Том 12. Пьесы 1908-1915
Шрифт:
Ладыгин. Ну, уж извините! Вы не можете знать…
Ольга. Вы — почти дитя, хотя и красивый мужчина. Вы очень — извините! — сильное животное, но мало человек, очень мало!
Ладыгин. Человек — прежде всего — физика… (Дел[ает] поп[ытку] об[нять] её.)
Ольга. Ну, это грубо, и я больше не стану говорить с вами. (Почти с тоской.)Как скучно здесь! Хоть бы кто-нибудь пел, хотя бы немножко музыки… Все живут, точно во сне…
Ладыгин.
Ольга. Я подумаю.
Ладыгин. Умоляю.
Ольга. Тише!
Букеев (пристально смотр[ит] на Ольгу). Хорошо сейчас один рыбак сказал: «Ежели, говорит, всё от ума делать, так это тоже глупость будет!» Вы согласны?
Ольга. Не знаю, право.
Ладыгин. Я — совершенно согласен. Не люблю умных людей.
Букеев. Вам не холодно?
Ольга. Немножко…
Ладыгин. У меня дядя математикой занимается и всё о теории вероятностей говорит, — нестерпимо скучно.
Букеев. Даме холодно — скажите, чтоб ей принесли плед или шаль.
Ольга. Платок у меня в комнате, Дуняша знает. (Ладыгин, недов[ольный], уходит, насвистывая.)
Букеев. Надоел он вам?
Ольга. Почему?
(Букеев молча целует ей руку.)
Ольга. Что это значит?
Букеев. Так. Это не обижает вас, надеюсь.
Ольга. Нет. Но — удивляет.
Букеев. Не удивляйтесь. У меня душа наполнена чувством благодарности к вам.
Ольга. За что?
Букеев. За то, что вы есть, вот такая неотразимо властная, такая красавица, за то, что я имею счастье знать вас. (Торопливо и тяжело бормочет.)Благодарю вас…
(Ольга смотрит на него.)
Букеев (усмехаясь). Там, на берегу, вы стояли, задумчивая такая, в сторонке от всех, и уж не знаю почему — но очень тронуло меня это.
Ольга. Что именно?
Букеев. Да вот — что в стороне от людей… вы стоите.
Ольга. Вы ошибаетесь, если думаете, что я избегаю людей. Особенно я люблю весёлых людей.
Букеев. Жаль, что я не умею быть весёлым!
Ольга. Что же вам мешает?
Букеев. Да так… не знаю что…
Ольга. Вы богатый, независимый человек.
Букеев. Независ[имых] людей нет, я думаю.
Ольга. Вот как? Почему?
Букеев. Ну… например: если чего-нибудь хочешь, так уж зависишь от предмета своих желаний.
Ольга.
Желайте возможного.Букеев. Всё кажется возможным, а полное счастье недостижимо.
Ольга. Удовлетворитесь неполным.
Букеев. Обидно. Человек жаден.
(Ладыгин нес[ёт] шаль, за ним Жан.)
Жан. Давно пора ужинать.
Ладыгин. Да! Пора. Извольте.
Ольга. Спасибо.
Жан. Но все разбрелись, а Яков Сергеич на ступ[еньках] террасы рассказывает Верочке, Нине Аркадьевне о каких-то чудесах науки, — не рассказ, а мёд и перец! Удивительный муж у вас, Ольга Борисовна! Его даже камни могут слушать.
Ладыгин. Был такой проповедник, который тоже… «Аминь, — ему грянули камни в ответ».
Жан. Это было в хрестоматии.
Ладыгин. Не знаю, может быть. Позвольте, хрестоматия — это сборник стихов, книга?
Жан. То — книга, а то — остров в Тихом океане.
Ладыгин. Никогда не слыхал. Будемте ужинать, а?
Букеев. Жан — зови! (Пред[лагая] Ольге руку.)Позволите?
Ольга. Спасибо.
Ладыгин. «Аминь! — ему грянули камни в ответ». Это очень хорошо сказано. А вообще я не люблю стихов, — ужасно трудно читать их! Запятые не на месте, и слова переставлены нелепо. А вам, Ольга Борисовна, нравятся стихи?
Ольга. Хорошие — да. (Вз[дохнув].)Как хочется музыки послушать!
Букеев. Можно послать в город, там есть старичок один.
Ольга. Нет, не беспокойте старичка. Ваша племянница — не играет?
Букеев. Верочка? Не знаю… Она у меня недавно живёт, ещё года нет…
Ольга. Сирота?
Букеев. Да. Сестра моя умерла, Вера осталась с вотчимом, а он такой авантюрист, гуляка…
Ладыгин. Вот авантюристов я люблю, интересные люди!
Жан. Прошу за стол!
(Идут Нина, Верочка, Богомолов.)
Богомолов. Каждый из нас чувствует себя творцом или рабом некой «истины», и каждый стремится укрепить её в жизни, — вбить свой гвоздь в мозг ближнего. Это глубоко отвратит[ельное] стремление…
Букеев. Ваш супруг неутомим.
Ладыгин. Какая-то думающая машина.
Ольга (оглядываясь на него). Вы очень откровенны.
Букеев. Н-да…
Ладыгин. Виноват! Это я нечаянно сказал…
Ольга. Яков!
Богомолов. Да?
Ольга. Сядь рядом со мной.
Богомолов. Прекрасно!
Жан. Усаживайтесь, синьоры!