Том 3. Пьесы 1862-1864

Смех.

Оброшенов. Выжига ты, вот что!

Шилохвостов. Уж и видно, что стракулист: так и цепляется.

Смех.

Оброшенов. Что? что? что ты сказал?

Шилохвостов. Ничего-с. Это я не про вас, а про мать кресну: она свой человек — не обидится. (Отходит к Недоноскову.)

Оброшенов. Вот нынче народ-то какой стал! Ни за что мальчика обругали да облаяли. Вот эти господа что вчера с ним сделали.

Начинают прислушиваться и подходить.

Он вина в рот не брал, а они его насильно напоили да комедию себе на потеху состроили. Еще какую комедию-то!

Народ подвигается.

Недоносков. Что он там за разговоры развел!

Недоростков. При людях срамить вздумал!

Оброшенов. Видят, что человек ничего уж не понимает, в чужой дом повезли; там горничную девку невестой одели…

Один из толпы. Что он говорит?

Другой. Горничную невестой одели.

Недоносков. Он на нас мараль пущает.

Недоростков (громко).Разговаривать-то можно, слушать-то только нечего.

Оброшенов. Вот чем утешаются, знать дела-то другого нет у них! Коли есть дело, так глупости не пойдут на ум. Да и нашли кого обидеть! Парень безответный… Ведь этак они до того дошутятся, что могут совсем человека погубить. Разума-то у них хватит.

Недоносков. Я бы с него ничего не взял за такие его разговоры.

Недоростков. Надоть бы его хорошенько!

Шилохвостов. Штуку какую-нибудь над ним сочинить почуднее! Надо заняться придумать.

Недоносков (Шилохвостову).Что придумывать-то? Поди сюда! (Шепчет ему на ухо. Шилохвостов хохочет.)Вот тебе конверт! Поди положи газетной бумаги, в серединку положи записку; напиши… (Шепчет. Шилохвостов хохочетдо истерики. Важная особа улыбается.)да и подкинь ему.

Шилохвостов. Я духом! (Уходит.)

Шарманщик с певицей играет «Под вечер осенью ненастной».

Певица (поет)

Под вечер, осенью ненастной, Пустынным дева шла местам, И тайный плод любви несчастной Держала трепетным рукам. Все были тихи, лес и горы, Все спали в сумерки ночной, Она внимательные взоры Водила с ужасом вокруг…

Важная особа. Довольно!

Певица.

И на невинном сим творенье…

Важная особа. Довольно, я говорю!

Шарманка перестает. Шилохвостов входит.

Шилохвостов (шарманщику).Тяжеленько носить изволите.

Шарманщик. Своя ноша не тянет.

Шилохвостов. Другой подумает, что его за непочитание родителей заставили этакую штуку таскать.

Смех. Шарманка уходит.

Готово-с. (Показывает конверт.)

Недоносков. Ну, теперь не зевай! Дождик-то проходит.

Оброшенов уходит. Шилохвостов убегает вперед, потом скоро возвращается.

Шилохвостов. Поднял-с!

Оброшенов вбегает бледный.

Оброшенов. Боже мой! (Вынимает конверт из кармана и смотрит.)Что это? Не во сне ли я вижу! Шестьдесят тысяч… объявить… третья часть — двадцать тысяч… Я задыхаюсь… Батюшки!.. Отлегло. Саша! Верочка! Вот они, деньги-то, вот они! (Убегает.)

Шилохвостов. Держи его! (Хохочет.)

Все смеются.

Важная особа (уходя, останавливается).Вот вам всем пример наказанного корыстолюбия.

Действие третье

ЛИЦА:

Оброшенов.

Анна Павловна.

Верочка.

Гольцов.

Улита Прохоровна, сестра Оброшенова, в чепчике, в салопе, с большим мешком в руках.

Комната в доме Оброшенова.

Явление первое

Анна Павловна сидит за работой, Улита Прохоровна сидит подле нее, и Верочка смотрит в окно.

Улита Прохоровна. Они его подбили, они; больше некому. Это у них первое удовольствие заманить к себе да напоить. Они ведь меня тоже вчера как испугали! Иду я мимо их дому-то, не помню об чем-то задумалась; вдруг наверху, над моей головой, кто-то кричит во все горло, я ажно присела. Взглянула это я наверх-то, а оттуда мне кулек на голову, так ноженьки и подкосились. Насилу выпуталась из кулька-то. Отошла на другую сторону, смотрю: а у окна эти два балбеса, да и Гольцов с ними. Думала тут же зайти к вам да рассказать, так не хотела вас расстроивать. Ну, прощайте!

Анна Павловна. Да вы бы, тетенька, пообедать у нас остались!

Улита Прохоровна. Как же, нужно очень! Мало вас без меня! И так семья порядочная. Я не хочу брату в тягость быть. Я найду, где пообедать. Ты посмотри-ка, как меня везде принимают! А отчего? А оттого, что я смолоду в княжеских и в графских домах жила, хорошие порядки видела. Тому научу дураков-то, другому; так вот мне все и рады. Я таким манером двадцать лет из дому в дом брожу, к вам-то только повидаться захожу.

Анна Павловна. Право, тетенька, останьтесь.

Улита Прохоровна. Зачем дома обедать, коли в чужих людях можно? Ну, право! Вот кабы я набивалась, так бы худо; а то везде с честью принимают. Когда негде будет, надоем всем, ну уж тогда, нечего делать, дома обедать буду. А теперь что мне вас в лишний расход вводить! От вас к Хрюковым пойду. Хоть сам-то старик и плут, да мне все равно; у сыновей жены хороши, бабы добрые.

Анна Павловна. А как обеда не застанете?