Том 27. Письма 1900-1901
Шрифт:
— Вы будете сегодня в театре, Антон Павлович? — спросил я, имея умысел узнать, как настроен писатель в предвидении неизбежного „триумфа“, который ждет его в этот вечер. Обычная печальная улыбка появилась у него на лице:
— Не хотелось бы страшно. Несомненно, публика сочтет необходимым благим матом выкликать „автора“. Выходить и расшаркиваться скучно, а не выйти — грешно обижать публику. — Однако, вечером Антон Павлович был в театре. Уселся в ложе за драпировкой в полной уверенности, что его никто не видит. Но у публики глаза зоркие… Она выследила писателя, — и все глаза повернулись к ложе. Тогда Антон Павлович поднялся и вышел. Я видел потом, как он пробрался в партер и скромно уселся в отдаленном ряду. Здесь он был в безопасности.
— Автора!
К Чехову прибежал сперва один артист, потом другой:
— Антон Павлович, невозможно! Надо, голубчик.
И Антон Павлович уныло поплелся. Взвился занавес, и публика узрела на сцене Чехова. Он стоял, не приближаясь к рампе, смотрел на публику близорукими добрыми глазами и время от времени кланялся. Занавес опустили, но публика не унималась:
— Автора!
Опять подняли занавес. Антон Павлович вышел и ласково кланялся.
— Чехов нам кланялся! — с гордостью говорили потом в публике» (М. Энгель. Чехов в Севастополе. — «Русское слово», 1904, № 195, 15 (28) июля).
…приезд труппы Художественного театра в Ялту. — См. примечания к письмам 3089 * , 3090 * .
Я говорил с В. И. Немировичем-Данченко о «Дяде Ване»… — См. примечания к письму 3070 * . В ответном письме Карпов так откликнулся на это сообщение Чехова: «Очень огорчился неожиданным оборотом дела с пьесой „Дядя Ваня“. Я удивляюсь В. И. Немировичу-Данченко! Что это за странная точка зрения собаки, лежащей на сене, которая сама не ест и другим не дает. „Может, мол, я еще и съем“. „Дядя Ваня“ у нас, конечно, мог пройти не менее двадцати раз, если не больше, и только потому, что Данченко хочется показать, как они по мосту ездят вокруг и около „Дяди Вани“, он игнорирует Ваши интересы, и художественные и материальные. Что за безобразие! Зол я на него и на его великолепные бакенбарды несказанно!.. Погоди, попадется он мне!
Надеюсь, что Вы больше не попадетесь на его сладкогласие и следующую пьесу дадите возможность поставить и нам. Неужели только и свету, что в окне! Страшно мне досадно за то, что все это так случилось».
Будет ли Художественный театр когда-нибудь в Петербурге… — Первая гастрольная поездка Художественного театра в Петербург состоялась в феврале — марте 1901 г. Гастроли начались 19 февраля спектаклем «Дядя Ваня».
3089. В. С. МИРОЛЮБОВУ
20 апреля 1900 г.
Печатается по автографу ( ИРЛИ). Впервые опубликовано: ПССП, т. XVIII, стр. 361–362.
Открытка. Год устанавливается по почтовым штемпелям: Ялта. 20 IV.1900; Балаклава. 22 апр. 1900.
Ответ на телеграмму В. С. Миролюбова из Балаклавы от 19 апреля 1900 г. ( ГБЛ).
…шлю ответ на Вашу телеграмму. — В своей телеграмме Миролюбов запрашивал: «Когда что пойдет добавочно».
В связи с тем, что гастроли Московского Художественного театра вызвали огромный интерес у ялтинской публики и билеты на все спектакли были распроданы в один день, дирекция театра решила дать дополнительно три спектакля. В «Крымском курьере» (1900, № 79, 7 апреля) сообщалось об этом: «Дирекция Московского Художественного театра решила дать в Ялте еще два, а может быть, и три спектакля. Будут повторены пьесы уже объявленного репертуара: „Одинокие“
и „Дядя Ваня“ и, может быть, и „Чайка“. Билеты поступят в продажу в магазине Синани со среды 12 апреля».…«Чайка» пойдет во второй раз в воскресенье. — За время гастролей в Ялте (с 16 по 23 апреля) Художественный театр дал 8 спектаклей. Были поставлены по два раза спектакли: «Чайка», «Дядя Ваня», «Одинокие», один раз «Гедда Габлер». О последнем спектакле, который состоялся 23 апреля и превратился в чествование Чехова, газета «Крымский курьер» писала: «В воскресенье состоялся последний спектакль труппы. Шла во второй раз „Чайка“ Чехова. Об исполнении „Чайки“ мы еще не говорили, а оно было почти во всем превосходное. Особенно хороши в „Чайке“ г-жа Книппер и г. Станиславский. Названная артистка превосходная исполнительница ролей grande coquete, ей очень удаются роли, не требующие горячности и драматизма, словом „высокая комедия“ находит в ней отличную исполнительницу. Ее игра — образец изящества и реализма. Еще больше похвалы должно направить г. Станиславскому, этому замечательному артисту и режиссеру.
После третьего действия всем артистам и А. П. Чехову была устроена грандиозная овация. Г. Чехову был поднесен за множеством подписей адрес, прочитанный С. А. Пивоваровым. Ф. К. Татаринова явилась на сцену и прочла посвященное А. П. Чехову приветственное стихотворение. Во время чествования артистов и г. Чехова на сцену сыпалось прямо-таки несметное количество лавровых венков и цветов, а также билетиков, на которых было напечатано приветствие артистам и дирекции.
После четвертого действия овации возобновились. Снова из зала посыпался на сцену дождь венков, цветов и гирлянд. Видимо тронутые и довольные, артисты ловили подношения и, в свою очередь, осыпали им публику. Завязалась в своем роде цветочная баталия, долго не прекращавшаяся <…>
Спектакли Художественного театра были праздником для большинства ялтинской интеллигенции, и, конечно, надолго останутся у нас в памяти» (24 апреля 1900 г.).
В субботу устраивается литературный вечер… — 22 апреля 1900 г. в ялтинском городском театре состоялся литературный вечер, данный Московским Художественным театром в пользу «Попечительства о нуждающихся приезжих больных» (см. примечания к письму 3074 * ).
3090. П. Ф. ИОРДАНОВУ
27 апреля 1900 г.
Печатается по автографу ( ГБЛ). Впервые опубликовано: Неизд. письма, стр. 84.
П. Ф. Иорданов ответил 25 мая 1900 г. ( ГБЛ).
Посылаю Вам немного книг ~ уже в Таганроге. — См. примечания к письму 3107 * .
На Страстной неделе у меня приключилось геморроидальное кровотечение… — Это случилось 8 апреля.
На Святой неделе в Ялте был Художественный театр ~ этак больше двух недель. — Об этих днях жизни Чехова К. С. Станиславский вспоминал: «Ежедневно, в известный час, все актеры и писатели сходились на даче Чехова, который угощал гостей завтраком.
У Антона Павловича был вечно накрытый стол либо для завтрака, либо для чая. Дом был еще не совсем достроен, а вокруг дома был жиденький садик, который он еще только что рассаживал.
Вид у Антона Павловича был страшно оживленный, преображенный, точно он воскрес из мертвых <…> Он все время двигался с места на место, держа руки назади, поправляя ежеминутно пенсне. То он на террасе, заполненной новыми книгами и журналами, то с несползающей с лица улыбкой покажется в саду, то во дворе. Изредка он скрывался у себя в кабинете и, очевидно, там отдыхал.