Том 3. Лица
Шрифт:
Егупыч. Не оставляй, батюшка, – не хочешь, не оставляй: воля твоя. Бери с Господом! Нам это хоть бы хны – нам все едино. И без этой блохи проживем: своих довольно.
Платов(освирепел). Да я вас всех… д… т… Ппашли вон!
Все шарахаются, стоит один Силуян.
Стой-стой-стой! Эй, ты, богатырь, как тебя? Поди-ка сюда, садись.
Силуян лезет в сани.
Вот. Ну, так и так: водку принимаешь?
Силуян. Могу.
Платов(наливает из фляжки).
Силуян пьет и молча подставляет чарку снова. Пьет и опять подставляет. Платов хочет налить и себе, но фляжка уже пуста.
Эх! Л-ловок! Ну, ладно, пес с тобой. Рассказывай, чего вы такое с блохой придумали?
Силуян(не спеша утирается, отдает чарку Платову). Ф-фу! Благодарим покорно. А сказать – не могу. Это – аминь.
Платов. Ах т-ты… Слезай – вон отсюда! Задарма все вылакал. Гл-лотка! Слезай-слезай-слезай! (Егупычу.) Ну-ка ты, старичок почтенный, иди садись.
Егупыч подходит, садится. Платов набивает огромную трубку табаком, хитро поглядывает на Егупыча.
Д-да… Так и так, придется мне, видно, к павловским за-мошникам ехать: не хуже вашего сделают. Хоть и неохота, а придется, – делать нечего. Да, придется, придется…
Егупыч. Что ж, поезжай с Господом. А только павловским – чтоб им… Бог здоровья послал и в делах скорого поспешания – им против наших не выстоять, нет! У нас вот Левша есть – дак он тебе что хошь: из башки у тебя, как из часов, все колеса-пружины вынет, маслицем смажет и назад положит.
Платов. У меня, брат, пружины и так вертятся, и маслица твоего не надобно. А вот надобно мне знать, чего вы такое придумали: у вас пружины годятся ли? Да, вот что.
Хитро глядит на Егупыча, запаливает трубку. Егупыч не спеша встает, вылезает.
Стой-стой, куда?
Егупыч. А мы, батюшка, кержацкой веры, от этого самого табашного зелья у нас головокружение в ногах происходит, да. (Идет.)
Платов. Тьфу! Эх! (Выглядывает Левшу.) Ну, ты, чувырло чумазое, как тебя… Левша, иди-ка, садись.
Левша влезает, садится.
Жуков табак куришь?
Левша. Оно хотя-хоть и… пользуемся… технически… А только я нынче… уж восьмушку – это самое… В грудях копоть, не могу больше.
Платов. Ишь ты! А водку принимаешь?
Левша. Кромя всего прочего… ежели… А только я нынче, это самое… вроде как… (Договаривает руками – что, мол-де, нынче выпил довольно.)
Платов. О, да ты, брат, вижу, хитрее всех. Ну, а девок любишь?
Левша. Вот это да… Это – технически!
Платов. Ну, слушай, Левша. Так и так: ты мне очень по нраву пришелся. И, стал-быть, хочешь, я тебе вон энту девку усватаю? (Показывает на Машку.)
Левша(вскрикивает, картуз об земь). О? Неужели ж верно? Машка, а Машка!
Платов. Нет, брат, стой! Сперва хомут, а потом подпругу. Ты мне наперед скажи, чего вы такое с блохой придумали?
Левша(чешется). Э! (Гпядит на Машку, на Платова, косится на Егупыча.) Конечно, хотя-хоть… (Поднимает с земли, решительно нахлобучивает картуз.) Эх! То есть – ну… никак! Что-что, а это никак. То есть вот – ну!
Платов. Та-ак? Эй, свистовые! (Левша кидается наутек). Стой-стой-стой! (Платов пробует налить себе из фляжки – фляжка пуста, с сердцем об земь ее, вдребезги.) Тьфу! Ну, тульские, видно, делать нечего: будь по-вашему. Нате, берите, стервецы, у-у-у! (Тычет Левше шкатулку с блохой. Кротко.) Братцы, голубчики, уж вы как-нибудь, так и так… (Орет.) У меня чтоб в аккурате! Чтоб для нашей русской полезности – ни одна чтоб минута! (Кротко.) Как, стал-быть, она мать-Рассея… Костьми – на престоле-брани-отечестве… И мы, которые убиенные… (Орет.) Ммалчать! Через сорок дней, сорок ночей я вашу работу царю предоставить обязан. Чтоб у меня – в срок была-а! А то… (Подымает кулак.) Поняли?
Егупыч. Благодарим покорно – поняли.
Платов. Тррогай!
Тройка. Куда прикажете?
Платов. На Тихий Дон!
С песней, гиком, свистом казаки уезжают. Левша, разинув рот, стоит с шкатулкой в руках. Бойкая девка выбежала, смотрит вслед, приложив козырьком руку.
Туляки. Кулак-то, видел? – Страхота Господня!
Расходятся.
Егупыч. Ну, братцы, надо за дело: вода бежить, время идеть. Ты, Левша, мозгуй поживей, как нам и что…
Левша. Технически – это самое – ежели…
Егупыч. Во-во-во! А я пойду свечку поставлю Николе Кузнецкому да Зосиме-Савватию, братьям-разбойничкам.
Занавес
1-й Халдей(выходит на авансцену перед занавесом). Представление продолжается! А именно происходит расцвет промышленности в городе Туле нашего отечества. Слышите: молоточки тюкают?
Уходит. Музыка, тюкают молоточки оружейников.
Та же Тула, что и раньше, но посредине стоит теперь изба оружейников. Туляки, Раешник, Девка Машка – подслушивают, подглядывают: что такое в избе.
1-й Туляк. Стучат?
2-й Туляк. Постукивают.
3-й Туляк. Не питые, не етые сидят.
1-й Туляк. Никого не допущают.
2-й Туляк. Что делают – неизвестно.
3-й Туляк. Ну-ко-сь, дайте-ка я попробую.
3-й Туляк идет к избе, стучит в окошко. Окошко чуть приоткрывается.
Голос Егупыча. Кто там?
3-й Туляк(чужим голосом). Человек Божий, странник прохожий. Прикурить огонька дайте.
Егупыч(высовывается – и тоном сперва божественным, потом свирепым). Пойди ты… к Господу с чертовым твоим куревом на рога! Некогда нам: время идет. (Захлопывает окно. Почесываясь, 3-й Туляк уходит.)