Том 19. Письма 1875-1886
Шрифт:
Поздравляю Георгия с должностью * . Напрасно Вы стеснялись Еремеева: он не взял бы с Вас денег, да и карточку я дал, чтобы Вы не платили ему * . С таких хороших людей, как Вы, врачи не должны брать денег. Вы же работаете * безвозмездно на пользу общую * !
Киселевой М. В., июнь 1886 *
184. М. В. КИСЕЛЕВОЙ
Июнь 1886 г. Бабкино.
Материалисты скажут, что разумнее было бы прислать сначала
Надеясь на снисхождение критиков, автор просит немедленно выслать деньги за рассказ, иначе его жена и деточки поколеют с голоду.
Адрес автора: во втором этаже около кухни, направо от ватера, между шкафом и красным сундуком, в том самом месте, где в прошлом году собака и кошка в драке разбили горшочек.
Автор: А. Индейкин.
Сахаровой Е. К., 28 июля 1886 *
185. Е. К. САХАРОВОЙ
28 июля 1886 г. Бабкино.
86, VII, 28.
Аплодирую Вам, уважаемая Елизавета Константиновна, до боли и мозолей в ладонях. Ваша свадьба — это лучшая пьеса * , которую Вы когда-либо играли… Поздравляю, крепко жму руку и от чистого сердца, приятельски желаю всего лучшего. Несмотря на свой очень маленький рост, Вы более, чем кто-либо другой, стоите настоящего, хорошего счастья.
Жалею * , что судьба не позволила мне быть у Вас шафером * . Моим шаферством завершились бы и запечатлелись бы навеки нерушимо наши добрые и (если позволите) приятельские отношения.
Сейчас я вернулся из Звенигорода, где, конечно, виделся с Вашей тетушкой Л<юдмилой> В<асильевной>. О чем мы с ней говорили, Вы знаете и догадываетесь, ибо темы Вашей тетушки вечны и постоянны, как законы природы… В самых ярких, кричащих и глаза режущих красках она (ехидно следя за выражением моего лица — потерял, мол, голубчик!) расписала Ваше счастье. Благодаря ей я знаю, что Вы не знаете, куда деваться от счастья, и что Ваш жених * лицом похож на Христа.
Людмилочка пела. Познакомился я с Менелаем * — генералом.
Живется скучно. Зарабатываю много, но денег по-прежнему нет. Со мной живет Левитан * , привезший из Крыма массу * (штук 50) замечательных (по мнению знатоков) эскизов * . Талант его растет не по дням, а по часам. Николай работает мало. Сестра жива и здравствует. Миша влюблен и философствует, и проч., и проч….
Весьма вероятно, что я буду в Крыму * , если не в этом году, то в будущем. Если сообщите Ваш севастопольский адрес, то, ради того, чтобы поглазеть на Вас, я с удовольствием завернул бы в Севастополь * .
Прощайте… Да будет Ваша жизнь так же сладка, как Ваша новая фамилия. Не забывайте, что у Вас есть доброжелатель и поклонник
А. Чехов.
На всякий случай сообщаю мой постоянный адрес: Москва, Тверская, редакция «Будильника».
Если будут слухи о моем переезде в Питер, то адресуйте Суворину.
Помните, как Вы, я и Левитан ходили на тягу?
Лет через 5-10, если буду жив, я опишу всю фамилию Марковых. Буду стараться
не терять Вас из вида.Помните, как Вы плакали в Перерве? *
Здоровье мое — грусть! Пхе!
Спасибо за Вашу память. Письмо меня тронуло.
A propos: вышла моя книга. О ней говорили все газеты и журналы * . Самую ядовитую ругань написал Н. Михайловский в июньской книжке «Северного вестника» (в отделе «Новые книги»).
На конверте: Москва, Лефортово.
Аптекарский пер., д. Ушаковых,
Ее высокоблагородию Елене Васильевне Марковой.
Для передачи Елизавете Константиновне Сахаровой.
Лейкину Н. А., 30 июля 1886 *
186. Н. А. ЛЕЙКИНУ
30 июля 1886 г, Бабкино.
30 июль.
Спасибо Вам за письмо, добрейший Николай Александрович! Спасибо за то, что оно не ругательное, как я ожидал…
Третьего дня, после трехнедельного антракта, я послал Вам рассказ * . Думаю, что антракт мой кончился, так как от бед, которые обрушились на мою голову, остались только одни следы. А беды мои суть следующие:
1) Страшно разболелись зубы… Болели три дня и три нощи… Кончилось тем, что в одну из ночей пришлось скакать в Москву, где я в один присест вырвал два зуба. От тяжелого, медленного зубодерганья, измучившего меня до чёртиков, разболелась моя башка и болела два дня. 2) Возвратившись из Москвы, я к ужасу своему заметил, что не могу ни сидеть, ни ходить: у меня появился геморрой. Задница <…> разгулялась на славу и гуляет до сегодня. Хотел писать лежа, но этот фокус мне не удался, тем более что, рядом с шишками, общее состояние было отвратительное. Пять дней тому назад ездил в Звенигород сменить ненадолго своего товарища, земского врача, где был занят по горло и болел. Вот и всё… Теперь: отчего я не писал Вам, что не будет рассказов? А потому не писал, что с каждым часом не терял надежды сесть и написать рассказ… Телеграфа в Воскресенске нет…
Болен я и доселе. Настроение духа мерзкое, ибо и денег нет (в июле я нигде на работал), и домашние обстоятельства не радуют… Погода сволочная.
От Вас я получил только одно письмо * , где Вы пишете о Тимофее и моей книге. Письмо, где Вы спрашиваете о маршруте в Бабкино, мною не получено, иначе бы Вы давно уже знали путь ко мне. На всякий случай вот путь ко мне: Николаевская дорога, станция Крюково; отсюда на ямщике в Воскресенск (Нов<ый> Иерусалим) или же прямо ко мне в Бабкино. В Воскресенске мой адрес можно узнать в лавках, на почте, у попа, у станового, у мирового. Семья была бы очень рада видеть Вас, а я с удовольствием хотя немножко бы заплатил за Ваше гостеприимство.
Теперь о моей книге. Будучи в Москве, я не видал ее ни в одном книжном магазине. У Васильева нет («давно была, а теперь нет»), на Ник<олаевском> вокзале * тоже была, а теперь нет, и т. д. Если, по-Вашему, книга пойдет осенью * , то подожду печатать объявление в «Рус<ских> вед<омостях>».
Про мою книгу заговорили толстые журналы. «Новь» выругала * и мои рассказы назвала бредом сумасшедшего, «Русская мысль» * похвалила, «Сев<ерный> вестник» * изобразил мою будущую плачевную судьбу на 2-х страницах, впрочем похвалил * …