Том 6 (доп.). История любовная

И вот она вошла… розовая, как купидом… и я к ней пал…

Вас(иль) Вас(илич) поправ(ил) жел(тые) очки и погрозил жимолостью к дому.

– Ну… сказ(ал) Антип строго и тоже посм(отрел) к дому.

И Миша посмотрел. Там?

– Пал к ее ногам, красавицы… и преподнес лисий воротник. Чувство-то какое было!

– Ну, понятно… Ну, а она…

– Развернула как… как ахнет… Победил!

– Господи!.. ужели победили?

– Победил. Так это поглядела… горько на меня поглядела и слезы у ней из глаз…

Лучше возьмите обратно – говорит. – Я уж живу с буфетчиком и барин меня домогается, но я не могу. Возьмите вашу лисичку, мне очень, говорит, прискорбно, но неужели вы могли подумать, что я из ваш(их) подарков могу преступить!

Как вам, говорит, не совестно! А я… заплакал. Тут она меня поцеловала прямо в губу и… перекрестила! Ей Богу!

– Ну, вскричал Антип и Миша тоже вскричал, от вдруг толкнувшего в грудь непонятного восторга.

– Как поцеловала! Я, говорит, вам буду как сестра!.. И мне не надо в(ашей) лисички!

– Не взяла?!

– Взяла. Очень я заплакал. Ну, взяла. И пришел буфетчик, и они меня вдвоем, наскоро… господа ждут… поили сельтерской, а я плакал. Ах, какие люди бы-ли… Это как в книжечке у меня, вот у С. в лавке купил, книга продавца Морозова… Я люблю трогат(ельные) истории… про благор(одного) принца Выпицияна и очароват(ельную) Менфису. Неграмотный был Антип!

– На том и кончилось? спрашив(ал) Антип, а Миша видел, что лицо его к.-б. другое, ласковое и грустное.

– Кончилось, да не все, спустился я в людскую, ничего не помню, как в горестном состоянии, – вот хоть или на кладбище и у могилы какой печальной каким кинжалом прямо в грудь. Но повар еще поднесли, буфетчик наказал угостить меня. Потом – выхожу, костры в саду, и на небе мерцают звезды бож(ией) красоты, очи небес. И вот молодой лакей подходит из темноты, от водовозки и кладет руку мне на плечо: скажите, говорит, вы от любви к прекр(асной) Марфуше в таком ужас(ном) состоянии? Я, говорит, сам не сплю все ночи и уже иссох. И он, вправду, в злой чахотке был. Советую вам, оставьте душе покой, не надрывайтесь. Вы еще молоды, а мне скоро лежать на Ваганькове. Идите домой и никогда не возвращайтесь к гордой красавице! Она невольно губит при всей своей благор. (душе) карактере.

Вспоминай все… Как сон!

Антип слушал.

(К концу. Он увид. ясно-ясно, как он ограблен! От всего чуд. мира, – остались так осязаемые, такие жестокие ржав. ребра жизни. Где-то?!)

* * *

– Метель стегает в окна: хлес… хлес… Ночь – там, снег и ветер. В жаркой печке, с лежанкой взывает жалобно. Стукнет въюжкой. Комнатка вверху, под сам(ой) крышей. Низенькая, уютная – детская. На дворе ночь: девять часов, а ноччь. Ночь – до утра. На лежанке на жарком войлоке – кот разместился, старый котище Васька, бурый, в зелень. Спит крепко, храпит на славу, – заслужил. Он подался в детскую, там и потише, потеплее. Другой год подался, – говорит Домна старуха, – нянька. И правда, кот тут тихо, мышей ловить не надо, – там внизу другие пришли на смену, бойкие. А здесь: Домна, да маленький Федюша. Домна погасила лампу – чулок вязала. Услыхала, что кукушка внизу прокуковала девять, погасила лампочку и помолилась. Помолилась богородице Казанской, потом Жив(отворящему) Кресту, потом Кириллу и Мефодию с Крестом, мученице Домне, Ерусалиму граду. Лествице и Святый-Боже, всем, кому умела. Отвернула полог и покрестила Федюшу. Он спал распахнувшись. Она поправила голубое стеганое одеяльце, покрестила в ножках, в головках… Анг(елу) хранителю – поручила и закрыла полог…

– Ай-же, му-ха!.. гривуха! в лицо шарахнулась, опять та самая, своя. Заснула, муха, здешняя. В тепле живет. Домне приятно, что муха еще живет. Каждый вечер устраивается она нп ологе и еще (кружась) жужжжит: – стало быть тело. А за окном – зима, декабрь, подходит – скоро Рож(дество), а муха все живет: к добру, к теплу.

– Н-и-я… – невнятно шепчет за пологом Федюша: –

– На сево…двора…по!.. тена…гора…

Старое, морщинистое, с двумя бород. лицо Домны сторожно слушает: ну, вот: только сегодня вечером, в первый раз, рассказывала про петушка и про лисичку:

Как у нашего двора Подметена гора… – А он вот и во сне… – Умница растет… –

Хорошо, спокойно. Главное – тепло уж очень! Морозище такой был – дерева в Кошкином Доме, в саду все в инее, на заре солнце было красное, огнистое. Галки на березах и тополях по-утру седые были, – тридцать градусов!.. такой скрып был и два раза ночью стреляло в бревна на-верху… а здесь – Господи – муха живет, живет: И Ваське жарко. Господи! – тепло так, что не надо и ватного. Умные-то люди строили, все-то по закону правильно. Ветер воет и хлещет в стекле, а лампадка – спит усиком не дрогнет. Когда внизу бьет десять – глухая ночь. Спит Домна. Чулок чуть видно при розовой лампадке. Черный таракан поднялся по столовой ножке. За ним другой. Квас ан столе, в кружке каменно, цветистой в розанах голубых – пахнет хлебом и яблоком – в квасу сухие яблоки, размокшие. Тараканам сладко, манит. Ползают по мягкому чулку. Глядят на угол, где огонек лампадки. И тараканам тепло. Муха зимуха дремлет на пологе: напилась украдкой квасу, – и спит.

Федюша дышет тихо – ангельские сны пришли. Какие они? Не вспомнить… Сны детские – их никто не вспомнит. Сны… светлые сны, радостные, детство… Кто расскажет?

Кот повернулся на другой бок – жарко стало. Метель стегает. Вьюшка стучит – стучит. Шевельнулась занавеска на окошке, розовая занавеска. По ней бегут: пушистая собака, утки летят, охотник стоит в траве. Все разное – и опять собака, охотники, утки… и – еще, еще. Метель шумит и бьется за окнами. Огонек в ламп(адке) проснулся и заиграл. По потолку забегали усы, тени от цепочек. Струйки прошли. И опять все спит – до огонька. Тени на потольке уснули. Чуть виданы у лампадки волки у мельницы – обои, голубые, голуби на крыше мельницы, опять волки и мельница, и голуби… все голубое! И все спит. Старый диван клеенчатый, проваленный, с подушкой в ямке, с попугаем из бисера. На нем желтый паровоз с трубой, и зайчик с барабаном. И карты рассыпаны – гадала Домна с вечера Анюте, горничной. Хоть и пост – гадала. Грех, а что-ж поделаешь: надо знать Анюте будет ли ее свадьба после Святок. Домна знает, что скажут карты.

Кот проснулся, зевнул, послушал, как постукивает, вьюшка и завернулся будто с холоду.

В Кошкином Саду – гудят деревья. Что там за окном? Страсть какая!

Никто не слышит. Тараканы ищут, как попить квасу? Страшно лезть в обрыв. Но лезут, усиками дергают, нагнулись, падает один. Другие шевелят усом. Ночь ползет неспешно… печка стынет. Кот завернулся туже. Усы по потолку играют. Муха забирается под полог. Домна во сне натягивает одеяло. Огонек лампады – ярче и можно бы увидеть, если бы кто смотрел, как скорбный лик Казанской смотрит в полутьму безгрешной комнатки. Слышно тихое дыхание спящих – чистых. Детское, святое…

У изголовья, белый, неподвижный, стоит невидно Ангел в цветах. Дети видят его во сне? Видят и не помнят. Помнят только цветы. Дети во сне смеются – видят.

Федя смеется за белым пологом. Храпит и Домна и кот…

К полночи скрипят промерзш(ие) ворота, слышно за вьюгой, как лошадь фыркает. Хлопает дверь внизу, парадная, воет на петлях – от морозу. Это приехали из театров. Весь в снегу Антип, старый кучер, охлестывает волосяным хвостом снег. Дворник Максим светит фонарем к кар(етному) сараю.

– Н-ну..!

Задом осаживает санки в сарай. Слышно через вьюгу, как Чалый глухо ступает копытами в сарае, по постилу. Распрягают. Ветром швыряет тени по стенам, – прыгает тень Чалого, голова Антипа в шапке, ход(ят), оглобли пролетки, крытой чехлом.

– Чай, смерз? – говор(ит) Максим.

– Беда… костер заносит… дымище… кому киятры, эти… а нам…

– Да… ст-о-ой…

* * *

Н. Б. Домна молилась: за тех, кто в ночи – метели в поле погибает и благодарила за то, что она в тепле и сыта. посм(отрела) на полог белый и помолилась, чтобы и Федюшу сберег Господь и Пречистая от горей и избавила его от метелей и горестей жизни (надо, конечно, проще (примеч. И. С Ш).

Отступление лирич. Хорошо когда и т. д. – есть кров, и стены и теплое сердце около.

Миша

Впервые о Кошкином доме Миша узнал от Домнушки.

– Чего не спишь, глазками щуришься? Возьму да выкину за забор, в Кошкин дом!

– В какой… ко-шкин?..

– В такой… Галки где прячутся!..

– А почему… галки?

– Потому. Посадили кота в тюрьму!..

– Глупая нянька! – рассердился Миша.

– А ты не говори чего не след, примера не бери.