Том 1

Тучи пыли надвигались по равнине; в свисте, криках, топоте коней проносились веселые скифские воины, подбрасывая на скаку копья, готовясь к бою.

Молодцы рода Боняка, в рыжих остроконечных шапках и серых шерстяных накидках, примчались одними из первых. Они скатились с маленьких длинногривых жеребцов с выкрашенными красной краской хвостами, спутали им ноги и, оставив бродить по равнине, сами двинулись к табору со свистом, уханьем и песнями. Накидки были лихо наброшены на левое плечо; подхватив полу правой рукой, молодцы побрякивали медными чашками о бронзовые пряжки поясов, требуя, чтобы в таборе их угостили глотком холодного кумыса.

— Покажите нам яванов! — кричали они. — Наши стрелы ворчат в колчанах, они хотят скорей пробуравить толстые яванские животы.

Седая, с птичьим лицом старуха в заплатанной рубахе высунулась из юрты на телеге, щуря слезящиеся глаза:

— Бой-бой, какие вы все молодчики да красавчики! Все ли из вас вернутся к теплым кострам и черным шатрам? Дайте я налью вам кобыльего молока. Пейте, пока видят ваши смелые глаза!

Отряд свободных скифов прибыл со своим новым бунчуком.

Впереди них на пегом коне скакал Кидрей, держа бунчук с медными погремушками.

— Где Будакен и его «обреченные»?

— Близ берега, следят, что затевают яваны.

Кидрей протянул бунчук старику, сидевшему на старом сивом коне с облезлым хвостом. У пояса вместо лука висели гусли. Старик провел дрожащей рукой по воздуху и схватил бунчук.

— Глядите, бунчук в руках слепого.

— Не слепой ли поведет молодцов в бой?

— Да это Саксафар, наш певец! Он споет боевые песни.

Кидрей направился к реке, он нашел отряд «обреченных» Будакена в одном из ущелий, отходящих от главного пути. Воины лежали на камнях; некоторые кормили лошадей, другие собирали воду из тонкой струи горного ключа, падавшего со скалы.

Будакен полулежал, облокотившись на камень, и чаша с водой, стоявшая возле него, оставалась нетронутой.

Кидрей, сойдя с коня, несколько времени молча сидел около Будакена. Кидрей уже слышал, что послы саков видели у Двурогого юношу-переводчика, похожего на Сколота. Древние законы саков требовали, чтобы отец в битве сам разыскал сына-изменника и собственноручно казнил его. Не к этому ли готовился теперь сумрачный Будакен?

— Почему твоя сила и здоровье здесь, а не на берегу? — наконец спросил Кидрей.

— Совет племени приказал мне быть в засаде вместе с «обреченными». Если яваны бросятся по этому пути, то мы ударим им в бок, расколем пополам и будем биться с одной частью.

— Если яваны переправятся на эту сторону, надо перерубить канаты плотов и лодок, чтобы им не было возврата.

— Это поручено Гелону.

— Где Тамир?

— Тамир со своим братом Сотраком на холме у берега реки. Они пошлют куда надо сакских бойцов.

Кидрей встал, поднял горсть песку и, вскочив на Пегаша, швырнул песок в сторону яванов:

— Да покроется лицо яванов грязью поражения! Чтоб их сила рассыпалась, как этот песок.

Главное ядро скифов расположилось у самого берега Яксарта, где обычно происходила переправа. Здесь течение сузилось, и ясно было видно все, что происходило на том берегу. Хорошие стрелки пускали из луков стрелы; иногда они долетали до другого берега, и тогда начинали биться раненые лошади или начиналась суматоха среди согдов, возившихся с плотами.

Плотов было очень много. Они растянулись вдоль берега. Много дней десятки тысяч пригнанных согдов работали над ними. В это яркое, солнечное утро воздух был особенно чист, и можно было даже рассмотреть каждого любопытного, взобравшегося на старые каменные стены города.

Тысячи стрел взвились в воздухе и ударили в скифский берег, сбивая с седел всадников. Скифы отхлынули от берега и взлетели на склоны холмов. Это метательные машины Двурогого загрохотали и с визгом перебрасывали через реку стрелы величиной с полкопья, очищая берег от скифов. Одновременно от левого берега разом оторвалась масса плотов, нагруженных воинами. Одни стояли по краям, припав на колено, прикрываясь высокими камышовыми щитами. За ними прятались лучники и пращники. На больших плоскодонных лодках помещались всадники; они держали за поводья лошадей, которые плыли сзади, погрузившись по уши, высовывая фыркающие ноздри. Быстрое течение мутной темной реки стало кружить плоты; воины шатались, хватаясь друг за друга; некоторые падали в воду и гибли в водоворотах. Гребцы быстро работали веслами, и македонские плоты начали прибиваться к правому берегу. Яваны соскакивали на землю, садились на больших мокрых коней и, примыкая друг к другу, наступали на скифских всадников. Пращники с такой силой швыряли круглые камни, что пробивали насквозь незащищенную грудь саков; они валились с коней, которые уносились вихрем по равнине и тащили за собой раненых, не выпускавших из рук поводьев.

Как стая громадных пестрых птиц, двенадцать тысяч плотов перенеслись через реку, и воины Двурогого, соскочив на берег, быстро сомкнулись в ряды и под свист флейт побежали по каменистой почве навстречу скифам. Широкие, отточенные мечи в руках воинов переливались яркими вспышками играющих солнечных лучей.

Но пешие яваны не могли догнать скифских всадников, которые, припав к шее лошадей, проносились по долине, поражая врага без промаха маленькими отравленными стрелами.

С проклятием раненые воины оставляли ряды, падая на землю: выдернув стрелы, они перевязывали цветными тряпками кровавые раны и затем тащились обратно к плотам.

Всадники Двурогого, блистающие медью, в ярко-красных плащах, быстро выстроились длинными рядами. Задние ряды всадников опускали концы длинных копий на плечи передних, так что отряд, наступая, щетинился остриями копий. Что могли сделать с таким мощным строем скифские бойцы в кожаных или веревочных нагрудниках, вооруженные небольшими копьями и короткими мечами, действующие в одиночку? Помня наказы Тамира и Сотрака, скифы рассыпались в стороны, взлетая на склоны холмов, и, оборачиваясь, на скаку пускали стрелы в македонцев. Скифские стрелы ударялись в медные нагрудники и шлемы нарядных яванов, ломались и отскакивали, но все же многие были тяжело ранены, и ровные линии копий начали дрожать и ломаться. Кони яванов вылетали из рядов без всадников и неслись вслед за македонскими отрядами.

Македонцы приходили в ярость от неуловимости скифов; могучие удары их конницы и фаланг пехоты нигде не встречали той сплоченной массы, которую они могли бы раздавить и искрошить. Македонцы продолжали еще держаться кучно, стараясь настичь скифов, но тревога расползалась по их рядам: привыкшие наводить ужас, они впервые видели врага бесстрашного и непреклонного.

Скифские богатыри разъярились и уже искали рукопашной схватки с надменными яванами, желавшими поработить их свободные степи.

Отчего же не вылетают «обреченные», которые в этом бою хотели добыть себе славу, чтобы потом у горячих костров слепые гусляры пели о них хвалебные песни?

Уже два отряда македонцев пронеслись вперед. Разве можно пропустить их? Ведь они мчатся туда, где растянулся лагерь саков, где были их семьи, жены, дети и старухи.

Могучей лавиной приближался третий отряд македонцев. Впереди выделялось несколько особенно нарядных всадников в стальных латах, блистающих на солнце.

Будакен наблюдал из-за обломков скалы за мчавшимися отрядами. Он сдерживал рвавшихся в бой молодых бойцов: