Том 3. Стихотворения 1866-1877

Используя известия о свирепствовавших тогда во многих захолустьях России волках и следуя литературной традиции их аллегорического изображения, Некрасов воспроизводит атмосферу правительственного террора, охватившего страну в середине 1870-х гг. (см. об этом: Чуковский К. Мастерство Некрасова. Изд. 4-е. М., 1962, с. 677–678; Ломан О. В. Усадьба Н. А. Некрасова Чудовская Лука. — Некр. сб., I, с. 257–258). В пятой, наиболее острой строфе стихотворения слова крестьянина о «книгах» близки к свидетельским показаниям людей из народа, сообщавших о том, как осенью 1873 г., т. е. в «прошлом году», на дорогах и В деревнях Московской, Калужской и Смоленской губерний «прохожие» раздавали бесплатно или за небольшую цену непонятные «книжки», которые были у них отобраны местными или городскими властями и оказались, как выяснилось, отпечатанными «долгушинцами» в собственной типографии брошюрами-прокламациями «Русскому народу» и «Как должно жить по закону природы и правды» (см. упомянутые газетные хроники, а также: Гаркави, с. 14–16).

Прусский барон, путешествующий по России, в творчестве Некрасова имеет своих предшественников — офранцузившегося графа Гаранского, составляющего «путевые записки», и барона фон дер Гребена из «Медвежьей охоты», утверждавшего, что русскому народу «пути к развитью заградил сам бог». Лишая «путешественника» какого-либо сочувствия к крестьянам, поэт заменяет вложенную в его уста в черновике фразу «Как они бедные платят оброк?» на более свойственный ему недоуменный вопрос «Как эти люди заплатят оброк?». Возникающая из стихотворения в целом картина бедственного положения крестьянства, его темноты и забитости пронизана тем же скорбным чувством, что и родственное ей гневное высказывание Н. Г. Чернышевского о рабском состоянии всех сословий в России «сверху донизу», охарактеризованное В. И. Лениным как «слова настоящей любви к родине, любви, тоскующей вследствие отсутствия революционности в массах великорусского населения» (Ленин В. И. Соч., т. 26. Изд. 5-е. М., 1961, с. 107).

Посылая это стихотворение вместе с другими материалами, имеющими отношение к подготовке июльского номера «Отечест венных записок», Некрасов писал А. М. Скабичевскому в июле (после 13) 1874 г.: «При сем стихи, вдохновленные новейшими событиями. Хорошо бы их напечатать, а еще лучше не печатать. Прочтите их и передайте Плещееву. Не надо их списывать и распространять. Я их со временем вклею в свою книгу, а если они походят по рукам, как опасный товар, тогда пропадут». В 1876 г. Некрасов направил «Путешественника» вместе с другими стихотворениями в редакцию «Нового времени»; сохранилась копия А. А. Буткевич, снятая с семи из них, в том числе и с названного стихотворения, приложенная к переписанному ею же сопроводительному письму Некрасова к А. С. Суворину от 1 мая 1876 г. (изменение в ст. 18 «Путешественника» относится, по-видимому, к этому времени и было связано с попыткой приспособить стихотворение к публикации). Но стихотворение в газете Суворина напечатано не было.

Отъезжающему^*

Печатается по корректуре ИРЛИ, с восстановлением ст. 11.

Впервые опубликовано: ОЗ, 1878, № 1, с. 309, в составе цикла «Последние песни Н. А. Некрасова», с урезанным ст. 11 («А на втором…») и без разбивки на строфы.

В собрание сочинений впервые включено: Ст 1879, т. III. В прижизненные издания «Стихотворений» Некрасова не входило.

Беловой автограф, вместо заглавия ***, с датой: «23 июля» (на обороте последнего листа наборной рукописи «На погорелом месте») — ИРЛИ, ф. 203, № 31. Копия А. А. Буткевич — ИРЛИ, ф. 134, оп. 11, № 2. Правленный Некрасовым корректурный оттиск (лист гранок «Отечественных записок»), в котором данное стихотворение, также с ***, заменяющими заглавие, и датой: «24 июля», открывает составленную поэтом, но не вышедшую в свет подборку стихотворений (см. ниже), — ИРЛИ, ф. 134, оп. 11, № 3. Вариант ст. И сообщен В. Е. Чешихиным-Ветринским в статье «Крохи Н. А. Некрасова (из данных П. А. Ефремова)», напечатанной в изд.: День, 31 дек.

Стихотворение датируется 23 июля 1874 г. на основании авторского списка стихотворений этого года (ИРЛИ, ф. 203, № 42). Оно обращено к И. С. Тургеневу, с которым Некрасов в 1840-1850-е гг. был в дружеских отношениях, а в 1860 г. разошелся из-за общественно-политических разногласий. С 1860-х гг. Тургенев большей частью жил за границей. В 1874 г. он приехал в Россию в конце апреля и уехал 20 июля. Откликом на этот его отъезд и является стихотворение, которое, однако, Некрасов не решился тогда напечатать, вероятно, как по цензурным, так и по этическим соображениям. В январе 1877 г. Некрасов готовил к печати цикл лирических посланий друзьям и современникам (из двенадцати стихотворений); в ряде стихотворений затрагивалась тема призвания художника в «стране многострадальной», а в двух из них (в первом — «Даже вполголоса мы не певали…» — и третьем — «Т<ургене>ву») размышления поэта были связаны с Тургеневым (см. подробно об истории этого цикла ниже, с. 471–472, комментарий к стихотворению «О. А. Петрову»). После смерти Некрасова А. А. Буткевич датировала стихотворение 1877 г. и опубликовала его в цикле «Последние песни Н. А. Некрасова». Эту ошибку повторил и С. И. Пономарев, который, зная о последнем свидании Тургенева и Некрасова и состоявшемся между ними примирении и принимая во внимание противоречие этого события словам «ныне мой враг», характеризующим в стихотворении Тургенева, пытался ограничить время написания «Отъезжающему» весной 1877 г., а именно периодом между приездом Тургенева в этом году в Петербург и встречей его с Некрасовым (Ст 1879, т. IV, с. CIV).

Сохранились два листа с отдельными рукописными набросками к стихотворениям «Смолкли честные, доблестно павшие…», «Страшный год» и «Уныние» (ИРЛИ, ф. 203, № 29), среди которых встречается запись не связанных ни с одним из этих набросков строк:

Столько я вынес в тебе <?>, безответная, Что не могу тебя кинуть

Выдержаны они в том же размере, что и «Отъезжающему»; возможно, что и намеченный в них мотив отказа от вынужденной разлуки с отчизной видоизменен потом в стихотворении, посвященном Тургеневу (ст. 13–14).

Горе старого Наума^*

Печатается по тексту первой публикации, с восстановлением ст. 73–96 и 141–148 по беловому автографу.

Впервые опубликовано: ОЗ, 1876, № 3, с. 51–60, с датой: «1874» и подписью: «Н. Некрасов», с изъятием по цензурным соображениям ст. 73–96 и 141–148 (перепечатано: Р. б-ка, с. 228–241).

Глава III, т. е. ст. 73–96, впервые опубликована К. И. Чуковским в «Заметке читателя»: Речь, 1914, 3 янв., № 2, с. 2; ст. 141–148: ПССт 1967, т. III, с. 413.

В собрание сочинений впервые включено: Ст 1879, т. III. В прижизненные издания «Стихотворений» Некрасова не входило.

Первоначальные наброски, чернилами и карандашом, без даты, среди набросков других стихотворений, — ИРЛИ, ф. 203, № 36, л. 5 об.-6 об. и № 31, л. 8 об. (о последнем наброске см. ниже, с. 465, комментарий к циклу «Ночлеги»).

Черновой автограф, чернилами, с авторской правкой карандашом и чернилами, содержащий многочисленные варианты, с датой в конце текста: «7 августа 1874 г., Лука», — ИРЛИ, ф. 203, № 5, л. 7-12. Особенно показательны поиски Некрасовым наиболее точного образа в связи с принципиальной характеристикой сущности кулака (паук на яблоке, рябине, клене, дубе). Несколько раз поэт возвращается и к афористической строфе (ст. 145–148), отыскивая ей соответствующее место в окончательной редакции.

Наборная рукопись, чернилами, с цензорскими вычеркиваниями, правкой и пометами карандашом и чернилами самого Некрасова, — ИРЛИ, ф. 203, № 5, л. 1–5. Ст. 73–96 и 109–148 перечеркнуты красным карандашом, затем черными чернилами. Надпись цензора сбоку на полях: «Не дозволено читать» — зачеркнута карандашом, в верхней части листа карандашная помета рукою Некрасова: «Набрать цифру III и первый стих, а потом 3 строки точек и затем цифра IV». Справа на полях весь текст, изъятый цензором, отчеркнут простым карандашом и сделана помета: «Не нужно». Рядом со ст. 109–148, на полях слева, снова цензорское указание: «Не дозволено читать». Эти строки на полях до ст. 140 отчеркнуты простым карандашом с пометой автора: «Чисто» (л. 3 и об.). Помета, видимо, означала указание наборщику набирать отчеркнутый текст, невзирая на цензорское запрещение. Именно эти строфы Некрасову и удалось отстоять: они были опубликованы в «Отечественных записках». Ст. 141–148 после красного карандаша перечеркнуты чернилами; рядом на полях карандашная надпись: «Не нужно». После ст. 89 в рукописи оставлено место и проставлено семь строк точек. Вероятно, Некрасов намеревался вернуться к разработке этих строф: незавершенные варианты их находятся в черновом автографе (см.: Другие редакции и варианты, с. 354). В конце текста слева перечеркнутая авторская помета чернилами: «Переписано 10 августа», слева подпись карандашом: «Н. Некрасов».

Помимо дат, указанных при публикации в «Отечественных записках» и автографах, время написания произведения подтверждается и письмом Некрасова к А. Н. Еракову от 10 августа 1874 г., отправленным из Чудовской Луки (ЛН, т. 51–52, с. 30), в котором Некрасов сообщает, что, прибыв в Луку 6 июня, он «30 дней читал только корректуры», а затем «принялся писать», и в числе произведений, созданных в эти дни, т. е. с 6 июля по 10 августа 1874 г., упоминает «Горе старого Наума».

В этом же письме Некрасов называет «Горе старого Наума» поэмой. О жанре этого произведения см.: Степанов Н. Н. А. Некрасов. Жизнь и творчество. М., 1971, с. 125; Гин, с. 124–125; Гаркави А. М. Поэма об исторических судьбах России («Горе старого Наума»). — В кн.: О Некр., вып. 3, с. 121. К. И. Чуковский считал «Горе старого Наума» «стихотворной новеллой» {Чуковский К. И. Мастерство Некрасова. М., 1962, с. 234). В свое время на жанр этого произведения обратил внимание и П. Ф. Якубович-Мельшин, отнеся его к «маленьким поэмам» (Мельшин Л. (Гриневич П. Ф.) Очерки русской поэзии. СПб., 1904, с. 166).

По свидетельству земляков Некрасова, прототипом Наума послужил местный богач Понизовкин (см.: Первухин Н. По живым следам. Родовое гнездо Некрасова. — Красная нива, 1928, № 1, с. 11).

Современная поэту критика, говоря о поэме, обвиняла Некрасова в пренебрежении к поэтической форме, считая «Горе старого Наума» в художественном отношении несовершенным произведением (см., например, «Литературную летопись» В. М. <Маркова>: СПбВ, 1876, № 86), т. е. повторяла традиционные обвинения литературных и идейных противников поэта. У В. С<оловьева> особое негодование вызвали весьма прозрачные политические намеки: «Г-н Некрасов давно уже злоупотребляет этими пустынными <sic!> воспоминаниями и намеками <…> Теперь все это производит впечатление надоевшего и беспричинного нытья по поводу старых бедствий, рассматриваемых в сильно увеличивающее стекло» (РМ, 1876, № 95). М. Е. Салтыков-Щедрин, получив экземпляр «Отечественных записок», где была напечатана поэма, спешит написать Некрасову из Ниццы: «„От<ечественные> зап<иски>“ № 3 я получил. „Горе старого Наума“- одна из прелестнейших Ваших вещей» (Салтыков-Щедрин М. Е. Полн. собр. соч. и писем, т. XVIII, кн. 2. М., 1976, с. 281).