Том 2. Рожденный для мира / Том 3. Рожденный для любви

— Нет… — растерялся Виктор и отвёл взгляд.

Ага, а девочка-то нравится ему самому.

— Сразу скажу, я не собираюсь за Леной ухаживать. Она хорошая и хороший друг, но… нет, не вышло у нас. Но это я знаю, что мы тогда летом расстались насовсем. А что подумают те, кто захочет через Лену дотянуться до меня? Вспомнят, как я за ней тогда весь май бегал? — Виктор принадлежал к боярскому роду. Хотя и школьник, но царящие в высшем свете нравы представлял. Закусил нижнюю губу и молча кивнул. — Нарочно плакать так, как Лена сегодня утром — нельзя. Теперь все видели и знают, как я её оскорбил, и мы рассорились насмерть так, что за мои слова только по морде надавать. Для неё так лучше. И всё же… Если можешь, осторожно объясни Лене, что от меня ей стоит держаться подальше. А заодно присмотришь за ней?

— Спасибо. И да, присмотрю.

Виктор развернулся и пошёл обратно к школе. Ну да, Лена ещё там. А Михаил неожиданно ощутил на душе какое-то облечение. И со всем возможным жаром помолился, чтобы у Виктора и Лены всё сложилось. Пусть Демидов сейчас ей станет опорой и защитой… Не сможет девушка в такого героя — да не влюбиться. Иначе это будет просто несправедливо к ним обоим.

Глава 3 Крымский след

Осень в этом году наступала на Москву как-то особенно быстро. Вроде ещё недавно было бабье лето — и уже пришли прохладные осенние дни, когда если даже в сухую погоду гуляешь по устланным увядшими листьями дорожкам парка, то в тени весьма свежо. Конечно, пока ещё стоит чуть выйти солнышку, оно мгновенно согреет, как летом, опять станет жарко. Но едва распахнёшь пальто, то сразу по спине понесётся такой пронзительный и неприятный ветерок, что только успевай застегнуться обратно, пока не промёрз до костей. Сегодня прямо с утра вообще накатил мрачный день, густые облака, гонимые ветром, если и раздвигались, то буквально на минуту, пропустить короткий солнечный луч — но сразу же он умирал, обратно стеснённый тучами.

И всё равно, несмотря на мрачную и холодную погоду, настроение у Михаила было отличное, потому что дома — семейная идиллия и спокойствие, все дела идут просто на отлично. Съёмки киносериала шли прекрасно, за две с половиной недели учебного года выпустили одну серию и параллельно работали сразу ещё над двумя — небольшая задержка случилась, поскольку одновременно шёл кастинг остальных актёров. Главное, что близнецы пусть и не без некоторых сложностей, включая пару попыток, сославшись на съёмки, схалтурить с домашним заданием — но в процесс втянулись не в ущерб учёбе. Также найти баланс с уроками и работой получилось и у Ани с Михаилом. Правда, тут всё облегчалось тем, что с предприятиями и семейными делами пока шла мелкая текучка. Оба исполнительных директора сети магазинов справлялись вообще сами по себе. Вмешательство Михаила понадобится ближе к концу года, когда на примере удачного внедрения готового школьного питания в Первой Старомосковской гимназии они предложат устроить нечто подобное и в муниципальных школах. Точно так же достаточно неплохо шли дела и в теневой промышленной империи под началом Ругимова: опять же участие Михаила предусмотрено лишь на этапе завершения проектирования совместного с Хабаровыми завода одноразовой посуды, когда в знак сотрудничества представители двух семей будут участвовать в церемонии закладки первого камня на строительной площадке. Тогда же попутно стартуют переговоры и по всем остальным предложениям, которыми Хабаровы и Тёмниковы обменивались с начала сентября. Но главное, с одноклассниками установился более-менее сносный нейтралитет. Действительно хорошие и дружеские отношения были разве что с Виктором Демидовым.

Удачнее всего вышло с Машей. Первый из рекомендованных Брасиковым потенциальных наставников уехал работать на другой конец страны. Второй оказался связан контрактом в Казани, хотя и была возможность его перекупить — но это на крайний вариант. Зато третий, Александр Дейнека, неожиданно был свободен. Прочитав его биографию, Михаил решил, что как судьба подыгрывает — это был самый лучший вариант. Родился в потомственной семье железнодорожников, но, поступив по семейной традиции в училище на инженера-путейца, ушёл с середины учёбы. Дальше двадцатилетний парень пять лет ездил по стране, сменил несколько профессий, включая год сельским учителем. И всё время рисовал. Начинал в училище под руководством преподавателя черчения, дальше учился рисовать у иконописцев, на стройке помощником архитектора, у других. В Московскую художественную академию попал достаточно случайно. На вступительном экзамене очень неплохо прошёл практическую часть, подав пару своих картин, но провалился на теории живописи. На его счастье, в тот год Брасиков был в Москве, и его уговорили стать внештатным преподавателем-консультантом в Академии. И когда Дейнека, расстроенный, уже готовился снимать и упаковывать свои картины, в аудиторию заглянул Илья Ефимович, после чего поинтересовался у экзаменационной комиссии: «В какую группу зачислен вон тот абитуриент? Я бы с этой группой немного позанимался отдельно». И вопрос о поступлении был решён. А дальше Дейнека закончил Академию за три года вместо шести… Но остался всё тем же ершистым и независимым парнем из Курска. Свеженькому выпускнику, пусть и с рекомендацией Ильи Ефимовича, но пока без известного имени, а также без связей и знакомств, предлагали исключительно кабальные условия контрактов — и Дейнека категорически отказывался.

К счастью, Маша достаточно хорошо разбиралась во всей этой кухне, чтобы придумать, как и на каких условиях им завлечь Дейнеку к себе. По крайней мере, тот уже согласился приехать к ним в поместье, чтобы ознакомиться с предложением о работе. Ну а дальше учить, как наёмный репетитор, такой человек, скорее всего, откажется из гордости, а вот параллельно с работой помогать другой ученице своего наставника будет с удовольствием, энтузиазмом и намного дотошнее, чем за деньги.

В столовую Михаил спустился, пока никого ещё там не было. Последнюю неделю он всегда так делал, пусть для этого и приходилось вставать чуть раньше. Сама собой появилась хорошая традиция, что в их семье завтракают все вместе, и вместе они едут в гимназию. Пусть из-за этого младшим девочкам приходилось потом ждать, так как уроки Второй ступени начинались позже, чем у Третьей. Камнем преткновения стала привычка Михаила читать за столом текущую подборку прессы и сводку по клановым делам. Маша и Аня дружно насели, что, во-первых — это вредно для желудка, а во-вторых — они хотят общаться с братом, а не с газетой. Но Михаилу лучше читалось за чашкой ароматного чая с бутербродом или печеньем. Потому он и нашёл выход вставать немного пораньше.

Сегодня прессу ему дали не единой стопкой, как обычно — одна газета лежала отдельно и там была помечена статья. Михаил быстро пробежал глазами текст. В заметке сообщалось про аварию на заводе бытовой химии недалеко от Москвы. Выброс хлора, к счастью без жертв, но со взрывом на трубопроводах. По идее, на такой случай завод обязан был иметь защиту от протечек, но то ли она не сработала, то ли её вообще не было, однако в ближайшую реку пролилось несколько тонн ядовитых химикатов. Обычному предпринимателю вкатили бы разорительный штраф, но поскольку завод принадлежал Румянцевым, то всё должно было пройти по более щадящему сценарию. Уважаемый род получил бы мягкое увещевание, ликвидировал за свой счёт экологические последствия, и не получил не то что штрафа, а даже упоминание про аварию исчезло бы.

Схема обкатана не одним случаем и не первый год, но в этот раз директор завода сам или по указанию жадных хозяев решил поступить иначе. В статье сообщалось, что по результатам расследования вина целиком и полностью лежит на заместителе главного технолога, который в нарушение всех норм и инструкций, без уважительной причины и из преступной халатности самовольно вывел персонал с завода вместо устранения сбоя техпроцесса из-за некачественных ингредиентов. А уже из-за этого оставленное без присмотра оборудование и взорвалось. Так что вся авария по условиям страховки является «технологической аварией по не зависящим от руководства завода причинам» и страховым случаем. Дело сегодня передаётся в суд, заседание через два дня, и нет сомнений — виновный будет сурово наказан.

Комментарий от разведки рода Тёмниковых гласил, что, даже если аварию действительно можно было предупредить, рабочие неизбежно погибли бы. Последняя эвакуировавшаяся группа и так получила лёгкое отравление. Замешкайся они на насколько минут, не спасся бы никто. И более того, закончив эвакуацию, вместе с двумя добровольцами этот инженер, но уже в противогазах, вернулся и остановил выброс. Вторым шло сообщение, что обвиняемый в аварии Игорь Данилович Землячкин — это тот самый партнёр Михаила по волейболу во время отпуска в Крыму. Тогда сёстры и брат, скрыв дворянский статус, хорошо сошлись на отдыхе с несколькими семьями простолюдинов. По возвращении, пусть было немного совестно, но Михаил приказал за теми из отдыхающих, кто тоже жил в Москве, приглядывать. В их шаткой пока политической ситуации желательно было учитывать самые невероятные варианты или попытки добыть про Тёмниковых какую-нибудь информацию. И вот пригодилось с неожиданной стороны.

Михаил вызвал начальника дежурной смены охраны и приказал:

— Десяток бойцов со мной, грузимся в «рысь» и выезжаем. Сёстрам передайте, пусть берут из гаража две «шурале» и едут без меня. И предупредите мою классного руководителя, что, скорее всего, я в гимназии сегодня или не появлюсь, или опоздаю по уважительной причине.

В микроавтобусе, сразу как помимо телохранителя Пламена загрузились остальные бойцы, Михаил приказал водителю:

— Едем на Сухаревский переулок, дом четыре. Важнее скорость. Будут штрафы — плевать.

— Так точно.

Водитель был из тех, кто пришёл в клан вместе с начальником охраны поместья Харитоновым и после службы в Русском экспедиционном корпусе. Вдобавок давно усвоил, что начальство у него адекватное, потому если приказали гнать, то ситуация и в самом деле требует срочности. До места они домчались рекордно быстро, пусть во двор с улицы следом за ними и въехала машина ГАИ. К гаишникам сразу же направился водитель: задержать и заболтать оформлением штрафов, пока командир занимается делом. Михаил покрутил головой по сторонам: двор представлял из себя типовой квадрат кирпичей-шестиэтажек спальной зоны с газоном и зоной отдыха в центре. Наконец сообразив, который из домов и подъездов ему нужен, приказал:

— Пламен и двое со мной, остальные прикрывают на улице.

Перед тем как позвонить в звонок возле простой крашеной деревянной двери, Михаил неожиданно поймал себя на том, что сердце зашлось в ускоренном ритме от выброса адреналина. Как перед боем… Хотя — так оно и есть. Сразу, как он позвонит и войдёт, начнётся драка с Румянцевыми. Хорошо, если оценка насчёт адекватности главы клана Румянцевых верна, и с учётом летних крымских событий Пётр Федосеевич согласится поискать приемлемое для обеих сторон решение. А если он настолько же высокомерный самовлюблённый индюк, как и его племянник? Михаил неожиданно для себя усмехнулся: а какая разница? Как он сказал тогда Оле: наказание одного подлеца не стоит межклановой войны и десятков пострадавших с обеих сторон? Зато судьба по-настоящему порядочного человека — стоит. Михаил всё равно не позволит растерзать очень хорошего человека просто потому, что тот простолюдин. И нажал кнопку звонка.