Том 3

Но как это устроить?

Можно было бы ускорить созыв Учредительного собрания, единственного представителя всего русского народа, и испросить у него одобрения политики войны и разорения, разгромов и арестов, избиений и расстрелов.

Но на это буржуазия не пойдет. Она знает, что от Учредительного собрания, где большинство составят крестьяне, она не добьется ни признания, ни одобрения политики контрреволюции.

Поэтому она добивается (добилась уже!) отсрочки Учредительного собрания. Она, вероятно, будет и дольше отсрочивать его, с тем чтобы добиться, наконец, его полного срыва.

Но где же “выход”?

“Выход” — в подмене Учредительного собрания “Московским совещанием”.

“Выход” в том, чтобы подменить волю народа волей буржуазно-помещичьих верхов, заменив Учредительное собрание “Московским совещанием”.

Созвать совещание из купцов и промышленников, помещиков и банкиров, членов царской Думы и прирученных уже меньшевиков и эсеров, с тем чтобы, объявив это совещание “общенациональным собором”, добиться от него одобрения политики империализма и контрреволюции, переложения тягот войны на плечи рабочих и крестьян, — вот где “выход” для контрреволюции.

Контрреволюции нужен свой парламент, свой центр, и она его создает.

Контрреволюции нужно доверие “общественного мнения”, и она его создает.

В этом вся суть.

В этом отношении контрреволюция идет тем же путем, что и революция. Она учится у революции.

У революции был свой парламент, свой действительный центр, и она чувствовала себя организованной.

Теперь контрреволюция старается создать свой парламент, и она создает его в самом сердце России, в Москве, руками — ирония судьбы! — эсеров и меньшевиков.

И это в то время, когда парламент революции низведен до положения простого придатка буржуазно-империалистической контрреволюции, когда Советам и Комитетам рабочих, крестьян и солдат объявлена смертельная война!

Нетрудно понять, что при таких условиях совещание, созываемое в Москве на 12 августа, неминуемо превратится в орган заговора контрреволюции против рабочих, которым угрожают локаутами и безработицей, — против крестьян, которым “не дают” земли, — против солдат, которых лишают свободы, добытой в дни революции, — в орган заговора, прикрываемого “социалистическими фразами” эсеров и меньшевиков поддерживающих это совещание.

Отсюда задача передовых рабочих:

1) Сорвать с совещания маску народного представительства, выставив на свет его контрреволюционную противонародную сущность.

2) Разоблачать меньшевиков и эсеров, прикрывающих это совещание флагом “спасения революции” и вводящих народы России в обман.

3) Организовать массовые митинги протеста против этой контрреволюционной махинации “спасателей”… барышей помещиков и капиталистов.

Пусть знают враги революции, что рабочие не поддадутся обману, что они не выпустят из рук боевое знамя революции.

“Рабочий и Солдат” № 14, 3 августа 1917 г.

Передовая

Еще о Стокгольме [66]

Война идет. Грозно и неуклонно шествует ее кровавая колесница. Из европейской она шаг за шагом превращается во всемирную, втягивая в свое черное дело все новые и новые государства.

Вместе с тем падает и теряет свое значение Стокгольмская конференция.

“Борьба за мир” и тактика “давления” на империалистические правительства, провозглашенные примиренцами, превратились в “звук пустой”.

66

Вопрос о Стокгольмской конференции возник в апреле 1917 года. Датский социал-демократ Боргбьерг приехал в Петроград и от имени Объединенного комитета рабочих партий Дании, Норвегии, Швеции пригласил социалистические партии России принять участие в конференции в Стокгольме по вопросу о заключении мира. Эсеро-меньшевистский исполком, а затем и Петроградский Совет Р. и С. Д. решили принять участие в Стокгольмской конференции и взять на себя инициативу ее созыва. VII (Апрельская) Всероссийская конференция большевиков решительно высказалась против участия в Стокгольмской конференции, разоблачив ее империалистический характер. 6 августа, на заседании ЦИК, во время обсуждения вопроса о Стокгольмской конференции выступил Каменев с призывом принять участие в конференции. Большевистская фракция ЦИК отмежевалась от выступления Каменева, Центральный Комитет партии осудил его линию и постановил осветить в Центральном Органе взгляды партии но этому вопросу. 9 августа в газете “Рабочий и Солдат” была опубликована статья И.В. Сталина “Еще о Стокгольме”, а 16 августа в газете “Пролетарий” было помещено письмо В. И. Ленина “О выступлении Каменева в ЦИК по поводу Стокгольмской конференции”. — 196.

Попытки примиренцев ускорить окончание войны и восстановить рабочий Интернационал путем соглашения между “оборонческими большинствами” разных стран потерпели полный крах.

Стокгольмская затея меньшевиков и эсеров, вокруг которой плетется густая сеть империалистических интриг, неизбежно должна превратиться либо в бессильный парад, либо в игрушку в руках империалистических правительств.

Теперь ясно для всех, что поездка делегатов Всероссийского съезда Советов по Европе [67] и “социалистическая” дипломатия оборонцев с устройством торжественных завтраков с представителями англо-французского социал-империализма — не есть путь к восстановлению международного братства рабочих.

67

Исполнительный комитет Петроградского Совета рабочих и солдатских депутатов в апреле 1917 года решил послать делегацию в нейтральные и союзные страны для подготовки конференции в Стокгольме. Первый Всероссийский съезд Советов Р. и С. Д. подтвердил это решение Петроградского Совета. Делегация побывала в Англии, Франции, Италии, Швеции, где вела переговоры с представителями различных социалистических партий. Стокгольмская конференция не состоялась. — 196.

Партия наша была права, отмежевавшись от Стокгольма еще на Апрельской конференции.

Развитие войны и вся мировая обстановка неизбежно обостряют классовые противоречия, ведя к эпохе грандиозных социальных битв.

В этом, и только в этом, надо искать демократических путей к ликвидации войны.

Говорят об “эволюции” во взглядах англо-французских социал-патриотов, об их решении поехать в Стокгольм и пр.

Но разве это меняет дело? Разве русские и германо-австрийские социал-патриоты не решили также (еще раньше англо-французских!) участвовать в Стокгольмской конференции? Кто может утверждать, что это их решение ускорило дело окончания войны?

Разве партия Шейдемана, участвующая в Стокгольмской конференции, перестала поддерживать свое правительство, ведущее наступление и захватывающее Галицию, Румынию?

Разве партии Реноделя и Гендерсона, говорящие о “борьбе за мир” и о Стокгольме, не поддерживают в то же время свои правительства, захватывающие Месопотамию, Грецию?

Какое значение могут иметь для дела ликвидации войны их разговоры в Стокгольме перед лицом этих фактов?

Добренькие слова о мире, прикрывающие решительную поддержку политики войны и захватов, — кому не известны эти старые-престарые приемы империалистического обмана масс?

Говорят, что обстоятельства теперь изменились в сравнении с прошлым, что следовало бы ввиду этого изменить и свое отношение к Стокгольму.

Да, обстоятельства изменились, но изменились они не в пользу Стокгольма, а исключительно против него.

Изменилось, прежде всего, то, что война из европейской стала всемирной, расширив и углубив общий кризис до крайних пределов.

Поэтому шансы империалистического мира и политики “давления” на правительства понизились до крайнего минимума.

Изменилось, во-вторых, то, что Россия стала на путь наступления на фронте, приспособив к требованиям политики наступления внутреннюю жизнь страны в смысле обуздания свобод. Ибо надо же, наконец, понять, что политика наступления несовместима с “максимальными свободами”, что поворотный пункт в развитии нашей революции начался еще в июне. При этом большевики “оказались сидящими” в тюрьмах, а оборонцы, превратившись в наступленцев, играют роль тюремщиков.

Поэтому положение сторонников “борьбы за мир” стало невыносимым, ибо если раньше можно было говорить о мире, не боясь быть уличенным во лжи, то теперь, после политики наступления, поддержанной “оборонцами”, слова о мире из уст “оборонцев” звучат насмешкой.