Том 7. Дядя Динамит и другие
Шрифт:
— Эт-та что такое?
— Это мисс Твистлтон, Аларих, — ответила леди Констанс.
— Сам знаю!
— А, — сказал виконт, — значит, она не врет! Вы ее узнали?
— Еще бы!
— Прошу прощения. Я думал, это — четвертый мошенник.
— Джордж, ты кретин!
— Есть немного, тетя Конни.
— Нет, какой дурак!
— Ну, что поделаешь…
— Вы наглец!
— Виноват, виноват. Просто я подумал, что вы не мисс Твистлтон, но если вы мисс Твистлтон, значит — мисс Твистлтон, простите меня, мисс Твистлтон.
— Джо-о-ордж!
— Молчу,
— А ты не скажешь, Бошем, — спросил герцог, — почему ты запираешь людей в шкаф? Он мог испортить мои костюмы.
— Мы пришли, — вмешалась леди Констанс, — чтобы выпустить лорда Икенхема.
— Кого?
— Лорда Икенхема.
— Где он?
— Вот здесь.
— Да, — согласился граф, — я лорд Икенхем. А это — моя любимая племянница.
— Не понимаю, — сказал герцог. — Чего же вы крутили? При чем тут Глоссоп?
— Вот именно, — поддержала его леди Констанс. — И я хотела бы узнать.
— И я, — прибавил лорд Бошем.
— Вы так странно себя вели.
— Да уж, страннее некуда. Обдурил меня в Лондоне…
— Опыт, мой дорогой, научный опыт. Бумажник я отослал. Он вас ждет.
— Да? — обрадовался виконт. — Это хорошо. Я его люблю.
— И впрямь, прекрасный бумажник.
— Нет, правда? Это мне жена подарила.
— Молодец! Как ее здоровье?
— Спасибо, хорошо.
— Кто обрел жену, обрел благо.
— Да? Я ей передам. Ей понравится.
Леди Констанс с трудом сохраняла патрицианскую невозмутимость.
— Мы очень любим Сесили, Джордж, — заметила она, — но сейчас дело не в ней.
— Да, да, конечно. Это так, к слову. Только я скажу, что она — ангел из ангелов. Молчу, молчу, тетя Конни.
— Молчишь? — проверила леди Констанс.
— Да, да.
— Ты уверен?
— Да, да, да.
— Тогда я спрошу лорда Икенхема, почему он приехал в замок под чужим именем.
— Спроси, спроси!
— Джордж!
— Молчу, тетя Конни. Лорд Икенхем был задумчив.
— Это длинная история, — сказал он. — Вы соскучитесь. Племянница холодно и жестко взглянула на него.
— Слушая тебя? Ну, что ты!
— Почему вы всех усыпляете? — поинтересовался лорд Бошем.
— Джордж!
— Что ж, если вы уверены, что не соскучитесь…
— Уверены, — сказала Валерия. — Нам будет очень интересно. Как и тете Джейн, когда я ей перескажу.
Лорд Икенхем печально посмотрел на нее.
— Дорогая моя, надо ли об этом рассказывать?
— Надо.
— Я не уверен. Пусть рассудит леди Констанс, когда я все объясню.
— Так объясни.
— С превеликим удовольствием. Я приехал ради Эмсворта.
— Не понимаю.
— Нет, почему вы усыпили…
— Джордж!
Лорд Икенхем с нежной укоризной поглядел на виконта.
— Эмсворт, — продолжал он, — поведал мне удивительную, трогательную историю.
— Вот как?
— Валерия,
моя дорогая, потерпи немного! Он полюбил одну девицу… барышню… особу…— Господи!
— А, черт!
— Да ему сто лет! — сказал лорд Бошем.
— Ваш отец — не старше меня.
— И меня, — прибавил герцог.
— Самый расцвет жизни.
— Вот именно.
— Разве до шестидесяти живешь?
— Золотые слова!
— Как бы то ни было, — продолжал граф, — Эмсворт начал жить. Весна зачаровала его, и он ощутил, что есть еще перец в старой перечнице. Слово «старой» употребляю для ритма. Он полюбил, и упросил меня привезти девицу в замок.
Леди Констанс окончательно плюнула на невозмутимость. Звук, который она издала, мы назвали бы визгом, если бы он сорвался с других уст.
— Где же он с ней познакомился? — спросил лорд Бошем.
— Он мечтал предложить ей руку…
— Познакомился где?
— Именно в эти годы, на вершине жизни, приходит то, что именуют индийским летом…
— Нет, где ж это он? Никуда не ездит…
— Я попросил бы не прерывать, — сухо заметил граф.
— Да, — поддержал его герцог, — заткнись.
— Неужели ты не видишь, — прибавила леди Констанс, — как мы волнуемся?
Лорд Бошем обиделся. Он не был слишком чувствителен, но это же истинная травля!
— Что ж, и спросить нельзя?
— Не теперь.
— Ладно. Я лучше уйду. Буду нужен — играю в бильярд. Хотя, кому я нужен?..
Он ушел, и граф с новой силой продолжил свою повесть.
— Словом, Эмсворт полюбил одну особу, которой он годится в дедушки. Он понимал, что семья будет против, и придумал коварный план. Здесь ждали сэра Родерика. Эмсворт попросил, чтобы я выдал себя за него, особу — за свою дочь. Как ни прискорбно, леди Констанс, но брат ваш надеялся, что она вас очарует.
Леди Констанс судорожно вздохнула.
— Да кто она? — вскричал герцог. — Мещанка какая-нибудь?
— Она не знатна. Ее отец когда-то был букмекером.
— Господи!
— А, черт!
— Да. Итак, Эмсворт попросил меня приехать. Уговорить его не удалось. Он утратил разум.
— Какой слог! — сказала Валерия.
— Спасибо, моя дорогая.
— Ты никогда не писал сказок?
— Нет, не доводилось.
— Жаль, попробуй.
Герцог взглянул на нее примерно так же, как на Бошема.
— Ну, что это такое! Давайте, Икенхем, давайте!
— Итак, — продолжал граф, — уговорить не удалось. Я согласился. А почему?
— Да, почему? — спросила Валерия.
— Потому, моя дорогая, что мне пришла в голову хорошая мысль. Когда Эмсворт, подумал я, увидит ее в своем замке, где смотрят со стен портреты гордых графов…
— Рыла, — заметил герцог. — И чего их писали? Ладно. Понял. Вы решили, что он одумается.
— Именно. Так и случилось. Он прозрел. Сегодня она узнала, что надежды нет, и уехала в Лондон.