Том 2. Рассказы и фельетоны
Шрифт:
Бумага, адресованная ВЧ-25.
Со ст. Алатырь Казанской дор.
Фельдшерицы Поденко.
Довожу до вашего сведения, что в мое дежурство 15-го июня с. г. в 7 час. вечера в больницу явился в нетрезвом виде представитель учстрахкассы А. К. Сергиевский, без моего ведома вломился в родильное отделение, а оттуда прошел в гинекологическую палату, где начал осматривать белье у женщин, говоря, что оно грязное, кричал, перепугал больных, назвал дежурную фельдшерицу свиньей, а одну из
Подпись фельдшерицы.
Подпись сиделки.
Подпись больных.
Подпись рабкора № 994.
Хорошо и тихо было в железнодорожной больнице. Вечер. Поправляющиеся больные занимались чтением газет и разных полезных книг. Около тяжелобольных суетились сиделки и фельдшерицы.
Из родильного отделения доносились временами стоны.
Там — рожали.
Словом, все как полагается в приличном месте.
И вот… раздались громкие шаги, затем негромкое икание, и в больнице появился гражданин. Сильнейший запах пива появился вслед за гражданином и смешался с запахом иода и хлороформа.
— Позвольте… э… узнать, где у вас тут… э… родильное отделение? — спросил гражданин, загадочно улыбаясь.
— А вам зачем? — удивленно осведомилась фельдшерица.
— Я родить желаю,— пояснил гражданин.
— Как — родить? Вы — мужчина,— ответила фельдшерица, не веря своим ушам.
— А п-почем вы знаете? Хи-хи! Впрочем, я пошутил. Я… пошутил, м-моя цыпочка,— молвил гражданин и сделал попытку взять фельдшерицу за подбородок, но промахнулся.
— Я вам не цыпочка,— неуверенно ответила фельдшерица, пораженная уверенными действиями посетителя,— а кто вы такой?
— Я, м-моя м-милая, представитель учстрахкассы,— объяснил дорогой гость.
— Что же вам угодно?
— А вот сейчас узнаете,— зловеще молвил гость.
Тут он очень ловко открыл дверь в родильное и появился там во всей своей красоте. Пораженные ею родильницы встретили посетителя легким визгом.
— Я в-вам помешал? — обиженно спросил гость.
— Гражданин, уйдите, что вы! — в ужасе сказала фельдшерица.
— Довольно странно, гм… как же это я уйду? Только что пришел и сейчас же уйду?.. Нет-с, я сейчас белье буду осматривать.
С этими словами посетитель сделал пять косых шагов к крайней койке.
В родильном завыли.
Несколько ошеломленный, посетитель покачался, как маятник, и заметил:
— Ну, л-ладно. Если вы такие пугливые… я… зайду па-па-зн-е-е.
И вышел, и пошел в гинекологическое, и направился к крайней койке, и взялся за одеяло.
Фельдшерица набралась храбрости.
— Прошу прекратить этот осмотр, вы беспокоите больных.
— Что-о?! — спросил посетитель, и ярость начала выступать на его малиновом лице,— как ты сказала? Я беспокою? Я?! Я?! Я?!! (Головы сиделок появились в дверях.) Я?!! Член учстрахкассы, беспокою больных? Да ты знаешь, кто ты такая после всех твоих замечаний?
— Кто? — спросила бледная фельдшерица.
— Свинья ты, вот ты кто!
Фельдшерица вынула носовой платок и заплакала в него.
— Вон! — гаркнул вдруг посетитель на сиделок таким голосом, что те мгновенно провалились сквозь землю. Уничтожив таким образом низший персонал, алкогольный ревизор вновь обратился к среднему персоналу, именно к той же фельдшерице.
— Ты знаешь, что я с тобой могу сделать? Ты у меня
в 24 минуты вылетишь на улицу… и на этой улице сгниешь под забором… Ты у меня пятки будешь лизать и просить прощения. Н-но. Я т-тебя не прощу!.. Пойми, несознательная личность, что это моя святая обязанность — осмотр больных и выявление их нужд. Может быть, они на что-нибудь жалуются?— Гражданин,— взмолился женский голос из-под одеяла,— уйдите вы отсюда…
— Под каким одеялом это сказали?! — грозно осведомился гость.— Под этим, с полосками?! Молчи, проходимка!!
Под одеялом с полосками заплакали. Потом заплакали под другим одеялом.
Ревизор покачался на месте и сказал:
— Хорошо-с, очень хорошо вы меня приняли. Так и запишем. Будете вы помнить, как оскорблять представителя страхкассы при исполнении им своих обязанностей. Я вам покажу… кузькину мать…
И с этими словами «высокий» посетитель под дружный женский плач отбыл из больницы…
Куда — мне неизвестно. Но, во всяком случае, да послужит ему мой фельетон на дальнейшем его пути фонарем.
Человек с градусником
У нас на станции рабочий в летучке заболел, врач к нему приехал, поставил градусник да и забыл про него, уехал на дрезине, а больной так, с градусником, и остался.
Врач завинтился совершенно. Приехал на станцию, осмотрел пять человек с катаром желудка. Одному выписал соду три раза в день по чайной ложке, другому соду три раза в день по пол чайной ложки, третьему — один раз в день по 1/4 чайной ложки, четвертому и пятому для разнообразия через день по ложке, шестой ногу сломал, двое страдали ревматизмом, 1 — запором, жена стрелочника жаловалась, что видит во сне покойников, двум не выдали пособия по болезни, дорожная мастерша неожиданно родила…
Одним словом, когда нужно было садиться на дрезину, в голове у врача было только одно: «Ко щам пора, дьявольски устал…»
И тут прибежали и сказали, что в летучке один заболел. Врач только тихо крякнул и полетел к больному.
— Тэк-с. Язык покажите, голубчик. Паршивый язык! Когда заболел? 13-го? 15-го?.. Ах, 16-го… Хорошо, то бишь плохо… Сколько тебе лет? То есть я хотел спросить: живот болит? Ах, не болит?.. Болит?.. Тут болит?
— Ой-о…
— Постой, постой, не кричи. А тут?..
— Ого-го…
— Постой, не кричите.
— Дрезина готова,— послышалось за дверью.
— Сейчас, одну минуту… Голова болит?.. Когда заболела? То есть я хотел спросить: поясницу ломит?.. Ага! А коленки?.. Покажи коленку. Сапог-то стащи!
— У меня в прошлом году…
— А в этом?.. Так… А в будущем?.. Фу, черт, я хотел спросить: в позапрошлом?.. Селедки не ешь! Расстегни рубашку. Вот те градусник. Да не раздави смотри. Казенный.
— Дрезина дожидается!
— Счас, счас, счас!.. Рецепт напишу только. У тебя инфлуенца, дядя. Отпуск тебе напишу на три дня. Как твоя фамилия? То есть я хотел спросить: ты женатый? Холостой? Какого ты полу?.. Фу, черт, то есть я хотел спросить: ты застрахованный?