Том 4. М-р Маллинер и другие

— Порядком.

— А я утром получил телеграмму.

— О чем же она тебе сообщает?

— У нее какой-то грандиозный план.

— Что за план?

— Она не уточнила. Очень таинственное послание.

— Что-нибудь безумное.

— Ну, что ты! Билл и безумие — вещи несовместные. Старушка Билл — самая смышленая бабенка из всех, кто когда-либо толпился у голливудской кормушки со времен Бетти Грейбл. [2] Билл — дама с идеями. Когда мы с ней вместе горбатились на «Суперба-Лльюэлин», на Кауэнга-бульвар рыскал один дорожный полицейский, который имел обыкновение устраивать засаду где-нибудь в темном уголке, обрушиваться на какого-нибудь ничего не подозревающего мотоциклиста и вручать штрафную квитанцию. Мы наблюдали эти исторгающие слезы сцены в окно, мучаясь от собственного бессилия, потому что горели желанием помочь несчастным, но не знали, как, и только Билл хватило ума наказать негодяя. Как-то раз он зашел в аптеку, а она тем временем привязала заднее колесо его таратайки к пожарному шлангу, и, когда он рванул с места, его выбросило из седла и он имел жалкий вид. В этом вся Вильгельмина Шэннон. Женщина, которая не бросает слов на ветер и вообще предпочитает действовать, а не болтать. Но вернемся к нашим баранам. Я остановился на том, что холостяку трудно соблюдать экономию. В качестве человека женатого я остепенюсь и буду бережливым.

2

Бетти (Элизабет Рут,) Грейбл (1916— 1973J — американская киноактриса, особенно модная во время войны, вероятно потому, что яркая вульгарность пухленькой крашеной блондинки сочеталась в ней с большим простодушием и даже с какой-то кротостью.

— Я не собираюсь за тебя замуж, Джо.

— Что так? Я тебе не нравлюсь?

— С тобой приятно посидеть за столом.

Официант недвусмысленно замельтешил перед их столиком, и Джо, угадав его мысли, спросил счет. Потом бросил через стол взгляд на Кей и в очередной раз подумал, какая же странная штука жизнь. Никогда не знаешь, что она тебе подбросит. Он прекрасно помнил, что, когда, уезжая из Голливуда, по просьбе Билл Шэннон связывался в Нью-Йорке с ее племянницей Кей, служившей в журнальной редакции, делал это исключительно по дружбе. Никогда не страдавший от недостатка женского общества, он не ожидал большого удовольствия от того, что в его красной записной книжечке прибавится еще один адрес. Но раз уж Билл попросила его связаться с Кей, он связался. И результатом этого безобидного акта доброй воли стали те эмоциональные встряски, которые так основательно его перебудоражили.

— Билл следовало предупредить меня, что я ступаю на опасную стезю, — сказал Джо, завершая вслух свои мысленные воспоминания. — «Приедешь в Нью-Йорк, — сказала она, — повидай мою племянницу Кей». Эдак невзначай. Мимоходом. И никак не намекнув, что ввергает меня в знакомство с девушкой, которая разделает меня как цыпленка и доведет до нервного срыва. А вы говорите, «La Belle Dame sans Merci». Поэтам и не снилась такая безжалостная дама.

— Ките! — удивленно констатировала Кей. — Какой начитанный молодой человек! Надо попросить автограф. Я и не знала, что ты знаток поэзии.

— Извечный почитатель и читатель. Всякий раз, когда у меня выдаются свободные полчаса, меня можно застать с последними сонетами Китса в руках. «Зачем здесь, рыцарь, бродишь ты угрюм и одинок?» Знаешь, войди сейчас сюда этот бедный рыцарь, тоскующий о своей La Belle Dame sans Merci, [3] поймавшей его в ловушку, я бы хлопнул его по плечу и сказал, как глубоко понимаю его чувства.

— Тебе все же приходится послаще, чем ему.

— С чего ты взяла?

— У него не было красной записной книжечки.

3

La Belle Dame sans Mercie — поэма Джона Китса (1795–1821).

Джо передернул плечами и — хотя никто из близко знавших его людей в это не поверил бы — залился краской.

— А тебе откуда известно про мою записную книжку?

— Ты как-то оставил ее на столе, когда пошел кому-то что-то сказать. Я от нечего делать ее полистала. Кто все эти особы?

— Грехи молодости.

— Гмм.

— Не хмыкай. Эти девушки для меня ничего не значат. Так, легкие тени. Пена, оставленная морской волной после прилива на берегу моей памяти. Подай мне любую из них на тарелочке с гарниром, я и глазом не поведу. Теперь для меня никого не существует, кроме тебя. Не веришь?

— Нет.

— Ну вот, опять нет. Клянусь бородой Сэма Голдвина, [4] иной раз меня так и подмывает трахнуть тебя бутылкой по макушке.

Кей угрожающе подняла вверх кофейную ложечку.

— Поостерегись. Я вооружена.

— Сдаюсь. С тобой лучше не связываться.

Официант подал счет, Джо рассеянно заплатил. Кей внимательно смотрела на него своим изучающим взглядом.

— Дело, конечно, не в красной записной книжке, — сказала она. — Подумаешь, новоявленный Казанова — это даже мило. Хочешь, объясню, почему я за тебя не выйду?

4

Сэм Голдвин (Самуил Гольдфиш) (1879–1974) — крупнейший американский киномагнат, один из основателей и владельцев кинокорпорации «Метро-Голдвин-Майер».

— Страстно. Рассей, пожалуйста, туман вокруг этой страшной тайны.

— Ничего нового ты не услышишь.

— Не важно. Лишь бы ты говорила обо мне.

Кей сделала глоток кофе, но он остыл, и она отставила чашку. Ресторанчик опустел, официанты скрылись в своих тайных норах. Можно было разговаривать, не боясь быть подслушанным.

— Дело в том, что ты не относишься к породе, которую французы называют homme serieux. [5] Если ты знаешь, что это значит.

5

Серьезный человек (франц.).

— Откуда мне знать!

— Попытаюсь объяснить. Обратимся к истории болезни. Она мне известна благодаря Билл. По ее словам, когда вы оба жили в Нью-Йорке, до того, как ты отправился в Голливуд, ты был вполне сносным писателем.

— Скорее, писакой.

— Что ж тут плохого? Половина из нынешних знаменитостей начинали как авторы ширпотреба. Главное — не отступать. Стремиться к цели и работать.

— По-моему, ты не вполне искренна.

— Продолжаю. Ты получил место в «Суперба-Лльюэлин» и поехал в Голливуд. Потом тебя оттуда выперли.

— Это со всяким может случиться.

— Да, но не всякий в этом случае требует личной встречи с боссом студии и в ходе беседы швыряет ему в голову увесистую подшивку «Сатерди Ивнинг Пост». Что тебя подвигло на такой поступок?

— Ничего лучшего в тот момент не пришло в голову. Уж больно неприятный собеседник попался. Это Билл тебе напела?

— Да.

— Слишком словоохотливая.

— В результате ты оказался в черном списке. Очень непредусмотрительно с твоей стороны, на мой взгляд.

Джо снисходительно погладил ее по руке.

— Не женского ума дело, — заметил он. — В жизни каждого мужчины, имеющего дело с Айвором Лльюэлином, наступает момент, когда он вынужден метнуть ему в башку подшивку «Сатерди Ивнинг Пост». Для того эту газету и печатают.

— Допустим. Хоть ты меня и не переубедил, но допустим, что ты прав. Обратимся теперь к твоему выигрышу. На тебя чудом свалилась куча денег, ты сорвал джек-пот…

Джо, недовольный тем, какой оборот принял разговор, принужденно хмыкнул.

— Это очень приятное воспоминание, — сказал он. — Сижу я как-то дождливым вечером в своей халупе, тягостно размышляя над тем, куда податься перекусить, и вдруг звонит телефон. Некая добросердечная особа с радиостанции «Дабл Ю. Джей. Зед» предлагает мне прослушать запись Голоса Незнакомца и попытаться отгадать, кому он принадлежит. И что же оказывается? Я слышу голос мистера Айвора Лльюэлина, который с момента нашей последней встречи непрестанно звучит у меня в ушах. Я, естественно, его опознаю, и добросердечная особа сообщает мне, что я таким образом выигрываю джек-пот и получаю немыслимые бабки. Это доказывает, что все в этом мире имеет свой смысл, даже Айвор Лльюэлин. Впрочем, я тебя перебил.