Том 5. Литургия мне

Шут.У нас петли мягкие, пеньковые, а вешальщики опытные.

Юный поэт.Мы, мудрецы и поэты, хранители и провозвестники древнего обетования о преображении святой плоти, мы не даем пустых обещаний. Я сказал — я сделаю.

Король.Ну, сам смотри. В петле невесело будет, так на меня не пеняй. Милые гости, не обессудьте на моей хлеб-соли, а потчевать больше нечем.

Гости и Гостьи вылезают из-за столов, кланяются королю и благодарят его. Король Политовский уходит, после него и все, кто куда, по чинам. Юный поэт остался один и размышляет.

Юный поэт.Тщетно гордость, хулиган ума, говорит мне: «Наплевать!» — благоразумие покачивает своим вязаным колпаком и спрашивает: «Что ты наделал?» И печаль моей души проснулась в своем алькове, — ах, милые альковы! — и, зевая, рыдает: «Увы, увы, увы!», свинья — печаль!

Печаль юного поэта (внезапно являясь, свирепо). Сам свинья! И никакого нет алькова, а вот ты попляши.

Исчезла так же внезапно, как и появилась.

Юный поэт.Что я наделал? Взялся узнать, а сам ничего не ведаю. Если не узнаю, ведь король меня повесит. А это — очень неприятное положение. Или состояние? Положение — горизонтальное, состояние — вертикальное, а висеть? Не знаю. В моем мозгу, — кажется, это точно? — сложились два стиха:

Когда меня повесят, То чем меня утешат? Виселицу украсят? Но я не буду видеть. Все девушки заплачут? Но я не буду слышать.

Вот, даже шесть стихов. Кажется, это не плагиат? Впрочем, ведь я живу в доисторические времена, сказочные, когда, по меткому выражению Некрасова,

Свободно рыскал зверь, А человек бродил пугливо.

Все поэты, которым я мог бы подражать, будут жить после меня. Неприятное положение. Или состояние?

Стоит — раскручинился, пригорюнился.

Намалеванный старик.Не сойти ли мне с картины? Не утешить ли мне малого?

Кряхтит и лезет из рамы.

Юный поэт (в восторге). Вот — торжество искусства.

Знаток искусства (вдруг явившись). Это — фотография. Искусства здесь нет.

Впрочем, его уже и нет на сцене.

Малявинские бабы.А мы споем, пока старик вылезает. (Поют громко и пляшут шибко.)

Горка ты горка, Горушка крутая, Травка шелковая! Да по той ли горке Мил удалый ходит, Во скрипку играет, Короля потешает. Послушайте, люди, Что в городе бают: Парней продавают. Купцы закупают, Девять на денежку, Десятого в придачу.

Намалеванный старик.О чем, добрый молодец, призадумался?

Юный поэт.Как мне, дедушка, не призадуматься? Взялся я для короля проведать, куда его дочери по ночам уходят, а сам ничего не ведаю.

Намалеванный старик.Да, это дело трудное! Только узнать можно. Вот тебе шапка-невидимка, с нею чего не высмотришь! Да помни: как будешь спать ложиться, королевны подадут тебе сонных капель испить; а ты повернись к стене и вылей в постель, а пить не моги.

Юный поэт.Да ведь они увидят.

Намалеванный старик.А ты им глаза отведи.

Юный поэт.А как же отвести им глаза?

Намалеванный старик.А ты посмотри на потолок да и зачитай грустным голосом стихи:

Выхожу один я на дорогу. Сквозь туман кремнистый путь блестит. Ночь тиха. Пустыня внемлет Богу, И звезда с звездою говорит. В небесах торжественно и чудно. Спит земля в сияньи голубом.

Девки — дуры, тоже засмотрятся, на потолке звезды увидят.

Юный поэт.Да увидят ли?

Намалеванный старик.Верь в магию слов, и они поверят словам.

Юный поэт.Спасибо тебе, дедушка.

Старик лезет на прежнее место, Юный поэт его подсаживает, и тут первому действию конец.

Действие второе

В терему опочивальни двенадцати королевен, одна за другою, разделенные арками; рядом, за стеною, — малая коморка с одною кроватью для Юного поэта. В стене между коморкою и королевниными опочивальнями — дырка малая, проверчена буравчиком. Королевны, в длинных ночных одеждах, смотрят в окно.

Королевны.Вот идет наш страж.

Смеются, словно колокольчики звенят.

Королевны.

— И он ничего не узнает.

— А не открыться ли ему?

— Он — прекрасный, — говорит самая прекрасная.

— Он — белый, — говорит самая тонкая.

— Он — румяный, — говорит самая здоровая.

— Он — стройный, — говорит самая стройная.

— Он — мудрый, — говорит самая умная.

— Он — хитрый, — говорит самая искусная.

— Он — добрый, — говорит самая добрая.

— Он — ласковый, — говорит самая нежная.

— Он — веселый, — говорит самая смешливая.

— Он — смелый, — говорит самая бойкая.

— Он — сильный, — говорит самая сильная.

— Он — гордый, — говорит самая надменная.

— Хорош-то он хорош, но и он, как все.

— Выберет одну из нас в жены.

— Будет царить в своем уделе.

— Будет угождать людям.

— Будет славить земные очарования.

— Не пустит избранницы своей ни к другому человеку, ни к заклятому царю.

— Нет, утаимся от него.

— Опоим его сонным зелием.

Смеются, как бубенчики бренчат.

Юный поэт (входит в коморку малую). Время к ночи подходит, — (бормочет он), — летит на серых крыльях. Летучая мышь, взмахами мягких крыльев отсчитывая миги, — о миги! миги! — мечется туда и сюда и засыпает вниз головою. Но я не засну. Вот моя кровать, и над нею скважина, — я провертел ее буравчиком. И мой взор острее буравчика.