Том 4. Пожиратели огня (с илл.)

— Нет, судья Барнет! — отозвались разом все трое обвиняемых.

— Вы слышите, Литлстон, эти джентльмены не признают себя виновными! Ну а теперь, мистер Суитмаус, не будете ли вы добры изложить присяжным обстоятельства вашего дела, — продолжал председатель, обращаясь к адвокату обвинителей, — я готов дать вам слово, если мистер Джером Нойстонг ничего не имеет против.

— Мы не можем ничего иметь против чего бы то ни было, — возразила знаменитость, сопровождая свои слова великолепным жестом. — Нам даже неизвестно, зачем мы здесь! Досточтимый собрат наш, Изикьел Джо Суитмаус, вероятно, с целью дать работу своим клеркам прислал повестки о явке в суд моим доверителям, в которых он именует их злодеями, мошенниками, разбойниками и подобными любезными эпитетами, за которые мы предполагаем полностью рассчитаться с ним, взыскав судебные издержки и убытки. Повинуясь предписанию статьи особого уложения штата Калифорния, требующего, чтобы гражданин немедленно явился в суд по получении им повестки, мы пришли сюда и теперь ожидаем, чтобы досточтимый мистер Суитмаус соблаговолил объяснить нам причины и основания, побудившие его к подобному образу действий по отношению к нам, образу действий, который, я должен сознаться, заставляет меня серьезно опасаться за состояние его умственных способностей.

Шепот одобрения сопровождал эти слова опытного оратора, который возложил на своего оппонента трудную задачу изложения дела, а сам приготовился только слушать, предоставляя Суитмаусу нападать и обвинять, не получая немедленного ответа на свои слова, излагать доказательства и приводить аргументы, имея перед собой совершенно безмолвного противника, подстерегающего малейшую его оплошность, готового воспользоваться каждой его ошибкой, каждым промахом и спокойно выжидающего удобного момента, чтобы несколькими ловкими приемами разрушить все с таким трудом воздвигнутое здание обвинения.

В Соединенных Штатах судебные дела ведутся не так, как в Европе. Здесь это не борьба общества и общественной совести с преступником и преступлением, а просто своего рода словесный турнир между двумя адвокатами — адвокатом обвинения и адвокатом защиты. Присяжные не ознакомляются предварительно с делом, на них не может повлиять ни мнение или взгляд председателя, ни речь прокурора, заинтересованного в обвинении подсудимого. Здесь председатель суда — просто судья, который призван только применять законную меру наказания или взыскания после того, как будет произнесен приговор. Ему даже не предоставляется право ставить какие-либо вопросы; его назначение — поддерживать порядок в зале суда, следить за дебатами, давать слово тому или другому из адвокатов и не допускать, чтобы они в пылу схватки от слов переходили к действиям и вцеплялись друг другу в горло или волосы, что в Америке, особенно в западных штатах, случается нередко.

Настоящего обвинительного акта, составляемого судом на основании данных предварительного следствия, здесь вовсе не существует. Вместо него представляется простое изложение, письменное или устное, самого дела адвокатом обвинения, так что обвинение и защита совершенно равны перед судом, вследствие чего ловкий и умелый адвокат имеет громадное, можно сказать, первенствующее значение в любом деле.

При этом публике предоставляется право открыто и беспрепятственно выражать свое сочувствие и одобрение или негодование и возмущение; и часто это открыто высказанное общественное мнение влияет на судей, которые всегда прислушиваются к голосу толпы, весьма чуткой, впечатлительной и в большинстве случаев беспристрастной в своих суждениях.

Говорят, что тот, кто говорит один, всегда бывает прав; да, но не тогда, когда за ним следит опасный оппонент. Поэтому после первых же слов Нойстонга все поняли, что «Цицерон Сан-Франциско» Суитмаус на этот раз нашел себе достойного и опасного соперника.

— В таком случае, мистер Суитмаус, — сказал председатель, судья Барнет, — даю вам слово, если только вы не откажетесь от обвинения.

— Напротив, я настаиваю на нем, судья Барнет! Я изложил всю его суть в специально составленном докладе, который, с вашего разрешения, прочтет господин старший секретарь суда, высокочтимый мистер Литлстон. Этот доклад подробно и обстоятельно ознакомит суд с сутью дела, не возбуждая и не вызывая бурных возражений, как всякое устное сообщение! — при этом адвокат Суитмаус многозначительно взглянул на адвоката Нойстонга, но последний продолжал пребывать в строжайшем безмолвии.

Старший секретарь суда Литлстон, сияющий и торжественный, поднялся и окинул самодовольным взглядом присутствующих. Наконец-то ему представился случай выказать перед самым избранным обществом Калифорнии свое умение если не говорить, то хоть читать. Он внутренне торжествовал.

Трое обвиняемых, одетые с непривычной в западных штатах изысканностью, более походили на почтенных зрителей, чем на обвиняемых; они держали себя просто, естественно и непринужденно. Красный Капитан, Джонатан Спайерс, на которого были обращены все взоры, был красивый мужчина лет тридцати, с благородными чертами лица, выражающими непоколебимую энергию. Скептическая усмешка, блуждавшая на этом красивом лице, казалось, говорила о том, что этот человек ничего на свете не признает, кроме своей собственной воли. Словом, это мог быть или величайший негодяй, или гений, смотря по обстоятельствам и в зависимости от того, как сложилась его жизнь. Бывший командир «Калифорнии» с одинаковым достоинством мог бы носить как мундир адмирала федерального флота, так и костюм командира пиратов.

Сэмюэл Дэвис и Джон Прескотт, старший лейтенант и судовой врач того же судна, представляли собой разительный контраст по отношению к своему командиру. Это были грубые янки, лишенные всяких предрассудков, готовые на любое дело, лишь бы оно принесло им несколько десятков долларов, и их изысканные костюмы только еще больше подчеркивали вульгарность их манер. Они были приглашены на суд лишь для проформы, так как все равно отвечал за них капитан, в руках которого они были слепым и послушным орудием.

Утвердив на носу, который Дарлинг в минуты благодушия сравнивал с тараном боевого судна, золотые очки, мистер Литлстон, прокашлявшись, приступил к чтению доклада, составленного досточтимым Джо Суитмаусом.

Двадцать четвертого июля текущего года командир парохода «Калифорния» Вест-Индской компании, капитан Джонатан Спайерс, прибыл в воды Кантона, чтобы произвести здесь погрузку шести тысяч тюков шелка-сырца для торгового дома «Братья Фергюссон и Кo» в Сан-Франциско, зафрахтовавшего это судно за свой счет.

После окончания погрузки обнаружилось, что палуба и междупалубные помещения этого громадного парохода, бившего некогда пассажирским, оставались свободными; китайская переселенческая компания «Виу-Тзин» предложила капитану «Калифорнии» использовать эти свободные помещения для перевозки семисот пятидесяти китайских переселенцев за счет вышеупомянутой компании по цене двенадцать долларов за человека, безразлично мужчину или женщину, не включая сюда расходы на питание, о котором компания решила позаботиться сама.

Связавшись предварительно с Вест-Индской компанией и затем с арматорами, [13] зафрахтовавшими пароход братьями Фергюссон и К°, капитан «Калифорнии», вышеупомянутый высокочтимый Джонатан Спайерс, принял предложение компании при условии немедленной уплаты всей суммы стоимости провоза пассажиров, что и было сделано в самый день посадки эмигрантов на пароход; но в самый момент отправления между капитаном Джонатаном Спайерсом и переселенческой компанией возникли пререкания по поводу сорока тонн риса, погруженных на пароход и офрахтованных казначеем парохода в четыреста восемьдесят долларов платы за провоз, тогда как переселенческая компания на основании установленного на судах обычая утверждала, что этот рис, предназначенный для потребления в пути, должен быть принят на судно бесплатно.

Так как «Калифорния» находилась уже под парами, то, чтобы не задерживать ее, обе стороны постановили решить этот вопрос согласно общему правилу, принятому в больших пароходных компаниях, занимающихся перевозкой эмигрантов из Европы в Америку. В этом духе и был составлен протокол.

Таким образом, все было улажено к обоюдному согласию, и ничто не давало повода предполагать ту страшную развязку, какая разыгралась впоследствии на «Калифорнии».

Пароход вышел в море, и с этого момента мы не имеем никаких других сведений относительно разыгравшейся на нем драмы, кроме тех, какие изложены в отчете капитана Джонатана Спайерса, подтвержденном его штабом, то есть остальными высшими чинами парохода, и всеми тридцатью шестью членами его экипажа, единогласие которых весьма походит на добросовестно заученный урок. Чтобы убедиться в этом, достаточно прочесть со вниманием некоторые нижеследующие документы.

13

Арматор — лицо, снаряжающее за свой счет судно.

Дойдя до этого места, мистер Литлстон остановился, чтобы перевести дух и протереть стекла своих очков; кроме того, он ожидал в этом месте бурного протеста со стороны обвиняемых, но, к немалому его удивлению, адвокат противной стороны Джером Нойстонг, вооружившись перочинным ножичком, мирно сооружал ветряную мельницу из спичечного коробка и его содержимого.

Видя, что ждать вмешательства со стороны защиты нет оснований, мистер Литлстон, прокашлявшись, продолжал чтение:

Судя по отчету капитана Джонатана Спайерса, спустя восемь суток по выходе в море разразилась такая страшная буря, что его судну грозила неминуемая гибель, если бы они не сбросили часть груза в море, и капитан «Калифорнии» приказал выкинуть за борт все сорок тонн риса, загруженного для пропитания эмигрантов. Но так как буря все более усиливалась, то капитан Спайерс в целях облегчения судна, не задумываясь, приказал выбросить за борт четыре сотни человек китайцев из числа семисот пятидесяти, принятых им в качестве пассажиров. Это бесчеловечное распоряжение, которое заставило бы содрогнуться даже дикарей, было выполнено без малейшего сопротивления или колебания штабом и командой парохода. Несчастных вызывали наверх по десять человек и затем кольями сбрасывали с палубы в ревущее море. Спустя несколько часов после этого страшного злодеяния море утихло, и пароход мог спокойно продолжать свой путь.

Но тут произошло нечто еще более возмутительное и бесчеловечное, чем предыдущее злодеяние. Большая часть провианта и съестных припасов, предназначенных для экипажа и всего наличного персонала судна, оказалась уничтоженной, подмоченной или унесенной в море последней бурей, так что при распределении продовольствия выяснилось, что если даже перевести экипаж и высший персонал на половинные порции, то его едва могло хватить до Сандвичевых островов [14] — ближайшего порта, к которому можно было пристать для возобновления припасов. И вот на совете, состоявшемся у капитана, шло решено с целью экономии провианта избавиться от остальных китайцев; но чтобы последние ничего не заподозрили, судовому врачу велели подсыпать стрихнина в их обычную порцию риса, отчего все эти несчастные спустя несколько минут один за другим отошли в лучший мир!

Когда «Калифорния» прибыла в порт Сан-Франциско, на ее борту не было ни одного китайца. Но справедливость требует упомянуть, что все шесть тысяч тюков шелка-сырца, предназначенного для торгового дома братьев Фергюссон и К°, прибыли в целости и сохранности, без малейшего повреждения. Мы не позволяем себе оценивать по заслугам эти возмутительные факты, эти акты невероятной бесчеловечности, предоставляя это гг. судьям и их справедливому усмотрению и беспристрастному суждению.

Я же, Изикьел Джо Суитмаус, адвокат из города Сан-Франциско, от имени уполномочившей меня Кантонской переселенческой компании «Виу-Локо-Тзин», обвиняю капитана «Калифорнии» Джонатана Спайерса, лейтенанта Сэмюэла Дэвиса и врача Джона Прескотта в том, что они, вопреки всем законам божеским и человеческим, вопреки всем нравам и обычаям цивилизованных народов, вместо того, чтобы ввиду необходимости уменьшить груз судна выбросить за борт часть товара, а именно тюки шелка-сырца, принадлежащего торговой фирме братьев Фергюссон, выбросили за борт сорок тонн риса, являвшегося не грузом, а продуктовыми запасами пассажиров, а затем те же вышеупомянутые капитан Джонатан Спайерс, лейтенант Сэмюэл Дэвис и врач Джон Прескотт учинили немыслимое насилие над неповинными пассажирами и уличены в убийстве тем или иным способом семисот пятидесяти китайцев с применением яда, преступлении, предусмотренном в статье 71-й Уложения о наказании в своде законов штата Калифорния.

Одновременно предъявляю от имени переселенческой компании «Виу-Локо-Тзин» денежный иск в девять тысяч долларов — стоимость уплаченного капитану «Калифорнии» проезда эмигрантов, и еще пятьсот долларов — стоимость сорока тонн риса, выброшенного по его приказанию в море; еще требую уплаты ста тысяч долларов в качестве возмещения за судебные издержки и убытки.

Изикьел Джо Суитмаус, адвокат

14

Сандвичевы острова — второе название Гавайских островов.

Достопочтенный Джон Хэбкук Литлстон закончил свое чтение среди гробового молчания. Его милость судья Барнет успел очинить целые груды карандашей; судья, изготовлявший маленькие жестяные гвоздики, продолжал работать своим ручным инструментом с регулярностью автомата, а знаменитый защитник, окончив сооружение своей маленькой ветряной мельницы, теперь принялся дуть на нее, чтобы привести ее в движение и тем позабавить своих клиентов. Казалось, что и обвинители, и защитники — люди, совершенно непричастные к делу. Сам Суитмаус, раздраженный этим упорным молчанием, не мог дать себе надлежащего отчета в поведении своего собрата; это делало его нервным и встревоженным.