Том 4. Наша Маша. Из записных книжек
Шрифт:
— Нет, нет! Лежатеньки!
Спать днем не любит. Предпочитает лежать.
. . . . .
Зашел сегодня в столовую, где Машка в одиночестве играла — переставляла что-то на своей кухне.
— Ты знаешь? — объявила она мне. — Тамара у меня ногти кусает.
— Да что ты говоришь? Какая дрянная девчонка!
Усмехнулась.
— Она потому кусает, что у нее подарочков нет.
16.12.59.
Вечером пришла ко мне:
— Алеша, ты обещал музыку и кино показать.
Время
18.12.59.
— Ты что, Маша, спишь? — спрашивает мама.
— Нет.
— А что ты делаешь?
— Я думаю.
— О чем же ты думаешь?
— Я все хочу сказку тебе придумать.
. . . . .
На днях лежали с нею с грелками на животах. Машка уверяла, что у нее болит живот.
Потом говорит:
— А тете Маше как больно было!
Я даже вздрогнул. Что такое? Откуда она знает?
Но тут Машка застонала, закряхтела:
— Охтеньки! Ох, не могу! Ох, как больно!
И я понял: она слышала, как стонала и охала тетя Маша, и вот — запомнила и представляет тетю Машу.
Талантливо? Да, очень. Но говорят, что в этом возрасте так талантливы все дети.
19.12.59.
У меня в комнате стоит новая, очень красивая, алюминиевая лестница-стремянка. Она высокая — в семь ступенек. Машка влезает на лестницу, и каждая ступенька у нас — этаж.
— Это, — я говорю, — второй этаж. Это под нами. А здесь — третий этаж. Здесь мы живем. И здесь рядом Олечка Розен живет. А здесь четвертый этаж. Здесь Алеша Григорьев.
Машке эта игра очень нравится. Спрашивает все время:
— Где Алеша? Где Оля? Алеша над нами? А тетя Нюра тоже над нами?
— Она под нами, а Алеша над нами.
— А где… знаешь… Леночка Журба живет? Не под нами она живет?
— Нет. Она над нами.
— Высоко?
. . . . .
Объяснил ей, что такое имя и что такое фамилия. Не очень-то поняла, конечно.
Играем в доктора.
— Как вас зовут?
— Оля.
— А фамилия?
— Фамилия? Финуля.
Или:
— Кули-бали.
. . . . .
Очень ей понравилась фамилия Журба. Леночку она давно знает, но что она «Леночка Журба» — для Машки открытие.
Весь вечер:
— Журба! Журба! Леночка Журба!..
20.12.59.
Все утро помогает матери убирать квартиру. Правда, в ту же тряпку, которой вытирает с туалета пыль, пытается и сморкаться. Но все-таки.
Спрашиваю у нее:
— Ты что делаешь?
— Помогаю.
— Кому помогаешь?
— По-мо-га-ю!!!
Помогать для нее — это работать.
. . . . .
Скрывать что-нибудь, лгать она не умеет (или почти не умеет). Всегда (почти всегда) признается в содеянном. Очень хотим, чтобы правдивость эта не была утрачена. Всячески поощряем ее, когда она говорит правду, не наказываем,
если она сама пришла и сказала. Но и тут нельзя перегибать палку. Все зависит от размеров проступка, от степени вины и злой воли. За нечаянно никогда наказывать нельзя — можно пожурить, посердиться, посетовать, но не наказывать.23.12.59.
Мама и бабушка с утра отправились «в город». Я ночью работал, проснулся в первом часу, думал, что и Машки нет дома. Так тихо было в квартире.
Оказывается, дома, с тетей Минзамал.
Зашел в столовую. Вскочила, обрадовалась.
— Алешенька! На! На, подержи, пожалуйста! — и протягивает мне красный флажок. Отдать насовсем флажок — жалко, но, чтобы задержать меня хотя бы на несколько минут, дает подержать мне это сокровище.
25.12.59.
Бабушка и мама говорят, что Машка исключительно хорошо вела себя все утро. Объясняется это тем, что папа оставил ей с вечера записку такого содержания:
«Тук-тук-тук. Маша, превращаю тебя в очень хорошую девочку».
Надо было видеть, как чинно сидела она за столом.
. . . . .
Играем. Маша — тетя Оля, она же — Ольга Крокодиловна. Я — девочка Люся, любимый Машкин персонаж. Тетя Оля идет в магазин, чтобы купить что-нибудь для больной Люси. Возвращается, кричит:
— Ой, в магазине дома никого нет.
. . . . .
…Не может очистить банан.
— Папа, открой банан!
26.12.59.
…С удовольствием пьет рыбий жир! Странно.
Унаследовать даже такой редкий дар. Неужто это у нас от наших архангелогородских предков, трескоедов?!!
27.12.59.
Гуляла часа полтора с бабушкой.
Спрашиваю:
— Где была, что делала?
— В садике была. Деда Мороза не видела. И подрлуг моих не было.
— А у тебя сколько подруг?
— У меня много подрлуг.
Желаемое выдает за сущее.
. . . . .
Ее единственность, то, что она одна у нас, и то, что у нее нет подруг, сказывается на ее играх. Если она не играет с нами (со мной или с бабушкой, главным образом), она играет одна, выступая сразу в нескольких ролях. Говорит при этом на разные голоса:
— Ваши дети дома?
Басом:
— Нет, их нету. Они в лес ушли. Вот они идут! «Кокоша, ты где был? И Тотоша!.. Где вы были?»
И тоненьким голоском:
— Мы в лес ходили. Глибы собиляли.
Подруги (или хотя бы подруга) ей нужны до зарезу.
28.12.59.
Расковыряла из озорства покрывало на маминой тахте. Сначала тянула ниточку, а потом и пальцем стала помогать. Мама увидела и в ужас пришла. Стала на Машу сердиться и говорить, что она не любит и любить не хочет таких девочек, которые дырки на покрывалах делают.