Том 7. Дядя Динамит и другие
Шрифт:
— Чаю? — удивился Галли. — Нет, его пить нельзя. Пусть принесут шампанского. Я вижу, Уипплу надо выпить.
— Наверное, ты прав, — признал лорд Эмсворт.
— Наверное? Несомненно. Жизнь поддерживают алкоголем. Вспомни, как Фредди Поттс с братом съели ежа.
— Кого?
— Ежа. Они отдыхали на Ривьере, у них был французский повар, он все и покупал. Ну, пошел он в лавку, видит — валяется еж. По своей практичности он решил, скажем так, сэкономить. Вернулся домой, стушил ежа вместо курицы, братья с аппетитом пообедали — и здесь начинается самое главное. Юстес, который почти не пил, чуть не окочурился. Фредди, который просто
Лорд Эмсворт позвонил, приведя в движение Биджа, отдыхавшего в своей комнате. Он вылез из кресла (юный Хаксли сравнил бы его с Императрицей, вылезающей из-под навеса), обулся, с трудом взошел по лестнице. Взгляд у него был печальный, вид — озабоченный.
Все девятнадцать лет своей службы он относился к этому дню неоднозначно. С одной стороны, ему льстило, что именно он водит по замку ахающих людей; с другой стороны, уставали ноги. И то сказать — вверх-вниз, вверх-вниз! Мало кто знал, что он страдает мозолями.
Духовные плюсы преобладали над плотскими минусами; преобладали — но не сегодня. Дворецкий, у которого украли серебряные часы, совсем не то, что дворецкий, у которого часов не крали. Водя посетителей по замку, он горько корил себя — да, он проглядел этого субъекта. Надо было помнить, как опасны люди с изувеченным ухом.
Покидая Бландинг, чтобы служить Доналдсону-Собачья Радость, младший сын лорда Эмсворта оставил Биджу свои детективы — по общему мнению, лучшую коллекцию графства. В каждом третьем романе у злодея было такое ухо. Казалось бы, насторожись — а он прошел мимо и теперь пребывал в глубоком унынии.
Однако, только он вошел, уныние сменилось ужасом: с хозяином и его братом по-дружески беседовал субъект. Рассматривая фотографии, тот наклонил голову, но уха не скрыл. Другой закричал бы, но дворецкие не кричат.
— Вы звонили, милорд? — осведомился он.
— Э? А! Да, да, да, звонил. Вот что, Бидж, принесите нам бутылку шампанского.
— Сию минуту, милорд.
— А пока, мистер Уиппл, — сказал граф, — пойдемте в библиотеку, там тоже есть ее фотографии.
Они вышли, а Галли с удивлением увидел, что Бидж, чем идти за шампанским, крадется к нему.
— Можно с вами поговорить, сэр?
— Конечно, Бидж.
— Я хотел бы узнать, кто этот… кх… джентльмен.
— Мой брат, Кларенс. Я думал, вы знакомы. Биджу было не до шуток.
— Другой, — сурово сказал он.
— А, другой! Это Огастес Уиппл, такой писатель.
Что написал Уиппл, дворецкий знал. Когда у лорда Эмсворта болели глаза, он читал ему «Уход за свиньей».
— Уиппл, сэр?
— Он самый. Погостит у нас.
— Мистер Галахад!
— Да, что? Почему у вас отвисла челюсть? Вы не рады?
— Какая тут радость, сэр! Он — преступник.
— Откуда вы это взяли?
— Вчера он украл у меня часы.
— Бидж, вы напились!
— Нет, сэр. Сейчас я вам все расскажу.
Рассказал он дважды, Галли внимательно выслушал, а затем покачал головой.
— Меня вы не убедили. Начнем с того, что виделись вы налету…
— Но ухо я заметил.
— Ухо?
— Да. Изувеченное.
Галли снисходительно засмеялся.
— И на этом вы строите обвинение? Да, Господи, Шропшир кишит изувеченными ушами! Объединяются в клубы и общества. Больше ничего нет?
— Есть, сэр. Возраст.
— Не понял?
— Такой молодой человек не мог написать ту книгу.
— По-вашему,
он моложав?— Да, сэр.
— Многим так кажется. Поклонники диву даются. Но причина проста: годами, каждое утро, он делает гимнастику. Избегает жареного, зато дважды в день ест витамины. Честное слово, Бидж, нельзя же так! Мало ли у кого ухо и возраст! Скажем, один пеликан был как две капли похож на одного министра. Этого пеликана, обычно — в женской шляпке, швейцары просто устали выбрасывать на улицу. Каково министру, а? Может быть, мой племянник оставил вам свои детективы?
— Да, сэр, оставил.
— И вы их читаете?
— Да, сэр.
— Ну вот. Всюду мерещатся злодеи. Тем же самым страдает Агата Кристи. Успокойтесь, Бидж, смиритесь, идите за шампанским. Одна нога здесь, другая — там.
Выражение это не очень подходило к Биджу, осанкой напоминавшему слона, а уж теперь он двигался совсем медленно, смятение мыслей и чувств оказывает такое действие. Он был уверен, что новый гость украл у него часы, но тогда как же он подружился с его светлостью и самим мистером Галахадом?
Не в силах решить загадку, он отнес шампанское и, все еще в трансе, вернулся к себе. Там он разулся. Шекспир сказал бы, что он до крайности растерян. [114] Эрл Стенли Гарднер, [115] вдохновленный им, сел бы писать «Дело потрясенного дворецкого». Сам он, если спросить, ответил бы, что совсем запутался.
Когда запутаешься, лучше всего — портвейн. У дворецких он есть. У Биджа он стоял в шкафу. Бидж взял его, собрался откупорить, но услышал телефонный звонок.
114
До крайности растерян — см. «Отелло», V, 2.
115
Гарднер, Эрл Стэнли (1889–1970) — американский автор детективов.
— Замок лорда Эмсворта, — произнес он размеренно и важно. — Дворецкий у телефона.
Ответил ему высокий, слабый голос. Галли заметил бы, что именно так говорят в «Атенеуме».
— Добрый вечер, — сказал голос. — Говорит Уиппл, Огастес Уиппл.
Глава 9
День открытых дверей ушел, как пришел. Плакаты убрали, шарабаны уехали. Джордж Сирил Бурбон вернулся в Вулверхемтон. Бидж немного пришел в себя. Императрица обижалась с похмелья просто на каждый чих — но в остальном бландингская жизнь стала нормальной.
Часа в четыре прибыла леди Гермиона и пересела из поезда в автомобиль, который ее встречал. Прибыла и Сэнди, классом пониже, и пересела в такси. Полицейский же Ивенс просто сел на велосипед, который ему вернули, и поехал в замок, чтобы отдать Биджу часы.
Собиралась гроза, леди Гермиона устала, но все равно радовалась. Что грозы, что неудобства, если ты спасла своего ребенка?! Когда шофер двинулся в путь, она думала о том, какая послушная у нее дочь. Диктофон, и тот бы больше противился. Заговорила Вероника один раз, спросив, сколько «с» в «расстроена», и леди Гермиона ответила: «Два, душенька».