Том 15. Сестра милосердная

— А то, что моя расписка будет отослана ему. И Бог весть, как подействует на него вся эта история!

Что-то дрогнуло в сердце Иры. Огромное чувство жалости к возможному горю старого князя защемило ее сердце. Перед ее духовным взором предстал добрый старик, его открытое, благородное лицо, глубокие, печальные глаза, полные сочувствия к людям. И он всегда был так добр к ней и ее брату Андрею. Особенно к Андрюше, который благодаря исключительным заботам Юрия Львовича мог достичь в искусстве того, чего достиг сейчас… Ведь не будь старого князя, не видеть Андрею Италии! А как дивно относился он к молодому художнику! Как к родному сыну…

И вот этот прекрасный человек, этот рыцарь духа, каких не много встречается на белом свете, должен будет перенести отчаянную боль разочарования в сыне, которого он так любит! Нет, не следует заставлять страдать такого человека. Невозможно подвергать его жизнь опасности… Ставить на карту его здоровье, благополучие, все! Надо не иметь сердца, чтобы решиться огорчить его. А между тем взять чужие деньги без спроса из кассы — могла ли решиться на это она — Ира?

Она решила переговорить с Ильей Ивановичем Донцовым обо всем откровенно и просить его помощи, просить разрешить ей на несколько дней взять триста рублей из кассы магазина.

Ира тут же поделилась своей мыслью с молодым человеком.

Вадберский, однако же, не одобрил ее:

— Ах, сестричка, вы и понятия не имеете, что за люди все эти хозяева магазинов и их управляющие! Они боятся за свои сотни, как скупой за сокровища. И наверное денег не даст этот ваш Донцов. И мой несчастный отец…

— Вы бы побольше думали о вашем действительно несчастном отце, прежде нежели играть на скачках, — холодно остановила юношу Ира.

— Maris Dieu… (Но Бог мой!) Раз дело сделано… Снявши волосы, по голове не плачут… Или, наоборот, сняв голову, по волосам не плачут… — так кажется, жалко иронизировал юнкер. — Теперь же мне остается только молить вас о вашем великодушии, Ирина Аркадьевна. Дайте мне эти несчастные три сотни завтра, и вы увидите, что не в субботу даже, а в пятницу вечером я верну их вам. Я же клянусь вам всем святым и даю вам еще раз мое честное слово, что мой знакомый обещал мне дать деньги не позднее пятницы утра.

Ира взглянула еще раз на Валерьяна. Он казался искренним.

— Хорошо, — подумав с минуту, произнесла она. — Я постараюсь достать вам эти деньги. Что у нас сегодня? Понедельник? Завтра, может быть, вы получите их, но с условием — в пятницу перед закрытием магазина вы мне принесете их, Валерьян Юрьевич, обратно!

— Но, само собой разумеется, что принесу. Как можете вы сомневаться в этом. Я же дал вам мое честное слово!

— Хорошо. Завтра приходите в двенадцать часов. Постараюсь помочь вам. А теперь велите остановиться вон у того дома. Мы приехали.

Ира, едва пожав руку молодому князю, выпорхнула из пролетки.

— Ирина Аркадьевна — вы ангел… Вы — само великодушие… Вы — героиня! — говорил ей вслед Валерьян.

Но она уже не слышала. "Завтра же попрошу на три, четыре дня у Донцова эти несчастные деньги. И если Илья Иванович разрешит…" — думала Ира.

Надя и Жура, встретившие Иру у дверей, уже повисли на ее шее, лишая возможности думать о чем-либо ином, что не касается их. Из столовой спешила Зинаида Юрьевна. Ей Ира не обмолвилась ни словом о визите Валерьяна, уважая его просьбу сохранить строжайшую тайну.

Теперь в короткие часы домашнего отдыха она забыла все свои заботы и тревоги.

И только ночью, когда Зинаида Юрьевна уже заснула, Ира все еще терзалась исходом завтрашнего разговора с управляющим и невозможностью спасти от неприятности старого князя.

И только под утро, на заре, она уснула.

Маленький, толстенький Илья Иванович, тяжело пыхтя и посапывая, сидел в кассе перед Ирой и глядел на нее с заметным недоумением. А Ира, спокойная, уравновешенная, как всегда, говорила:

— Я понимаю, что моя просьба чересчур смела и может вам показаться даже дерзкой, но Илья Иванович, я прошу разрешить мне взять эти деньги на четыре дня не ради себя, не из каприза или случайной прихоти, а ради человека, достойного и благородного, которому всем обязана моя семья. Конечно, нужно иметь много доверия ко мне, чтобы позволить воспользоваться этой суммою из кассы. Я это понимаю отлично. Вы же почти не знаете меня. Вы и так оказали мне большое внимание, когда взяли меня на место благодаря протекции Зинаиды Юрьевны, и… я это умею, верьте мне, ценить… Теперь прошу вас увеличить это доверие и помочь мне выручить из беды моего родственника.

Ира замолкла и подняла на управляющего свои честные глаза. Эти глаза никогда не лгали. Они как нельзя лучше отражали ее светлую душу.

Илья Иванович думал: "Вот девушка, которая могла бы, не говоря ни слова, взять у меня из кассы несколько сотен рублей и не сделала этого. Она чистосердечно обратилась ко мне с просьбой. Надо такую честность ценить и поощрять. Тем более что Басланова не чета другим здешним. Она из хорошей, благородной семьи и деньги отдаст".

Илья Иванович решил выручить Иру, дал разрешение взять до субботы необходимую сумму и посоветовал девушке не рассказывать никому из сослуживиц об ее займе.

— Только уж потрудитесь к субботе, чтобы денежки были налицо, — произнес он в заключение. — И расписку мне дайте для всякого случая.

— Конечно, дам расписку, — весело отвечала девушка и стала горячо благодарить старика.

Тяжелое бремя свалилось с плеч Иры. Теперь старый князь Юрий Львович ничего не узнает и ничто не нарушит его спокойствия.

Передавая конверт с деньгами Валерьяну, Ира взяла с него два обещания. Одно — возвратить деньги не позже вечера пятницы. Другое — никогда больше не играть на скачках ради своего старика отца.

Валерьян поклялся ей тут же исполнить все, что она требовала. Попутно рассыпаясь в благодарностях, благословляя Иру, он божился ей в том, что с нынешнего дня не переступит порога тотализатора, и так лебезил и заискивал перед девушкой, что окончательно опротивел своей приторностью, и она была рада-радехонька, когда непрошеный «братец» исчез из ее клетушки-кассы.

Глава 8

Какою полною переживаний проходила для Иры эта неделя! Задумчивая возвращалась теперь девушка в «хибарку» на Васильевском острове. И ни Надя, ни Жура, ни участливые вопросы Зинаиды Юрьевны не могли развлечь ее, вызвать на откровенность. Когда Ира брала деньги под расписку у Ильи Ивановича, то ни на минуту не сомневалась в порядочности Валерьяна. Он казался таким искренним и несчастным в те минуты. Девушка не могла не поверить ему. Теперь же, по мере приближения срока отдачи, сердце Иры стало все чаще сжиматься от тяжелого предчувствия. А что если он не отдаст? Что, если обманет? Ведь если она и знает молодого князя, то с самой нелестной стороны. Его поступок с Катей, его льстивое поведение при последней их встрече, все это было весьма неприятно. И все-таки в глубине души Ира надеялась на благоприятный исход дела.

"Он отдаст. Не может быть, чтобы не отдал. Ведь он заверил меня своим честным словом!" — мысленно успокаивала себя девушка.

В таких сомнениях прошли три дня. Наступила пятница. Ира Басланова плохо спала в ту ночь. Со смутным чувством грядущего бедствия поднялась она утром. Нехотя выпила стакан кофе, поданный ей Дашей, исполняющей теперь роль няньки, кухарки и домоправительницы, и, отказавшись от завтрака, спешно вышла из дома. Убийственно медленно тянулся этот день для Иры. Каждый раз, как отворялась дверь магазина и входили покупатели, она невольно обращала глаза к входу. Не Валерьян ли? Но его не было. Впрочем, помня обещание юноши быть у нее вечером, Ира была более или менее спокойна днем. Но чем ближе подходил назначенный час, тем сильнее и мучительнее становилась ее тревога.