Том 15. Дела и речи

Вот что я могу ответить господину Беррье.

Вы видите, господа, что в этом споре монархия не может сослаться ни на пользу, ни на политическую устойчивость, ни на финансовые гарантии, ни на общественное процветание, ни на право, ни на факты.

Теперь — так как пора уже подойти к этому — выясним, в чем же смысл нападения на конституцию, которое лишь маскирует нападение на республику?

Господа, я обращаю этот вопрос к старейшим, к поседевшим, но по-прежнему наиболее влиятельным вождям монархической партии, к тем, кто, как и мы, были членами Учредительного собрания, к тем, с кем я не смешиваю — объявляю об этом — благородную молодежь из их партии, которая следует за ними лишь скрепя сердце. Я не хочу никого оскорблять, я уважаю всех членов этого собрания, и если у меня вырвется какое-нибудь слово, которое может обидеть кого бы то ни было из моих коллег, я заранее беру его обратно.

Но все же я не могу не сказать этого: раньше были такие роялисты, которые…

Г-н Калле.Вам об этом кое-что известно. (Восклицания слева. Возгласы: «Не прерывайте!»)

Г-н Шаррас (обращаясь к Виктору Гюго).Покиньте трибуну!

Виктор Гюго.Очевидно, нет больше свободы трибуны! (Протесты справа.)

Председатель.Спросите у господина Мишеля, депутата от Буржа, упразднена ли свобода трибуны?

Г-н Суби.Она должна существовать для всех, а не для одного.

Председатель.Господин Суби, ораторы меняются, а Собрание остается все тем же. Оратор сам создает себе аудиторию. Об этом вам было сказано позавчера, и сказал это господин Мишель, депутат от Буржа.

Г-н Ламарк.Он сказал как раз обратное.

Председатель.Ну, это мой вариант.

Г-н Мишель, депутат от Буржа (с места).Господин председатель, позвольте мне сделать небольшое замечание. (Председатель знаком выражает согласие.)Вы вывернули наизнанку то, что я сказал вчера. И сказанное мной принадлежит не мне. Мысль эту высказал величайший из ораторов семнадцатого века — Боссюэ. Он не говорил, что оратор создает аудиторию; он сказал, что аудитория создает оратора. (Возгласы слева: «Превосходно! Превосходно!»)

Председатель.Если даже перевернуть эту сентенцию, то суть дела от этого не изменится: оратор неизбежно оказывает воздействие на собрание, а собрание на оратора. Сам Руайе-Коллар, отчаявшись в попытках заставить аудиторию выслушивать известного рода высказывания, говорил ораторам: «Заставляйте себя слушать». Я заявляю, что не имею возможности в равной мере обеспечивать тишину для всех ораторов, столь не похожих друг на друга. (Шум и веселое оживление на скамьях большинства. Ропот и различные интерпелляции слева.)

Г-н Эмиль де Жирарден.Какое вы имеете право наносить оскорбления?

Г-н Шаррас.Это наглость!

Виктор Гюго.Господа, на цитату из Руайе-Коллара, обращенную ко мне господином председателем, я отвечу цитатой из Шеридана, который сказал: «Когда председатель перестает защищать оратора, свобода трибуны ликвидируется». (Продолжительные аплодисменты слева.)

Г-н Арно, депутат от Арьежа.Мир не видал подобной пристрастности.

Виктор Гюго.Итак, господа, о чем же я говорил? Я говорил, в связи с агрессией, направленной ныне против республики, и желая извлечь поучительный вывод из факта этой агрессии, что были роялисты и раньше. Этих роялистов, с которыми, в силу семейных традиций, могло быть связано детство многих из нас и, в частности, мое детство, поскольку мне об этом все время напоминают, этих роялистов хорошо знали наши отцы, и наши же отцы с ними боролись. Так вот, эти роялисты провозглашали свои принципы в самый момент опасности, а не после того, как она миновала! (Возгласы слева: «Превосходно! Превосходно!»)Они не были гражданами, пусть, но они были рыцарями. Они совершали ужасное, безумное, нечестивое, отвратительное дело — вели гражданскую войну, но они действовали открыто, а не занимались провокациями. (Горячее одобрение слева.)

Перед ними стояла во весь рост юная, грозная, трепещущая от гнева, великая, всемогущая и прекрасная французская революция, которая посылала против них майнцских гренадеров, считая, видимо, что легче справиться с Европой, чем с Вандеей.

Г-н де Ларошжаклен.Это верно.

Виктор Гюго.Они стояли с нею лицом к лицу, сопротивлялись ей, но не хитрили, не вели себя как лисица со львом. (Аплодисменты слева. Г-н де Ларошжаклен кивает в знак согласия.)

Виктор Гюго (г-ну де Ларошжаклену).Это относится к вам и к вашему имени; я отдаю должное вашим соратникам. Они не похищали у этой революции одного за другим ее принципов, ее завоеваний, ее оружия, чтобы использовать их против нее же, они хотели убить ее, а не обокрасть! (Возгласы слева: «Браво!»)

Люди отважные, убежденные и искренние, они вели честную игру и не позволяли себе утром кричать двадцать семь раз подряд: «Да здравствует республика!», а потом, в тот же день, являться в Национальное собрание и невнятно бормотать: «Да здравствует король!» (Одобрительные возгласы слева. Крики: «Браво!»)

Г-н Эмиль де Жирарден.Они не посылали денежных подачек раненым бойцам Февраля.

Виктор Гюго.Подведем в двух словах итог всему мною сказанному. Традиционная монархия, легитимная монархия во Франции умерла. Она — факт, который был, но которого больше не существует. Восстановленная легитимная монархия привела бы к хроническим переворотам, к замене плавного общественного развития периодическими потрясениями. Республика, напротив, означает прогресс, воплощенный в самой форме правления. (Одобрительные возгласы.)

Покончим с этой стороной вопроса.

Г-н Лео де Лаборд.Прошу предоставить мне слово. (Долго не прекращающееся движение в зале.)

Г-н Матье Бурдон.Легитимная монархия просыпается.

(Г-н де Фаллу поднимается со своего места.)

Голоса слева.Нет! Нет! Не прерывайте! Не прерывайте!

(Г-н де Фаллу подходит к трибуне. Бурное волнение в зале.)

Голоса слева (оратору).Не разрешайте им говорить! Не разрешайте!

Виктор Гюго.Я не разрешаю прерывать себя.

(Г-н де Фаллу поднимается по ступенькам, подходит к председателю и обменивается с ним несколькими словами.)

Виктор Гюго.Достопочтенный господин де Фаллу настолько забыл о правах оратора, что просит разрешения прервать его не у самого оратора, а у председателя.

Г-н де Фаллу (вернувшись к подножию трибуны).Я прошу вас дать мне разрешение прервать вас.