Том 17. Убийца среди нас

— Вот видишь, подонок! Полицейским до нас не добраться! — с издевкой заверещал Алекс.

— Никто пока еще не вызывал полицию! — напомнил я ему и улыбнулся: — Как вы думаете, Чарли? Готов поспорить, на них висит не одно дело! Легавые скорее поверят нам, чем им. К верзиле шоферу у меня нет претензий — ему вполне будет достаточно пули в коленную чашечку. Но Алекс, — я свирепо оскалился, глядя на Кирша, — им я займусь персонально.

Ухмылка тут же исчезла с его лица, как будто ее там и не было, а бледно-голубые глаза со страхом следили за мной.

— Его игры с ножом и обещания моря крови оказались дешевым кривлянием, хотя я и поверил в них, — сказал я, не спуская с него глаз. — Но все это пустяки. А вот запугивание Бабе Дюан, заглядывание в ее ванную комнату, то, что ты изрезал ее платье, — вот это совсем другое дело, психопат! Ты убедил свихнувшегося старика Ирва, что нужно запугать и Соню Скотт, заставил ее стоять перед тобой голой. — Я достал из кармана пиджака его нож. — Я думаю, настала пора показать тебе, как по-настоящему использовать такое оружие. — Я сделал несколько небрежных взмахов ножом, угрожающе приближаясь к нему. — Сейчас я превращу твою физиономию в кровавое месиво, и здесь будет больше крови, чем в комнате Бабе, а потом ты получишь последний удар вот сюда! — Я слегка коснулся острием ножа его живота, и он дико завопил.

— Минутку, Рик, старина! — встревоженно вскинулся Чарли. — Как вы все это объясните полиции?

— Никаких проблем, — беззаботно ответил я. — Мы вложим нож в руку Бабе — я думаю, ей это даже понравится. И скажем полиции, что психопат ворвался к ней в комнату, чтобы убить ее по приказу Ирва. Бабе знала, что он придет, и спрятала нож под платьем. Когда он приблизился к ней, она внезапно выхватила нож и, не помня себя от ужаса, изрезала ему обе щеки. Неожиданность и жестокость атаки, а также чудовищная боль — все это вывело Кирша из равновесия. К тому времени, когда он наконец ухитрился приставить пистолет к ее груди и выстрелить, она успела его изуродовать. — Я заметил, как побледнел Кирш. — Убив ее, он совсем помешался. Он решил, что Ирв виноват в том, что ему так искромсали лицо. Ирв был в этой комнате, когда услышал крики нашего психопата в коридоре; он достал пистолет из комода как раз в тот момент, когда Алекс ворвался сюда.

Ирв выстрелил первым и попал ему в живот. — Кирш вздрогнул. — Вы знаете, каково это, Чарли? Ему предстояло прожить еще минут пять, но в таких страшных мучениях, что лучше бы он умер сразу. Алекс дважды стреляет в старину Ирва, и надо же, оба раза попадает в лоб!

Рука Чарли заметно дрожала, когда он провел ею по лицу. Он произнес тихим голосом:

— Извини, Рик, старина, но так не получится!

— Тебе не удастся остановить меня, Чарли. У меня есть нож и пистолет. Попробуй подойди ко мне ближе чем на два шага, и я прикончу тебя!

Я сделал еще один шаг в сторону Кирша и теперь уже мог достать ножом до его скукожившейся физиономии.

— Можешь закрыть глаза, мне все равно, — щедро разрешил я. — Или хочешь посмотреть, как польется кровь?

Внезапно он зарыдал и превратился в перепуганную куклу. Судорожно всхлипнув, он бросился к ногам Хатчинса и завопил:

— Чарли! Скажи ему, чтобы он не прикасался ко мне! Расскажи ему, как ты придумал всю эту операцию с самого начала, нанял нас, а сумасшедший кретин Хойт считал, что мы работаем на него!

— Рик? — Чарли несколько раз облизал губы, его голос вдруг потерял самоуверенную громогласность. — Мой старый друг, я…

— Не называй меня своим другом, мелкий, грязный мерзавец, — крикнул я. — Ты думаешь, я ни о чем не догадывался? Бесспорно, потребовалось время, чтобы все расставить по своим местам, но Кирш в конце концов раскололся! Мы с Соней устроили внизу такой шум, что можно было разбудить целый кубрик пьяных матросов, — и вдруг я влетаю в эту комнату и застаю вашу «живую картинку», и все трое страшно удивлены моим появлением! Называется — не ждали.

— Рик, я же говорил вам: снимите меня с крючка и можете назвать свою цену, вплоть до пятидесяти тысяч! — просительно заговорил Чарли. — Придерживайтесь той версии, которую я изложил, и пятьдесят тысяч ваши!

— Старина Ирв был на грани сумасшествия, — с отвращением произнес я. — Но ты, мерзавец, сошел с ума уже давно. Только параноик мог придумать такой конец многолетней вражде: с убийством своего врага, его жены, и главное — его же обвинить в ее смерти!

— Шестьдесят тысяч! — выкрикнул Чарли, словно на аукционе. — Семьдесят! Вы только представьте, что можно сделать на эти деньги! — Он прикусил тыльную часть собственной ладони. — Ну, хорошо! Мое последнее слово — сто тысяч! — Его глаза хитровато блеснули, и он заговорщицки подмигнул: — Отличная сделка, Рик! Сто тысяч, и можете даже немножко порезать Алекса, он промолчит, я уверен!

— Заткнись, Чарли, или я тебя самого порежу!

— Ну, что еще нужно? — Ему не верилось, что кто-то может отказаться от столь щедрого предложения. — Режьте его и получайте свою сотню тысяч! — Он судорожно отталкивал Кирша, который продолжал обнимать его ноги:

— А как же Лайонел? Разве он меньше виновен?..

Я ударил его стволом пистолета по голове, он пошатнулся, рухнул на пол и, повернувшись к шоферу, потерял сознание.

Лайонел распрямился, посмотрел с презрением на Чарли и тихо сказал:

— Я бы плюнул ему в морду, но этого явно мало.

Вечером следующего дня лейтенант полиции решил — неохотно, судя по выражению его лица, — что арестовывать меня не за что и я могу покинуть Нью-Блейден, когда хочу. Чарли и Алекс Кирш изо всех сил старались выгородить себя, пытаясь переложить большую часть вины на Лайонела. С отвращением убедившись в их бесчестности, Лайонел согласился стать свидетелем обвинения. Это еще больше облегчило мое положение. Я вернулся в отель около 6.30 и решил выпить, прежде чем укладывать вещи. У бара в одиночестве сидел всеми забытый толстый, заметно постаревший херувим; я сел на стул рядом с ним и предложил ему подкрепиться за мой счет.

— Благодарю вас за любезность, мистер Холман, — грустно сказал Джо Фрайберг. — Но я так многим и по-крупному задолжал, что мне не хочется добавлять ваше имя в сей печальный список всего за одну порцию выпивки.

— Ну, как пьеса? — спросил я.

— Капут! — Его многочисленные подбородки нервно затрепетали. — Как арабские кочевники, мы уже сложили свои палатки и только прикидываем, что бы еще прихватить с собой, не очень тяжелое… Когда-нибудь я, может быть, попытаюсь восстановить постановку, все-таки пьеса очень хороша, но потерять сначала Максин Барр, а потом еще и несчастную Дюан! Вряд ли кто выдержит такое подлое стечение обстоятельств!

— Очень жаль, — посочувствовал я.

— Как говорят военные, такого не пожелаешь даже штатскому! — Он комично пожал плечами. — А вы возвращаетесь на Западное побережье?

— Да, — кивнул я. — Вечерним поездом в Нью-Йорк, а оттуда самолетом, девятичасовым рейсом.

— Газеты полны описаниями убийств, — заметил он недоумевающе, — а ваше имя нигде даже не упомянуто.

— Моя главная забота, Джо, чтобы имена моих клиентов не получили ненужной рекламы. Как бы все выглядело, если бы в газетах упоминалось мое имя, да еще в связи с Максин?