Том 17. Гроб из Гонконга

Через два дня после того, как Джонни достал схемы сигнализации, Марта спустилась на большую террасу, где остальные сидели и читали газеты. Она была в отличном настроении. Фло приготовила завтрак, который ей пришелся особенно по вкусу. Марта не помнила лучших отбивных и пришла в такое хорошее настроение, что даже кивнула Джонни вместо того, чтобы нахмуриться. Она уселась.

— Теперь слушайте. Здесь у меня небольшой список, — она помахала листком бумаги. — Вот в чем фокус операции: мы очищаем сейфы, а владельцы еще неделю-другую не знают, что их ограбили. Так мы успеем обработать четыре или пять сейфов и смоемся, прежде чем копы всполошатся. — Она молчала. Все взгляды были устремлены на нее в ожидании. — Никакого чуда здесь нет. Я знаю, у кого есть стоящие драгоценности, знаю, где эти люди и что они делают. Особой хитрости тут нет: я вычитала все необходимое в светской хронике местной газетенки. Например, миссис Ловенстейн, у которой драгоценностей на 180 тысяч, легла б клинику и пробудет там три недели. У нас есть схема установки ее сейфа. Мы идем туда, забираем камушки, а миссис Ловенстейн не узнает, что потеряла свое добро, пока не вернется из клиники. Ею мы и займемся для начала. Теперь следующая… миссис Уоррен Хрэйл. У этой драгоценностей на 650 тысяч. В конце недели она уезжает с мужем на рыбалку и проведет в море пять недель, а мы тем временем выпотрошим ей сейф. Вот миссис Джексон, у нее на 400 тысяч. Она тоже отправится в плаванье на яхте. Есть и риск, что она возьмет кое-что с собой, но все же. Все эти олухи надеются на свои сейфы, поэтому они оставляют ценности дома. Да и чего им беспокоиться? Все застраховано. Понимаете? Или вот миссис Лэмпсон… 350 тысяч. Она на Багамах, развлекается подводной охотой. С собой она ничего не захватила, значит, будет наше. Как вам это нравится?

Генри уже слышал все это. Он ограничился кивком и посмотрел на Джонни, который сидел, уставясь в пространство.

— Звучит, — согласился тот, — если ты, конечно, не напутала с фактами.

— Здесь-то нам и пригодится Джильда. — Марта повернулась к девушке. — Вот что надо сделать…

Бейнс служил дворецким у миссис Ловенстейн уже десять лет. Его импортировали из Англии, а в прошлом его услугами пользовались два титулованных семейства из самых знатных. Соблазненный огромным жалованьем, предложенным миссис Ловенстейн, он согласился приехать в Парадиз-Сити и стать во главе многочисленного штата прислуги. С тех пор он не переставал жалеть об этом. А впрочем, он был человеком честным и добросовестным, а потому, получая впятеро превышающее все, что в состоянии ему был платить английский герцог, он стойко сносил вульгарность миссис Ловенстейн, ее визгливый голос, ее кошмарные платья и ее ужасных друзей. К его счастью, она ежегодно ложилась в оздоровительную клинику, где с нее сгоняли лишний жир и вообще чистили снаружи и внутри. Через месяц она возвращалась в свой великолепный особняк, чтобы с новой энергией пить и объедаться. Бейнс нетерпеливо ожидал этого месяца, на который оставался в доме один. На этот срок вся прислуга получала отпуск. Все накрывалось чехлами, и довольный Бейнс устраивался отдыхать в своих апартаментах на последнем этаже, состоящих из спальни, гостиной, ванной и маленькой кухни. Бейнс самозабвенно любил телевизор. Почти все свободное время он проводил, уставясь на мерцающий экран.

Однажды утром, около половины двенадцатого, когда он любовно накрывал на стол, готовясь к ленчу, в дверь позвонили. Бейнс всегда одевался безупречно, хотя сейчас был в одной рубашке. Это был невысокий, дородный розовощекий человек лет 68 с редеющими белоснежными волосами и безмятежными голубыми глазами — само олицетворение английского дворецкого. Он нахмурился, погасил газ, на котором разогревался петух в вине, приготовленный накануне, надел фрак и на лифте спустился в прихожую. Перед дверью стояла темноволосая, строго одетая девушка. На ней было синее платье с белым воротничком и манжетами и большие очки от солнца. Иссиня-черные блестящие волосы лежали как шлем на ее изящной головке.

Парик и платье полностью преобразили Джильду в серьезную и деловую служащую.

— Я из компании "Акме", чистка ковров, — представилась она и протянула карточку, которой снабдил их Эйб.

Бейнс прочитал карточку, аристократически приподняв брови.

— Я полагаю, здесь ошибка… — начал он.

— Миссис Ловенстейн звонила из клиники, — объяснила Джильда. — Она просила нас оценить, во что обойдется чистка ковров у нее в гостиной и в спальне.

Бейнс не удивился. Находясь в клинике, миссис Ловенстейн не выпускала из рук телефона. Сколько раз посреди хорошей передачи раздавался звонок и ему приходилось выслушивать нытье миссис Ловенстейн, косясь на экран одним глазом.

— Понимаю, — сказал он и широко открыл дверь. — Что вы намереваетесь делать?

— Можно взглянуть на ковры? Мне нужно измерить их для оценки.

Девушка пришлась ему по душе. Аккуратная, почтительная — таких он одобрял. Он показал ей ковер и стоял рядом, пока она измеряла его короткой линейкой. Затем он провел ее на второй этаж, в спальню миссис Ловенстейн, огромную комнату с зачехленной мебелью. Джильда измерила ковер и, закрыв записную книжку, спросила:

— Так миссис Ловенстейн вернется только через несколько дней?

— Мадам будет отсутствовать минимум три недели, — сказал он, внутренне ликуя.

— Тогда у нас достаточно времени, — Джильда весело улыбнулась. — Мы пошлем миссис Ловенстейн результат оценки, и, если она согласится, я сообщу вам, когда мы сможем забрать ковры. Так будет удобно?

Довольный ее хорошими манерами, Бейнс ответил, что будет вполне удобно. Спускаясь на лифте, она спросила:

— Вы здесь совсем один?

— Да, — ответил он с радостным вздохом. — Основной персонал в отпуске.

— Я уверена, что вы цените тишину и покой, — сказала Джильда, выходя из лифта. — Приятно, должно быть, хоть ненадолго остаться одному — особенно в таком прекрасном доме.

Бейнс растрогался.

— Очень приятно, — он отворил дверь. — Я всегда говорю, что с телевизором не чувствуешь одиночества.

— Вы любите телевизор? — Джильда повернулась и посмотрела на него сквозь темные очки. — Я тоже. Когда возвращаюсь домой, включаю его, и больше мне ничего не нужно. До свидания.

Бейнс смотрел, как она спускается по ступенькам к белому "опелю". Вспомнив, что еще нужно разогреть петуха, он закрыл дверь, задвинул засов и направился к лифту.

В ту же ночь Джонни и Джильда проникли в дом. Для Джильды не составляло труда забраться на второй этаж. Джонни стоял и смотрел, как она поднимается по стене, словно по парадной лестнице. Она спустила веревку с узлами, и он вскарабкался к ней на балкон. Оконный замок она описала ему заранее, и он захватил все необходимые инструменты. Сверившись со схемой, они уже через несколько минут нашли кнопки, и еще через минуту сейф распахнулся. Джонни переложил драгоценности из футляров в принесенный с собой мешочек. Работа заняла меньше пяти минут. Ушли той же дорогой. Джонни запер окно снаружи, они спустились по веревке, отцепили ее, встряхнув свободный конец, и были таковы.

Первый налет закончился успешно.

3

— Чтобы представить эту историю в надлежащей перспективе, — сказал Эл, — придется отступить теперь на три года назад. Скоро мы опять вернемся к начатому, но я хочу, чтобы вы имели в виду: все это происходило три года назад.

Я заверил его, что понимаю.

Эл кивнул и отпил пива.

— Так… расскажу вам теперь про Гарри Льюиса. В 38 лет Гарри Льюис стал мужем одной из богатейших женщин мира. Сам он вовсе не стремился жениться на ней — это она женила его на себе. С той минуты, как он попался ей на глаза, его песенка была спета. Она пожелала его себе в мужья, а когда Лиза Коэн чего-нибудь хотела, она всегда получала желаемое. По части мозгов Гарри не выделялся, да и в делах не блистал. Зато он обладал выигрышной внешностью. Высокий, крепкий, красивый, он походил на какого-нибудь актера, вроде Грегори Пека. Все в нем так и дышало обаянием и сексом, а улыбка просто валила с ног девушек того сорта, с которыми он обычно имел дело. Нечего и говорить, что у Гарри был целый табун девушек, которые опрокидывались на спину по первому его сигналу. Но если не считать неотразимой внешности, Гарри не представлял собой ничего особенного. Он радовался и тому, что больше везеньем, чем трудолюбием, сделался директором магазина самообслуживания в Парадиз-Сити. Это был один из целой сети магазинов Коэна. — Эл остановился и взглянул на меня. — Вы, наверное, слышали про Сола Коэна?

Я подтвердил, что слышал.

— Угу… Так вот, Гарри разгуливал целыми днями по магазину, улыбаясь продавщицам и не упуская из виду возможность наскоро притиснуть в углу тех, кто был не прочь. За свои труды он получал шесть тысяч в год. Он более или менее убедил себя, что выше этого уровня доходов ему не подняться и лучшей карьеры не сделать. Это не слишком его беспокоило… Он был не из породы честолюбивых. Регулярно получая свои шесть тысяч, он мог развлекаться, иметь сколько угодно девушек и платить за двухкомнатную квартиру с видом на море. На ее балконе он проводил приятные уик-энды, нежась на солнышке с очередной девицей на коленях или просто под рукой — так, чтобы далеко не тянуться, если придет охота. Только не воображайте, что Гарри был дураком. У Сола Коэна дураки не работают, но Гарри ничем не отличался. Со своей работой он справлялся и жил потихоньку.

И вот однажды жарким летним днем случилось то, что вывернуло его жизнь наизнанку и вверх тормашками. Представьте себе, как Гарри расхаживает по магазину, проверяя, как идет торговля, неотразимо улыбаясь своим фавориткам, останавливаясь перекинуться словом с покупателями и чувствуя себя капитаном корабля в тихую погоду. И вдруг к нему подходит женщина. Я не раз видел Лизу Коэн, поэтому позвольте мне описать ее. Она была маленькая, темноволосая и тощая. У нее были большие глаза — лучшая ее черта — и отцовский нос, занимавший большую часть лица. Рот и подбородок выдавали раздражительность и агрессивность. В одном вы можете быть уверены: Лиза Коэн никогда бы не попала на обложку "Плейбоя". Поставьте на это свой последний доллар и будете спать спокойно. Когда она познакомилась с Гарри, ей было 29 лет. Одетая в белые брюки и синий свитер, она казалась девчонкой-подростком. Лиза приехала в Парадиз-Сити на месячный отпуск. Коэны жили во Фриско, и это был первый визит ее сюда. Она провела здесь две недели на отцовской яхте в компании друзей, когда старик позвонил ей. Он просил ее заглянуть в магазин, посмотреть, как в нем идут дела, и доложить ему. Коэн очень полагался на суждение дочери и во время ее пребывания во Флориде часто поручал ей такие внезапные проверки. Пару раз ее отзыв был неблагоприятным, и директора неожиданно для себя оказывались на улице.