновник, и всяк живой человек, а — Россия живёт, слава те, господи! И будет жива во веки веков. Нет, почему ты октябрём ходишь, хоть шубу при тебе надевай, а? Полковница требуется? Что ж, дама она такая, что каждому желанна… Венчаешься?
Мастаков (угрюмо). Не пара мы. Не знаю…
Харитонов. Отчего? Ведь она — по мужу важна, а сама, говорят, из простых… Певица, что ли, какая-то… И вообще, — хороша Анненька, а прошлое — дрянненько!
Мастаков (строго). Прошлое не должно касаться нас.
Харитонов. Ну, ежели оно в костях…
Мастаков. Как это — в костях?
Харитонов. Ну, в душе, что ли. Наше прошлое — не дёготь на воротах, его не выскоблишь… нет, брат!
Мастаков (вставая). Ты извини, кум, я пойду… мне надо подумать об одном деле.
Харитонов (вслед ему). О падчерице подумай! Довольно уж канители, пора за дело…
(Никита выглядывает из сторожки.)
Харитонов. Это кто там?
Каменщик. Я… (Выходит.)Я пожаловаться тебе, Яким Лукич…
Харитонов. Жалуйся. Ну?