Том 20. Дни печали мисс Халагген

Я чувствовал себя одиноким и глубоко несчастным. Под насмешливым и недоверчивым взглядом лейтенанта я ощущал себя очень неуютно. Возникло осознание своего полного ничтожества в сравнении с такими, как Глория Калливуд и другими богатыми, уверенно преуспевающими людьми этого проклятого города. У меня не было красивой и респектабельной внешности, чтобы надеяться на то, что я сделаю блестящую карьеру киноактера, и уж тем более у меня не было таланта сценариста или режиссера. Я был круглый ноль, и это почему-то настойчиво раздражало меня.

— О’кей, — я вздохнул и поднялся. — Можно домой?

— Вы все еще проживаете у безутешной прекрасной вдовы Калливуд?

Я ничего не ответил, буквально раздуваясь от злобы. У меня отчаянно болел низ живота, ныло колено… Но больше всего меня бесило то, что я не видел никакой логики в этой цепи бессмысленных убийств. Лейтенант утешающе похлопал меня по плечу и сказал, что как-нибудь свободным вечерком навестит меня на вилле Глории Калливуд. То есть тем самым он дал понять, что я могу сматываться.

Еще не добравшись до виллы Глории, я заметил, что за мной следят.

Клер открыла мне сразу, едва я нажал кнопку звонка. Увидев, что я неважно себя чувствую, она тут же уложила меня в постель. Я поинтересовался самочувствием Глории.

— Она спит. Я дала ей снотворное, так что спать она будет еще долго.

Клер спросила, где я был все это время, но я ответил уклончиво. Мне не хотелось даже мысленно переживать еще раз то, что на меня обрушилось в эти последние несколько часов.

— Мара и кухарка здесь?

— Здесь. Вам что-нибудь приготовить?

— Нет, — я поднялся с постели. — Извините, Клер, мне нужно позвонить.

Подойдя к телефону, я заметил, что справочник по-прежнему открыт на букве «к», а фамилия Тони Кастелло подчеркнута красным. Найдя номер телефона гаража на улице Всех Святых, я позвонил туда и попросил Сэма Берроу. Мне ответили, что его нет, поинтересовавшись, кто я такой. С раздражением я бросил трубку.

— Так ты соскучился по мне? — раздался за спиной знакомый голос.

Повернувшись, я увидел черную, ухмыляющуюся физиономию Сэма. Он стоял, прислонившись к дверному косяку, заложив руки в карманы.

— Парни, вы только посмотрите, кто здесь! — позвал он кого-то. — Вот так сюрприз! Ведь вы так хотели увидеть проказника и шалунишку Бакстера! Герман, поздоровайся со своим лучшим другом!

За спиной Сэма выросли внушительные фигуры Германа Гранта и Красавчика Китаезы. На Германа было страшно смотреть: под оставшимся здоровым глазом красовался огромный синяк, а выдавленный правый закрывала окровавленная повязка. Была перевязана и разорванная щека. Оба держали в руках револьверы, а оставшийся глаз Германа пылал ненавистью. Я сделал знак Клер, чтобы она ушла, но Сэм серьезным тоном сказал:

— Пусть она остается.

Клер испуганно смотрела на них.

— Итак, приятель, — обратился ко мне Сэм, — ты не слишком корректно обошелся с нашим другом Германом. Доктор сказал, что в ближайшие две-три недели он даже не сможет разговаривать. Но то, что он думает о тебе, я знаю, и с удовольствием тебе сообщу. Ведь так, Герман?

У экс-лесоруба от злости, казалось, вот-вот выскочит здоровый глаз. Он так сильно сжимал револьвер, что побелели суставы пальцев. В ответ на обращение Сэма, он промычал что-то невразумительное. Револьвер в его руке заходил ходуном. Я понял, что он едва сдерживает желание всадить в меня разом все, что там имелось в барабане.

— Понял, понял, — заулыбался Сэм. — Тебе хочется прикончить его немедленно. Я прав!

Герман утвердительно кивнул.

— За этим дело не станет. Ты его обязательно пришьешь, — заверил Сэм. — Но для начала пусть он ответит на парочку вопросов, а уж потом отведешь душу. А мы тем временем разберемся с этой красоткой, не так ли, Красавчик?

— Может, и ее пустить в расход? — кровожадно спросил тот.

Чтобы как-то подбодрить Клер, я улыбнулся ей:

— Не бойтесь… Ведь вы не имеете никакого отношения к этому делу.

— Решать буду я! — рубанул Сэм. — Имеет она отношение, не имеет… Да и к тому же, — он осмотрел дрожащую Клер с головы до ног, — после того, как мы с ней пообщаемся, ей вряд ли дальше захочется жить. Так что мы пожалеем бедняжку — прикончим сами. Красавчик очень большой дока по этой части. Но ты в любом случае сыграешь в ящик раньше, так что совесть тебя мучить не будет…

— Послушай, Сэм, с чего это ты вдруг решил прикончить меня? Ведь у тебя до этого времени было столько возможностей без лишних хлопот сделать это. Как-никак, но я ведь обязан тебе жизнью…

— С кем не бывает? Хотя сейчас я вижу, что совершил ошибку, вовремя не сделав это. Правда, Джордж говорил, что тебе можно доверять…

— Вот видишь! Кстати, а почему он решил, что мне можно доверять?

— А потому, что ты такой же наркот, как и мы, — с гнусной улыбкой сказал Сэм.

— Ну, это было давно, — я опустил глаза. — Я вовремя остановился.

Я-то знал, что употреблял наркотики исключительно ради того, чтобы забыть кошмары, пережитые мной в Корее. Но сейчас я ненавидел этих подонков, знавших этот факт из моей биографии… Ненавидел Джорджа, который впутал меня в это гнусное дело.

— О’кей, Герман, вот теперь можешь кончать с ним! — небрежно сказал Сэм, поворачиваясь к сообщнику.

У меня внутри все оборвалось. Я ничего не видел, кроме пылающего ненавистью одинокого глаза Германа. Финал этой драмы легко угадывался.

Блондин с кошачьей грацией прыгнул ко мне, и не успел я среагировать, как он с такой силой врезал мне своим кулаком-кувалдой в челюсть, что я буквально упорхнул в угол, а когда немного очухался и открыл глаза, то увидел, что револьвер Гранта направлен прямиком в мой правый глаз. Я смотрел в этот черный смертельный кружочек, из которого вот-вот вылетит пуля, не мигая. И выстрел действительно раздался! Но не в меня! Герман, выронив револьвер, упал прямо на меня, еще раз за этот длинный день, придавив меня, словно бетонная балка, к полу.

Красавчик Китаеза стремительно повернулся в сторону двери, но было уже поздно: второй выстрел уложил и его. В дверном проеме стояла Глория, а из ствола револьвера, который она держала в опущенной руке, вилась тонкая струйка синеватого дыма. Взгляд ее был пустым, и по всему было видно, что она не в своем уме.

Сэм, схватив Клер, прикрылся девушкой как щитом. Оттолкнув безжизненное тело Германа, я вскочил и бросился к нему, но он, швырнув Клер ко мне, скрылся за дверью. Я едва удержался на ногах, стараясь не уронить Клер на пол. Краем глаза я видел, что Глория как ни в чем не бывало повернулась и ушла в сад.