Том 6. Дураки на периферии

Прохожий красноармеец. Что ж тут поделаешь, мамаша, такое наше положение… Враг нам житья не хочет давать никакого.

Марфа Фирсовна. Пускай он один и подыхает, враг этот, который житья нам не дает.

Прохожий красноармеец. Так не выходит, мамаша. За народную добрую жизнь нашему брату, красноармейцу, приходится смертью сполна уплачивать.

Марфа Фирсовна. Да на что ж народу тогда и жизнь, если за нее молодые да самые лучшие смерть принимают!.. На что мне, старой, белый свет, коли сын мой там на голой земле глаза свои навеки закрыл!

Прохожий красноармеец. Ничего, мать, жизнь без смерти не держится, надо маленько потерпеть.

Марфа Фирсовна. Что же тут терпеть-то, когда не терпится, когда сердце мое уж дышать не может и ничто мне не в милость…

Прохожий красноармеец. Ничего, мать, привыкнешь и обтерпишься, а там, гляди, и вся война кончится. Тогда сынов много назад вернется.

Марфа Фирсовна. Да чего ты мне пустое говоришь: ничего, привыкнешь да обтерпишься… Сам красноармеец, а все дурной! Мне сынов других не надо, мне мой один нужен! Ты-то живой вот, а мой-то, Никита, может, покойник давно и мать свою не помнит.

Прохожий красноармеец. А где твой Никита?

Марфа Фирсовна. То-то и горе, что известия давно нету. То все, бывало, нет-нет да получишь письмо. Хоть что-нибудь а напишет, бывало, — жив, мать, из боя целым воротился, а завтра опять в бой идти, да думаю опять воротиться… А теперь ничего не пишет. Значит, живым не воротился.

Прохожий красноармеец. Когда как, мать. Раз на раз не приходится… Где он служил, твой сын-то?

Марфа Фирсовна. Да где все, где более всего народу-то — в пехоте, что ль…

Марфа Фирсовна вынимает из печи корчажку с молоком, ставит ее на стол, достает хлеб, отрезает от него ломоть, стелет чистое полотенце, собирает на стол.

Прохожий красноармеец. Вон как… Я тоже пехота. Я — Иван Поликарпыч Гущин, а твой кто?

Марфа Фирсовна. А мой — Никита Семенов Прохоров.

Прохожий красноармеец (приподнимаясь и радуясь). Никита Прохоров? Ага Обождика, мамаша. А он не в сто двенадцатом стрелковом Бахчисарайском полку служит? Он к ордену боевого Красного Знамени представлен или нет?

Марфа Фирсовна. Ну, а то как же! К ордену он давно представлен, теперь уж, почитай, получить бы его должен… Садись, покушай. Дай я на тебя поближе погляжу, сына вспомню и поплачу.

Прохожий красноармеец (он уже переобулся). Покушать всегда можно. (Садится за стол, ест).

Марфа Фирсовна наливает ему молока в чашку, угощает и вглядывается, как в любимого сына.

Так я твоего сына знаю, мать. Мы в одной роте с ним служили.

Марфа Фирсовна. А того ль ты Никиту Прохорова-то знаешь? Ведь у него примета есть.

Прохожий красноармеец. Того самого, которого ты родила.

Марфа Фирсовна. А примета?

Прохожий красноармеец. Какая примета такая? Парень он добрый, крестьянский, боец исправный…

Марфа Фирсовна. Да чего ты мне — я сама про то знаю. А примета какая у него? Отличие какое?

Прохожий красноармеец. Да он, как все! Ну вроде меня!

Марфа Фирсовна. Уж ешь да не ври! Какой же он, как все? Он из себя статный, складный весь, на лицо чистый, взглядом ясный… А ты поменьше будешь.

Прохожий красноармеец. Красивый, что ль? Ну, для матерей их сыновья всегда самые лучшие. По этой примете и не разберешь — обознаешься…

Марфа Фирсовна. Матерям-то видней… А чего ж ты с Никитой ко мне не пришел — один явился.

Прохожий красноармеец. Невозможно, мать…

Марфа Фирсовна (в тревоге). Чего так? Тебе можно, а ему нет? Где ж теперь мой Никита?

Прохожий красноармеец (после небольшой паузы). Он — без вести…

Марфа Фирсовна (не вполне понимая, все более тревожно). Без вести?

Прохожий красноармеец (спокойно). Он значится без вести пропавший.

Марфа Фирсовна. Пропавший? Куда же он пропал, мой Никита… Он ко мне не вернется?

Прохожий красноармеец. Пока непонятно. Если убит, тогда он пал за Родину, тогда он не вернется — ты не ожидай. Если в плен попал — тогда враг его мучает, тогда ты плачь и по нем горюй. Если в окружении очутился или сквозь фронт блуждает, тогда вернется и тебе весть подаст. Прохоров солдат большой, его сам генерал хвалил. Прохоров врагу не сдастся, он сам его живьем возьмет.

За окном, еще несколько ранее, разгорается зарево далекого пожара.

А ты пока зря не горюй. Я коли найду твоего Никиту, так на руках тебе принесу — это моя должность.

Марфа Фирсовна. Поел, что ль? Чего сидишь-прохлаждаешься?

Прохожий красноармеец (смущаясь). Да, я покушал спасибо вам, хозяйка.

Марфа Фирсовна. А покушал — так иди в свое войско. Чего ходишь, время тратишь… Война-то небось не ждет. Она как пашня: упустишь землю весной — и по осень не соберешь ничего. Так и ты — чего сидишь, когда немец работает.

Прохожий красноармеец. А у меня отпуск, командировка есть, мамаша. Я до завтрашнего утра свободный человек.

Марфа Фирсовна. Отпуск у него! Какой тебе, сатана, теперь отпуск? Люди — кто мертвые, кто без вести пропал, кто без сна бьется и страдает, а у него командировка какая-то, прах ее возьми!

Прохожий красноармеец. У меня документ, мамаша! Я на сутки за лекарством отпущен, я санчасть в роте…

Марфа Фирсовна. (серчая). Ну, иди, иди, дело делай, санчасть в роте. Нельзя — и ступай. Допей молоко!

Прохожий красноармеец. Больше пить некуда, мамаша!