Том 3. Мини-убийцы

— Хотелось бы мне видеть лицо Лумана в этот момент, — вздохнул я.

— Было похоже, что вот-вот раздастся громкий взрыв, и он разлетится на мелкие кусочки. Он собрался ударить Флавиана, но Релли перехватил его руку и почти вежливым тоном спросил его, а что же является первым по важности.

— И этот сукин сын сказал им! — свистящим шепотом произнес Фрэйдел. — «Уверенность в том, что моя коллекция будет защищена от дальнейших посягательств маньяка». Потом он принялся бормотать о том, что, по его мнению, человек, который был нанят, то есть вы, Бойд, оказался просто некомпетентным, дилетантом. Тогда я дал ему ключ, надеясь заставить его замолчать. Но было слишком поздно.

— Гарри был чересчур потрясен всем происшедшим, чтобы внимательно выслушать то, что сказал Флавиан, — устало произнесла Ленора. — Луман еще не отошел от припадка гнева на него, и я надеялась, что все обойдется, но Чак Релли уловил каждое его слово. Он тут же польстил пьяному самолюбию Флавиана, заявив, как высоко ценит его умение ставить на первое место самую важную вещь. Конечно же нет ничего важнее, чем защитить новую коллекцию от варварского уничтожения. И он попал в самую точку!

— Это было очень точно сделано, — прошептал Фрэйдел с мрачным восхищением в голосе. — Он заставил Флавиана почти что вилять хвостом в знак благодарности за похвалы, которые ему расточал. А потом, как бы случайно, подсунул настоящую мину. Заявил, что ценит мнение Флавиана и надеется заручиться его согласием в том, что новая коллекция будет блистать оригинальностью дизайна, чего до сих пор не было. И когда Флавиан в экстазе чуть не взвился к потолку, сказал, что, вне всяких сомнений, в этой коллекции Дион Фрэйдел превзошел самого себя.

— Вот тут-то и взорвалась эта мина, — вяло промолвила Ленора. — Флавиан вскочил, завопил и чуть не начал рвать на себе волосы. Релли откинулся на спинку кресла и с гаденькой улыбочкой слушал, как Флавиан выбалтывает ему все, что знает.

— Мне было очень жаль Гарри, — великодушно провозгласил Фрэйдел. — Теперь, разумеется, не может быть и речи ни о каком показе. Компания неизбежно понесет убытки в этом финансовом году. Луман откупит долю Гарри, но все же кое-что старина сумеет вернуть.

Ну а меня выставят напоказ перед всем этим чертовым обществом, а еще на меня свалится целая куча судебных исков, которые в общем счете обойдутся никак не меньше пяти миллионов долларов.

— Да, не забудьте еще и щелчок по носу от Лумана, Дион, — добавила Ленора, и мне показалось, что в ее голосе звучат скрытые нотки удовлетворения.

— Этот неуклюжий жирный олух не сможет работать даже как Флавиан, — с большим достоинством заметил Фрэйдел. — Пусть радуется, что я не убил его!

— А Чак Релли никак не влиял на ваше решение? — осторожно спросил я.

Он энергично почесал усы указательным пальцем, а потом скрестил руки на груди и устремил взор в пространство.

— Гордыня — величайший грех, — прошептал он после долгого молчания. — Но у меня есть остаток жизни, чтобы искупить его. Чем больше мои враги будут насмехаться надо мной и бичевать меня, тем ниже я стану склонять голову и тем величественнее будет мое покаяние.

— Если ему придется туго, вы всегда можете сдавать его напрокат на Хэллоуин [14] , — сказал я Леноре громким голосом.

14

Хэллоуин — 31 октября, канун Дня всех святых, один из самых популярных детских праздников в США.

Пожалуйста, прекратите, — сердито осадила она меня. — Фрэйдел и так уж достаточно настрадался.

— Ах вот как! — взорвался я. — Он все такая же четырнадцатикратная фальшивка, какой был всегда, или даже больше того, если только такое возможно. Дайте ему смыться с этими деньгами, он запишет все, что с ним случилось, на пленку и будет сидеть и слушать ее до конца своей паршивой жизни!

Она быстро подняла голову и посмотрела на меня. Я просто осязал враждебность, которая исходила от нее, и еще раз осознал всю тщетность попытки чего-то добиться в делах, где участвовал Фрэйдел со своими женщинами.

— Вы просто не поняли его, Дэнни. — Ее голос был исполнен едкого презрения. — Его нельзя сравнить ни с кем, он великий человек, даже сейчас, в такой момент! Вам никогда таким не быть, и втайне вы завидуете ему, потому что не отличаетесь от других — от Кемптона, Лумана, Релли, Флавиана! Вам всем хочется сожрать его, но мы не дадим вам этого сделать!

— Мы? — переспросил я.

— Те из нас, кто любит его, — с гордостью ответила она. — Мы всегда защищаем его от зависти и злобы таких мелких людей, как вы.

— Если будете продолжать так и дальше, дорогая Ленора, то Дион может рассердиться на вас за то, что вы не позволяете ему вставить словечко.

Я улыбнулся ей, но моя улыбка застыла на лице, едва я увидел, какой ненавистью полыхнули ее глаза.

— Только еще один вопрос, — взмолился я. — Когда эта мина взорвалась и небо рухнуло на землю, что произошло с нашим другом Флавианом?

— Не имею представления. — Ленора откинулась назад и прикрыла глаза. — Я от всей души надеюсь, что, когда этот тип достаточно протрезвеет и поймет, что натворил, он убьет себя.

— Мне кажется, я припоминаю, — прошептал Фрэйдел. — Когда я препирался со своими бывшими партнерами, он выскользнул из комнаты, сжимая ключ в холодной липкой ручке, так что, думаю, вы найдете его в кладовой. Наверняка он все еще в экстазе и сейчас наслаждается блеском своих непревзойденных творений.

Я из предосторожности отошел подальше от стула, на котором сидела Ленора, прежде чем с уважением произнести:

— Думаю, вы понимаете, какие чувства он сейчас испытывает. Ведь и Дион был когда-то модельером.

Когда я быстро шел к двери, меня преследовал злобный шипящий звук с того места, где был стул Леноры. Я снова поднялся по лестнице на верхний этаж и направился по коридору к кладовой. Дверь была закрыта, но когда я осторожно повернул ручку, она открылась на полдюйма. Нервный холодок пробежал у меня по затылку. Повинуясь инстинкту, я быстро выхватил пистолет, прижался к стене и ногой приоткрыл дверь еще на шесть футов.

— Флавиан, — тихо позвал я. — Вы здесь?

И в ответ услышал только биение своего пульса в барабанных перепонках. Я подождал еще секунд десять, а потом пинком ноги так резко распахнул дверь, что она едва не сорвалась с петель. Снова не последовало никакой реакции. Тогда я, стараясь ни о чем не думать, ворвался в кладовую, пригнувшись, как горилла, и убедился, что там никого нет. Я выпрямился, глубоко вздохнул и спрятал пистолет в кобуру. Дверца стенного шкафа была открыта. На вешалке вплотную одна к другой висели, словно на выставке, вещи из коллекции, которую теперь уже никто не увидит. Но все же что-то было не так. Я подошел ближе, чтобы получше рассмотреть, и увидел, что весь пол в стенном шкафу завален обрезками материи неправильной формы. Кто-то острым ножом изрезал всю коллекцию, причем так, чтобы не осталось ни одной целой вещи.

При виде этого дикого варварства у меня скрутило живот. Я отошел от стенного шкафа и заметил кучку одежды, сваленной в углу старинной софы. Когда я нагнулся, чтобы получше ее рассмотреть, неприятное чувство в животе сменилось острой болью. Там лежали куртка, брюки, рубашка, галстук, носки — и все это принадлежало Элдриджу. Я узнал одежду, в которой он вечером был в баре. Вещи, которые он любил, легко было отличить — их мог носить только один мужчина из миллиона.

Так что же заставило Флавиана крутиться здесь одетым только в жокейские шорты? Изрезанные остатки того, что всего час назад было его блестящим достижением, хорошо были видны мне с того места, где я стоял. Я собрал все это вместе с его одеждой в одну кучу и через несколько секунд медленно подошел к окну и посмотрел вниз, в темноту. Острая ноющая боль поднялась снизу живота и охватила все мое существо.