Том 3. Произведения 1857-1863 гг

«Семейное счастие». — Впервые роман напечатан в журн. «Русский вестник», 1859, №№ 7, 8.

Материалом для «Семейного счастия» послужила Толстому история его отношений с В. В. Арсеньевой. «Потом главное, наиболее серьезное, — писал Толстой в письме к П. И. Бирюкову, — это была Арсеньева Валерия… Я был почти женихом («Семейное счастие»), и есть целая пачка моих писем к ней» (т. 74, с. 239).

Начало работы над романом не поддается точной датировке. Одни исследователи считают, что писатель приступил к созданию» «Семейного счастия» весной, другие — осенью 1858 года. В Дневнике 16 февраля 1859 года Толстой записывает: «Все это время работал над романом и много успел, хотя не на бумаге» (т. 48, с. 20). Первая редакция «Семейного счастия» была окончена к началу марта. Следующий месяц пошел на ее переработку, в результате которой Толстой создает к первым числам апреля вторую редакцию. «Семейное счастие» — произведение, посвященное истории чувств двух героев, обходящее, в сущности, все социальные проблемы времени, не могло привлечь внимания широкого круга читателей в бурную эпоху 60-х годов.

В критике роман вызвал только беглые упоминания («С.-Петербургские ведомости», 1859, № 155, 18 июля; журн. «Северный цветок», 1859, № 22). Несколько позднее А. Григорьев в статье «Явления современной литературы, пропущенные нашей критикой» объявил «Семейное счастие» «лучшим произведением» Толстого. Думается, что такая высокая оценка романа в значительной степени объясняется полемическими соображениями. А. Григорьев бросает упрек демократической критике уже названием своей статьи, однако сам ограничивается только краткими замечаниями о романе и не подтверждает конкретным анализом своего высокого отзыва.

«Казаки». — Впервые повесть опубликована в журн. «Русский вестник», 1863, № 1.

Ни одно из произведений Толстого, написанных до 1863 года, не вызывало такой широкой дискуссии в критике, как «Казаки». Повесть не просто упоминалась среди других произведений, а подробно разбиралась в специально посвященных ей статьях.

Несмотря на внешне незлободневный сюжет, повесть вызвала острую, оживленную полемику.

Критика в целом была единодушна в понимании главной мысли произведения.

«Главная, основная мысль новой повести гр. Толстого очевидна, — писал критик Е. Эдельсон. — Это столкновение хорошей, но поломанной искусственной цивилизацией души с бытом грубым, но свежим, цельным, крепко сплоченным, — причем победа остается, конечно, на стороне последнего» (журн. «Библиотека для чтения», 1863, № 3).

Поэт и критик Я. Полонский в статье, напечатанной в журнале «Время» (1863, № 3), писал о «Казаках»: «Цивилизация не удовлетворяет нас. Не поискать ли этого удовлетворения в простоте полудикой жизни, на лоне природы? Вот задушевная мысль, проводимая автором».

П. Анненков видит в авторе «Казаков» «скептика и гонителя не только русской цивилизации, но расслабляющей, причудливой, многотребовательной и запутывающей цивилизации вообще» («С.-Петербургские ведомости», 1863, №№ 144, 145).

Однако в понимании оттенков идеи повести и в оценках ее критики резко разошлись. По мнению Е. Эдельсона, положительное значение «Казаков» в напоминании об «идеале естественности и цельности жизни», без которого человек начинает ценить «в цивилизации только ее внешние стороны и удобства» и «результатом многовековой жизни человечества видит только комфорт в различных видах и ничего более». С точки зрения П. Анненкова. Оленин оказался «несостоятельным лицом перед «станицей», во-первых, и перед «образованностью», во-вторых». Критик полагает, что причина этого в отсутствии у героя, как и у большинства образованных русских людей, «самобытного характера».

По мнению Анненкова, ни одному европейцу при знакомстве с первобытными племенами, в отличие от Оленина, «не приходила в голову попытка упразднить в себе свою собственную, народную цивилизацию».

Демократическая критика в целом оценила повесть отрицательно, хотя и отдала должное ее художественным достоинствам. Рецензент «Современника» А. И. Головачев рассматривал «Казаков» как произведение «чистого искусства», автор которого уходит от современных проблем. «Эта повесть, — писал он, — является не протестом, а сугубым непризнанием всего, что совершилось и совершается в литературе и в жизни» («Современник», 1863, № 7). Большую статью Евг. Тур с разбором «Казаков» поместили «Отечественные записки» (1863, № 6). Отметив художественные достоинства: простоту языка, яркость красок, верность природе, писательница осудила идейную тенденцию повести. Евг. Тур считала, что «Оленин (помимо собственной воли и, кажется, воли самого автора) стоит выше Лукашки и Ерошки». Превосходство Оленина писательница видела в его образованности и гуманности. Близок к этому мнению и Я. Полонский, хотя и признававший обаяние природной жизни, но все же убежденный, что передовые люди «не пойдут наслаждаться на лоне природы или искать отрады у диких».

Неизменно высоко оценивал «Казаков» Тургенев. В 1874 году он писал в письме к Фету: «Чем чаще перечитываю я эту повесть, тем более убеждаюсь, что это chef-d'oeuvre Толстого и всей русской повествовательной литературы» (И. С. Тургенев. Полн. собр. соч. и писем. Письма, т. X, с. 206).

«Поликушка». — Впервые повесть была напечатана в журн. «Русский вестник», 1663, № 2.

Толстой начал работу над повестью во время своей второй заграничной поездки в Брюссель в 1861 году. Первое прямое упоминание «Поликушки» встречается в Дневнике 6 мая 1861 года: «Завтра с утра Поликушка и читать положения» (т. 48, с. 37).

5 января 1863 года Толстой отмечает в Дневнике: «Поликушка мне не нравится. Я читал его у Берсов» (там же, с. 48). По-видимому, повесть была окончена осенью 1862 года. В основу сюжета «Поликушки» легли действительные события, о которых писателю рассказала одна из дочерей кн. М. А. Дондукова-Корсакова в марте 1861 года в Брюсселе.

С. М. Гейден, урожденная Дондукова-Корсакова, в письме к Толстому от 13 апреля 1888 года пишет: «27 лет тому назад, в Брюсселе, видались мы с Вами чуть ли не каждый день… Надеюсь, что из Вашей памяти не совсем изгладилось воспоминание… о сестрах моих, из которых одна рассказывала Вам фабулу «Поликушки» — быль из наших мест» (т. 7, с. 345).

Сколько-нибудь значительных отзывов в критике повесть не вызвала. Либеральная и консервативная печать отнеслась к «Поликушке» недоброжелательно (газ. «Сын отечества», 1863, № 90, 15 апреля; газ. «Одесский вестник», 1863, № 53, 16 мая).

С позиций «чистого искусства» резко отрицательно отозвался о повести Фет: «…в «Поликушке» все рыхло, гнило, бедно, больно… Все верно, правдиво, но тем хуже… Я даже не против сюжета, а против отсутствия идеальной чистоты… От «Поликушки» несет запахом этой исковерканной среды» (H. H. Гусев. Летопись жизни и творчества Льва Николаевича Толстого, 1828–1890. М., 1958, с. 290).

Восторженно принял повесть И. С. Тургенев, писавший Фету: «Прочел я после Вашего отъезда «Поликушку» Толстого и удивился силе этого крупного таланта… есть страницы удивительные. Даже до холода в спинной кости пробирает, а ведь у нас она уже и толстая и грубая. Мастер, мастер!» (И. С. Тургенев. Полн. собр. соч. и писем. Письма, т. V, с. 216).

«Декабристы». — Главы неоконченного романа, были впервые опубликованы в сб. «XXV лет», СПб., 1884, изданном в честь юбилея «Общества для пособия нуждающимся литераторам и ученым (литературный фонд)», одним из учредителей которого был Толстой.

Относительно даты начала работы над произведением существуют две точки зрения и обе основаны на словах самого писателя. Из письма Толстого к Герцену от 14/26 марта 1861 года следует, что «Декабристов» он начал писать в ноябре 1860 года (см. с. 463 наст. тома).

А в наброске предисловия к «Войне и миру» Толстой сообщает: «В 1856 году я начал писать повесть с известным направлением, героем которой должен был быть декабрист, возвращающийся с семейством в Россию…» (т. 13, с. 54). Из двух дат следует предпочесть первую, поскольку здесь ошибка памяти маловероятна, тогда как во втором случае вполне возможна. Но замысел произведения о декабристах мог возникнуть именно в 1856 году, когда декабристы возвращались из ссылки. В 60-е годы от замысла «Декабристов» писатель перешел к «Войне и миру». Вновь к работе над произведением о декабристах Толстой обратился в конце 70-х годов, после окончания «Анны Карениной».