Том 28. Исчезнувший мертвец

Я посмотрел на часы — было десять минут первого — и вызвал по телефону Полника.

— Как идут твои допросы, сержант? — осведомился я.

— Не слишком быстро. В настоящий момент у меня шестой.

Легко подсчитать, что при таких темпах понадобится еще двенадцать часов на остальных.

— Приостанови свою работу. Верни клиента в зал в целости и сохранности и подожди меня. Я прибуду через пару минут. И не вешай трубку… Пришли ко мне Следа.

Пока я молча поджидал инспектора, Пирс пытался успокоиться. Под конец он высморкался с таким шумом, что чуть не оглушил меня.

Вошел запыхавшийся След:

— Продолжайте в том же духе, лейтенант, и я скоро потеряю десять фунтов.

— Делаю все, что в моих силах, — скромно потупился я и протянул ему ключ. — У вас новый жилец в котельной.

След нахмурился, и его палец уткнулся в Пирса:

— Он?

— Необыкновенная интуиция, инспектор! Когда вы его запрете, быстренько возвращайтесь в зал. Я буду там.

— Хорошо, лейтенант. Встать! — заорал он на Пирса.

Покинув арсенал, я вернулся в театр. Полник встретил меня в дверях.

— Все здесь, но это начинает им надоедать. Публика чертовски недовольна.

— Им уже недолго осталось томиться. Сейчас я поговорю с ними. И что бы я им ни сказал, не показывай своего удивления.

— Лейтенант, — убежденно заявил Полник, — меня уже давно ничего не удивляет в ваших действиях.

Я вошел в зал вместе с ним, поклонился и услышал недовольное ворчание очумевших девиц. Рискуя быть освистанным, я влез на сцену и повернулся лицом к курятнику, где, чего греха таить, мог бы быть неплохим петухом.

— Дамы и господа! Весьма огорчен, что так долго пришлось держать вас здесь, но мы были не в состоянии проводить расследование по двум убийствам, не прибегая к такой мере. Более того, собрав вас всех вместе, мы исключаем риск нового преступления.

Плешивый преподаватель, который по описанию Каролин, вероятно, являлся профессором Колеманом, быстро поднялся со своего кресла.

— Мистер, — без предисловия начал он, — могу спросить у вас: долго ли вы еще собираетесь держать нас здесь?

— Нет, сэр. Вы можете уйти минут через пять.

— Уже давно пора, — проворчал Колеман. — Это невероятно! Скандально, мистер.

— Эти убийства тоже невероятны и скандальны, вы не находите? — парировал я. Профессор пошатнулся и плюхнулся в кресло, что-то недовольно бормоча себе под нос, а я смог продолжать свою речь: — Дамы и господа, вы, безусловно, оцените причину, которая позволяет мне разрешить вам покинуть этот зал. Больше нет никакой опасности, убийца задержан!

Всеобщее возбуждение выразилось в громких восклицаниях. Я терпеливо ждал, пока все успокоятся.

— Теперь он обвинен в преднамеренном убийстве и находится по пути к комиссариату. Мне остается пожелать вам доброй ночи и сна без кошмаров.

Колеман вновь подскочил:

— Должен ли я понять, мистер, что, после того как вы сообщили нам эту новость, вы даже не собираетесь назвать нам имя гнусного преступника?

— Ну что вы, профессор! Я полагал, что вы все догадались. Это единственный отсутствующий представитель корпуса преподавателей. Господин, который рассматривает убийство как одно из произведений искусства.

— Пирс? — заорал Колеман. — Вы сошли с ума!

Через три кресла от Колемана вдруг раздался крик раненого животного. Мисс Баннистер приподнялась. Ее лицо исказило отчаяние.

— Нет, — простонала она, — нет, это невозможно!

Пошатнувшись, мисс Баннистер свалилась на ковер.

Именно с этого момента руководство ученицами взяла в свои руки мисс Томплинсон и проделала все это, должен признаться, с завидной твердостью. Она отстранила любопытных, чтобы дать приток воздуха директрисе, потом подняла ее с такой легкостью, как будто та была ребенком, и понесла эти сто пятьдесят фунтов свежего мяса к кабинету патронессы.

Я последовал за ней. Когда мы прибыли по назначению, я закрыл дверь. Мисс Томплинсон деликатно положила мисс Баннистер на диван и стала похлопывать ее по щекам.

— Ничего особенного, — произнесла она. — Это всего лишь потрясение, понимаете? Я ничего не должна говорить, но разве я стану предательницей, если кое-что расскажу вам, да?

— Не будете, — успокоил я Агату.

— Видите ли, мисс Баннистер влюблена в Пирса. Это необъяснимо, но это факт. Я всегда находила Пирса немного неискренним и мало подходящим для этой школы. У него постоянно приторный вид, особенно если он встречается с некоторыми девицами в коридоре. — Мисс Томплинсон энергично качнула головой. — Хитрец! Такое впечатление он на меня производит. Ему следовало бы больше заниматься физическими упражнениями и принимать холодные ванны, это избавило бы его от эротических мыслей. Вот, например, мой Август… Знаете, мы скоро поженимся, и меня это устраивает. Наша любовь чистая, романтичная. К тому же мистеру Диксу необходимо, чтобы им, бедным малым, кто-нибудь занимался. Этот не станет разглядывать учениц плотским взглядом и раздевать их глазами. Он понимает разницу между чувствами и всем остальным.

Мисс Баннистер захлопала глазами.

— Эдвард… — почти беззвучно прошептала патронесса и открыла глаза, после чего вновь отключилась.

— Шок! — лаконично прокомментировала мисс Томплинсон. — Что-то она долго не приходит в себя, вы не находите, лейтенант?

— Да, конечно.

Мисс Томплинсон взглянула на меня с улыбкой, изображающей одновременно удивление и восхищение:

— Решительный человек! Быстрая рука!

— Простите?

— Так быстро обнаружить, что именно Пирс нанес роковой удар. Высший класс! Лучше всякого кино. Но какой все же чудовищный вечер! Если вспомнить об этих двух бедных девочках… Ужасно! Этот тип — извращенный монстр, лейтенант, а я всегда знаю, что говорю. Просто невероятно! Необходим чистый разум в чистом теле, и такие вещи никогда не произойдут. Вы со мной согласны, лейтенант?

— Только наполовину — о чистом теле.

Мисс Томплинсон громко засопела и вновь принялась хлопать по щекам мисс Баннистер. В дверь осторожно постучали. Я прогнал посторонние мысли и открыл ее. Передо мной оказался улыбающийся мистер Дикс с испуганным видом:

— А что, Агата… простите… мисс Томплинсон… еще здесь? Я вам не помешал, лейтенант?

— Нет, входите же.

— Благодарю.

Когда мистер Дикс робко вошел, невеста одарила его улыбкой.

— Ты беспокоишься обо мне, мой волк? — Агата Томплинсон повернулась ко мне: — Август такой заботливый. Если он не видит меня в течение двух минут, то сразу же начинает беспокоиться.

— Он же готовится к женитьбе, мисс, — заметил я. — Нормальное дело. Вначале мужья всегда беспокоятся о своих женах, затем этим занимаются женщины.

— Не будьте таким циничным, — строго проговорила мисс Томплинсон. — Цинизм — наш злейший враг. С ним необходимо бороться, не исключено, что и с помощью кулаков. Вы сами удивитесь результатам.

— Скорее, будет удивлен мой цинизм.

Мисс Баннистер издала тихий мучительный стон и открыла глаза. Дикс прочистил горло.

— Любовь моя! — обратился он к невесте.