Том 6. Поднятая целина. Книга первая

Собирательным является в «Поднятой целине» и образ Половцева, однако и у него есть свой прототип. Упоминавшийся уже Н. Ф. Телицын говорил: «Половцев — это сколок, точный портрет одного есаула… Не стоило бы его, вражину, и вспоминать, но раз для истории надо, то из песни слова не выбросишь. Знал я его сызмальства. Станишник он мой, из Боковской — Александр Сенин его звали. Окончил Новочеркасское юнкерское училище, с мировой войны пришел подъесаулом. Это он был комендантом суда, который казнил Подтелкова и Кривошлыкова. Шолохов в «Тихом Доне» именно его упоминает. Отступал он до Новороссийска с Деникиным, а потом сдался под фамилией Евлантьева, вступил в Красную Армию, дослужился до командира эскадрона… Потом пролез этот… Евлантьев в следователи Особого отдела Блиновской дивизии. В 1923 году в Ростове был опознан нашим станишником Малаховым и разоблачен. Присудил его трибунал к расстрелу, но по Всероссийской амнистии 1923 года он был помилован и сослан на Соловки. Вернулся домой в Боковскую в 1927 году, стал учителем в школе второй ступени… и начал сколачивать свои силы против советской власти. К началу коллективизации он создал в хуторах и станицах Верхнего Дона кулацко-белогвардейский «Союз освобождения Дона», пытался поднять мятеж весной 1930 года. Статья Сталина «Головокружение от успехов» выбила у него почву из-под ног. К лету он вновь собрал силы. План у него был таков: захватить сперва центральную усадьбу совхоза «Красная заря». Затем, обрезав телефонную и телеграфную связь, атаковать Боковскую, Вёшенскую, Базки, чтобы обезоружить милицию и партийный актив. Но план этот был разоблачен, и вся его шайка изъята ОГПУ» (К. Прийма, Шолохов в Вёшках, «Советский Казахстан», 1955, № 5, стр. 77–78). Правильность этих фактов подтверждает и Шолохов. «В те годы, — рассказывает Михаил Александрович, — на Верхнем Дону была подпольная кулацко-белогвардейская организация. Она имела довольно широко разветвленную сеть. Был во главе ее и свой Половцев, есаул из станицы Боковской, пытавшийся поднять восстание против советской власти. Это был умный, хитрый, начитанный и сильный враг. У него, например, кроме оружия, было изъято собрание сочинений Ленина. Есаул этот… всерьез изучал ленинизм! На вопрос, что он искал в трудах Ленина, при допросе ответил: «Чтобы бить врага, надо знать его оружие». Таков был наш противник в годы коллективизации. Нити от Половцева вели в Сталинградскую, Воронежскую области и даже на Кубань. В хуторе Рябове (на стыке Сталинградской и Воронежской областей) и хуторе Конькове в Вёшенском районе у есаула была своя штаб-квартира. Взять его органам ГПУ было довольно трудно» («Советский Казахстан», 1955, № 5, стр. 80).

Представителем массы крестьян-середняков, пришедших в колхозы по зову большевистской партии, выступает в «Поднятой целине» Кондрат Майданников. О том, как рождался этот образ, Шолохов рассказал писательнице Вере Кетлинской. «Однажды ночью мы заехали в деревню, было поздно, во всей деревне только в одной хате горел огонек. Мы завернули на огонек, нас впустил старик, устроил на ночлег. В доме все спали, спала вся деревня, а он один сидел, тихонько возился над старым валенком, и не спалось ему. Меня заинтересовало, что не дает спать старику, что заставляет его сидеть одиноко, глубокой ночью, при тусклом огоньке. Вышел к нему покурить. Присел, разговорились. Колхозник. Живет неплохо. «Только скучно мне. Бывало, ночью встанешь, выйдешь к скотине, поглядишь. А сейчас выйти не к кому». Глубокие корни чувства собственности хорошо известны, а вот трудно бывает сказать об этом так выразительно и просто, как говорит без слов вот эта фигура старика, копающегося над старым валенком всю ночь, потому что не спится, потому что «выйти не к кому» («Комсомольская правда», 1934, 17 августа).

Вот эти-то переживания человека, с трудом изживающего «гадюку-жалость» к личной собственности, раскрылись во всей полноте в образе Майданникова. Но Шолохов обогатил этот образ множеством других характерных черт, сделал его типическим.

Одним из самых своеобразных персонажей «Поднятой целины» является дед Щукарь. Популярность его настолько велика, что в 30-х годах корреспонденты столичных газет не раз на Дону встречались с людьми, считавшими себя «Щукарями». Сообщения об этом проникли и в прессу (см. например, статью И. Экслера «Писатель-большевик» в журнале «Огонек» № 5 за март 1939 г.). Однако конкретных прототипов у деда Щукаря не было. В своем очерке «В гостях у писателя» Г. Лит. (Ю. Лукин) по этому поводу пишет: «Узнали мы по дороге в Вёшенскую и насчет деда Щукаря. Ни с какого определенного человека этот образ, оказывается, не списан. Наоборот, когда вышел шолоховский роман, в характере и облике одного из местных дедов нашли очень много общего с популярным героем «Поднятой целины». И его стали звать Щукарем. С этим именем он ездил в Москву. Это и сбило с толку репортеров» («Михаил Шолохов. Литературно-критический сборник», Ростов-на-Дону, 1940, стр. 159).

«Дед» этот — колхозник Т. И. Воробьев — рассказывал о себе: «Я прожил более чем много лет. Молодость мою сожрал проклятый старый режим. Тяжеленько было до советской власти. А я все же никогда не унывал. Мою жизнь всегда украшало веселое, шутейное слово. И когда уже посеребрилась моя борода, приключилась со мной, скажу вам, еще одна история… А виноват в этой истории Михаил Александрович Шолохов. Вывел он в своей книге деда Щукаря. И получилось оно так, скажу вам, что вроде я чисто вылитый Щукарь: скажите, кубыть с меня списал. А я ить сроду не был Щукарем. Это теперь меня многие так зовут, а все потому, что Михаил Александрович Шолохов умело подметил где-то такого старичка, дюже схожего со мною. Я попробовал открещиваться: «Какой я вам Щукарь?» А мне отвечают: «Такого шутника и острого на язык более нет, поди, на Дону. Ты, Иваныч, самый щукаристый». Вот каким манером я угодил в герои книги» («Нева», 1955, № 2, стр. 161).

Проследить за отдельными этапами работы Шолохова над «Поднятой целиной» невозможно, так как рукописи первой книги романа пропали вместе с другими документами в начале Великой Отечественной войны. Можно сказать только, что работа над романом, занявшая два года (1930–1931), потребовала от писателя огромного напряжения сил, большого и самоотверженного труда.

К концу 1931 года первая книга «Поднятой целины» была передана для публикации в журнал «Новый мир». Тут возникли новые непредвиденные трудности. Возражения редакции вызвало первоначальное название романа «С кровью и по̀том». Получив из редакции журнала «Новый мир», где роман печатался по главам, телеграмму с просьбой изменить это заглавие, автор обратился за советом к товарищам в райком. Было выдвинуто несколько вариантов, в том числе «Поднятая целина». Эти два слова были взяты из текста книги» («Нева», 1955, № 2, стр. 159).

Помимо этого справедливого требования, редакция журнала «Новый мир» настаивала на изъятии из романа глав о раскулачивании. «Все мои доводы решительно отклонялись», — вспоминал М. А. Шолохов («Советский Казахстан», 1955, № 5, стр. 82). Настойчивость писателя и помощь Центрального Комитета помогли преодолеть и эту преграду.

Первая книга «Поднятой целины» впервые была опубликована в журнале «Новый мир» (№№ 1–9 за 1932 год). В течение 1932 года она дважды вышла отдельными изданиями в издательстве «Федерация». В 1933 году книга была переиздана «Роман-газетой» (№№ 3 и 4–5) и Государственным издательством художественной литературы. С тех пор роман Шолохова неоднократно переиздавался центральными и областными издательствами, главы из него включались в хрестоматии для средней школы. «Поднятая целина» переведена на большинство языков народов СССР и издана во многих зарубежных странах.

Появление «Поднятой целины» было отмечено большим количеством рецензий и критических статей. В Советском Союзе не было почти ни одной газеты или журнала, которые бы не откликнулись на выход в свет этого выдающегося произведения социалистического реализма. Как бы обобщая суть многих из этих отзывов, А. В. Луначарский писал о романе: «Произведение Шолохова является мастерским. Очень большое, сложное, полное противоречий и рвущееся вперед содержание одето здесь в прекрасную словесную образную форму, которая нигде не отстает от этого содержания, нигде не урезывает, не обедняет его и которой вовсе не приходится заслонять какие-нибудь дыры или пробелы в этом содержании» («Литературная газета», 1933, 11 июня).

Живо отозвались на появление романа и многочисленные советские читатели. «Нет такого дня, — говорил писатель, — когда бы я не получал десятка писем от своих читателей, разбирающих «Поднятую целину» и типы, выведенные там. Среди этих писем есть такие, которые мне, как писателю, в какой-то мере уже познавшему литературное ремесло, дали значительно больше, чем литературно-критические статьи заведомо признанных критиков» («Молот», 1934, 8 октября).

«Поднятая целина» неоднократно инсценировалась и с успехом была поставлена на сценах многих советских театров. Режиссер М. Ройзман по сценарию М. Шолохова и С. Ермолинского (опубликован в книге «Колхозные сценарии», М. 1940) осуществил постановку фильма, воскрешающего основные эпизоды романа.

Выходные данные

Михаил Александрович Шолохов

Собрание сочинений, т. 6

Редактор С. Коляджин

Переплет и титул художника В. Максина

Художественный редактор Ю. Боярский

Технический редактор Т. Гончарова

Корректор В. Седова

Сдано в набор 19/IX 1957 г.

Подписано в печ. 5/II 1958 г. А00648. Бум.

84×108¹/32. 11,75 печ. л. = 19,27 усл. печ. л. 18,08 уч. — изд. л.

Тираж 225 000. Зак. 2463. Цена 3 р.

Гослитиздат

Москва, Б-66, Ново-Басманная, 19

Типография № 2 им. Евг. Соколовой

УПП Ленсовнархоза. Ленинград, Измайловский пр., 29