Том 27. Письма 1900-1901
Шрифт:
Год устанавливается по содержанию (окончание пьесы «Три сестры», пребывание в Москве, болезнь, помешавшая выехать за границу).
Ответ на письмо В. Ф. Комиссаржевской (без даты, с пометой Чехова: «1900.XI» — ГБЛ; «Вера Федоровна Комиссаржевская. Письма актрисы. Воспоминания о ней. Материалы». М. — Л., 1964, стр. 92–93).
«Три сестры» уже готовы ~ Пьеса вышла скучная… — Комиссаржевская писала: «Бенефис мой отложен на 31 января. Если Вы кончили Вашу пьесу — дайте мне ее прочесть, и если роль подходящая для меня, я откажусь от „Ромео и Джульетты“ и возьму ее. Конечно, если это Вас почему-либо не устраивает — скажите прямо…»
Вашим артистам ~ не понравилась, если бы я послал ее в Александринский театр. — С просьбой отдать «Три сестры» в петербургский Александринский
…стоит ли летом везти ее на гастроли. — В мае — июне 1901 г. предполагалась гастрольная поездка драматической труппы во главе с Комиссаржевской и В. П. Далматовым по Украине, затем в Варшаву и Вильно. По этому поводу Комиссаржевская писала Чехову: «Если Вы не найдете возможным дать пьесу на императорскую — то Вы мне ее дайте все-таки. Я в поездку в этом году везу и „Чайку“ и „Дядю Ваню“». Во время гастрольной поездки (13 мая — 29 июня 1901 г.) Комиссаржевская играла Соню в «Дяде Ване» и Нину в «Чайке».
Теперь она читается в Художественном театре… — О первой читке пьесы «Три сестры» труппе Московского Художественного театра (29 октября 1900 г.) О. Л. Книппер вспоминала: «Когда Антон Павлович прочел нам, артистам и режиссерам, долго ждавшим новой пьесы от любимого автора, свою пьесу „Три сестры“, воцарилось какое-то недоумение, молчание… Антон Павлович смущенно улыбался и, нервно покашливая, ходил среди нас… Начали одиноко брошенными фразами что-то высказывать, слышалось: „Это же не пьеса, это только схема…“, „Этого нельзя играть, нет ролей, какие-то намеки только…“ Работа была трудная, много надо было распахивать в душах… Но вот прошло несколько лет, и мы уже с удивлением думали: неужели эта наша любимая пьеса, такая насыщенная переживаниями, такая глубокая, такая значительная, способная затрагивать самые скрытые прекрасные уголки души человеческой, неужели эта пьеса могла казаться не пьесой, а схемой, и мы могли говорить, что нет ролей?» ( Книппер-Чехова, ч. 1, стр. 56).
…потом я возьму ее и опять перепишу начисто… — О том, что Чехов по приезде в Москву продолжал работу над пьесой, свидетельствуют воспоминания Вл. И. Немировича-Данченко: «В половине октября он приезжает в Москву. Очень он остался у меня в памяти в этот приезд: энергичный, веселый, помолодевший — просто счастливый; охвачен красивым чувством и новую пьесу уже переписывает. А вы знаете, что для писателя лучшая, а может быть, и единственно приятная часть его работы — это когда он переписывает набело, когда так называемые „муки творчества“ остались позади. В этот приезд он переписал „Три сестры“. В театре читали пьесу в его присутствии. Он боролся со смущением и несколько раз повторял: я же водевиль писал» ( Из прошлого, стр. 216–217).
Мне ~ грустно, что Вы больны… — В своем письме Комиссаржевская сообщала: «Пять дней лежала больная».
Видел я Марию Ильинишну… — Зилоти.
3188. Н. И. КОРОБОВУ
13 ноября 1900 г.
Печатается по автографу ( ГБЛ). Впервые опубликовано: ПССП, т. XVIII, стр. 412.
Открытка. Год устанавливается по почтовому штемпелю: Москва. 13 XI.1900.
Ответ на записку Н. И. Коробова (без даты), написанную на его визитной карточке «Николай Иванович Коробов», с пометой Чехова: «1900, XI».
…живу же на Мл. Дмитровке, д. Шешкова, кв. 7…— На этой квартире жила М. П. Чехова.
…меня трудно застать… — Отклик на записку Коробова «Хочется тебя видеть. Если найдешь время, напиши в 1-ю Город<скую> больн<ицу>».
3189. В. М. ЛАВРОВУ
13 ноября 1900 г.
Печатается по автографу ( ЦГАЛИ). Впервые
опубликовано: «Красный архив», 1929, № 6 (37), стр. 190.Открытка.
Ответ на письмо В. М. Лаврова от 13 ноября 1900 г. ( ГБЛ, ф. 77 Гольцева, карт. 10, ед. хр. 49).
…если удастся как-нибудь увернуться, то ровно в 12 час. буду у тебя. — Ответ на предложение Лаврова: «Только что возвратился из деревни. Ужасно хотелось бы повидаться с тобой, но приехать к тебе боюсь, — ибо В<иктор> А<лександрович> сообщил мне, что ты занят по горло. Вспоминаю твое письмо из Ялты, где ты предавался мечтаниям о каком-нибудь московском трактире. Что если бы нам завтра позавтракать где-нибудь? Тем более, что завтра праздник и работать нельзя. Прибывай к нам в редакцию в 12 час. дня, а дальнейшие шаги наши обсудим вкупе».
3190. В. А. СЕРОВУ
15 ноября 1900 г.
Печатается по автографу ( ЦГАЛИ). Впервые опубликовано: Чехов, Лит. архив, стр. 227.
Год устанавливается по почтовому штемпелю: Москва. 15 XI. 1900.
Очень рад, что судьба доставила мне случай познакомиться с Вами…— С Чеховым В. А. Серов познакомился в ноябре 1900 г. в Москве и сразу же решил, что он должен написать его портрет. Чехов обещал позировать. Но из-за занятости Чехова с портретом не клеилось. Серов был настойчив, о чем свидетельствуют три записки художника к писателю (без даты; с пометой Чехова: «1900, XI»), написанные на визитных карточках: «Валентин Александрович Серов» ( ГБЛ). Записки следующего содержания: «Получил Ваше письмо — и — решил просто с карандашом и бумагой прийти завтра к 10 часам утра — быть может, сможете уделить мне час — 1 1/2, надеюсь». «Нужно быть сегодня в школе — позвольте быть у Вас завтра к 10 час<ам> аккуратно». «Простите — сегодня с 9 часов должен быть в школе. Позвольте зайти завтра». О работе художника над портретом Чехова так пишет современный исследователь творчества Серова: «От большого портрета временно пришлось отказаться, пришлось пользоваться только карандашом и акварелью. К сожалению, портрет не удавался. Состояние ли Чехова было причиной или что-либо другое, но не удался портрет и позже, весной 1901 года, и в 1902 году, когда Серов окончил, наконец, свою работу. Серов не считал работу завершенной. Это было лишь нащупывание сложного образа человека, гораздо более сложного, чем большинство людей, с которыми ему приходилось сталкиваться. Серов намерен был продолжить свою работу в более подходящий момент, с тем чтобы найти выражение характера Чехова во всей его полноте.
Во всяком случае, когда сестра писателя Мария Павловна спросила его о портрете, Серов ответил:
— Ну какой же это портрет? Большой, настоящий я только собираюсь писать. — Но ему так и не удалось исполнить своего желания. Чехов умер летом 1904 года. Акварель Серов передал своему ученику Н. П. Ульянову, который начал писать большой портрет Чехова с натуры, но не успел окончить его. И натурный набросок, сделанный Серовым, очень помог Ульянову в его работе. В портрете Ульянова, конечно, отразилась серовская трактовка Чехова.
Ульянов рассказывает, что, когда Серов увидел оконченный им портрет, он сказал:
— Чехов неуловим. В нем было что-то необъяснимо нежное.
„Чехов неуловим“! Слова эти кажутся совершенно невероятными в устах такого аналитика и психолога, как Серов. А между тем Чехов был действительно неуловим. И. А. Бунин, человек очень близкий Чехову, в одном из вариантов своих воспоминаний о нем пишет: „У Чехова каждый год менялось лицо“. Эта же мысль в словах К. Г. Паустовского: „Стоит разложить фотографии Чехова по годам — от юношества до последних лет жизни, — чтобы воочию убедиться, как постепенно исчезает в его внешности легкий налет мещанства и как все строже, значительнее и прекраснее делается его лицо и все изящнее и свободнее одежда“. И нужно было иметь такую профессиональную зоркость и острую наблюдательность, какие были у Серова, и быть — вот именно — таким аналитиком и психологом, каким был Серов, чтобы за то короткое время, пока Чехов позировал ему, разглядеть это непрерывное изменение его лица, неуловимость его черт и главную, не меняющуюся черту: „В нем было что-то необъяснимо нежное“» (М. Копшицер. Валентин Серов. М., 1967, стр. 224–225). Портрет Чехова работы Серова (пастель), законченный в 1902 г., хранится в Доме-музее А. П. Чехова (Москва).