Том 8. 1979-1984
Шрифт:
В создавшейся ситуации я счел правильным сменить тему беседы.
Т. Глумов
Конец документа 10
................................
ДОКУМЕНТ 11
РАБОЧАЯ ФОНОГРАММА
_Дата_: 9 мая 99 года.
_Собеседники_: М. Каммерер, начальник отдела ЧП; Т. Глумов, инспектор.
_Тема_ 009: «Визит старой дамы».
_Содержание_: Институт Чудаков — возможный объект темы 009.
КАММЕРЕР. Любопытно.
ГЛУМОВ. Окончательный вывод или логику?
КАММЕРЕР. Логику, пожалуйста.
ГЛУМОВ. Проще всего было бы предположить, что имена Альбины и Кира сообщил в Харьков какой-нибудь энтузиаст метапсихологии. Если он был свидетелем событий в Малой Пеше, его могла поразить аномальность реакции этих двоих, и он сообщил о своем наблюдении компетентным лицам. Я прикинул: по крайней мере три человека могли это сделать. Базиль Неверов, аварийщик. Олег Панкратов, лектор, бывший астроархеолог. И его жена, Зося Лядова, художница. Конечно, в точном смысле слова свидетелями они не были, но в данном случае это не имеет значения... Без вашего разрешения разговаривать с ними я не рискнул, хотя считаю, что это вполне возможно — выяснить прямо у них, давали они информацию в Институт или не давали...
КАММЕРЕР. Есть более простой способ...
ГЛУМОВ. Да, по индексу. Обратиться с запросом в Институт. Но как раз этот способ не годится никуда, и вот почему. Если это доброхот-энтузиаст, тогда все разъяснится, и говорить больше будет не о чем. Но я предлагаю рассмотреть другой вариант. А именно: никаких доброхотов-информаторов не было, а был там специальный наблюдатель от Института Чудаков.
( Пауза.)
Предположим, что в Малой Пеше находился специальный наблюдатель от Института Чудаков. Это означало бы, что там производился некий психологический эксперимент, имеющий целью отсортировать, скажем, нормальных людей от людей необычных. Например, чтобы в дальнейшем искать у этих необычных так называемую «чудаковатость». В таком случае, одно из двух. Либо Институт Чудаков — это обычный исследовательский центр, работают в нем обычные научники, и ставят они обычные эксперименты — пусть весьма сомнительные в этическом отношении, но в конечном счете радеющие о пользе науки. Но тогда непонятно, откуда в их распоряжении технология, далеко превосходящая даже перспективные возможности нашей эмбриомеханики и нашего биоконструирования.
( Пауза.)
Либо эксперимент в Малой Пеше организован не людьми, как мы и предположили вначале. Тогда в каком свете предстает Институт Чудаков?
( Пауза.)
Тогда Институт этот — никакой на самом деле не институт, «чудаки» тамошние — никакие не «чудаки», а персонал там на самом деле занимается вовсе не метапсихологией.
КАММЕРЕР. А чем же? Чем же они там занимаются, и кто они такие?
ГЛУМОВ. То есть вы опять считаете мои рассуждения неубедительными?
КАММЕРЕР. Напротив, мой мальчик. Напротив! Они даже слишком убедительны, эти твои рассуждения. Но я хотел бы, чтобы ты сформулировал свою идею прямо, сухо и недвусмысленно. Как в рапорте.
ГЛУМОВ. Пожалуйста. Так называемый Институт Чудаков является на самом деле орудием Странников для сортировки людей по не известному мне пока признаку. Все.
КАММЕРЕР. И следовательно, Даня Логовенко, заместитель тамошнего директора, мой давний приятель...
ГЛУМОВ ( прерывает). Нет! Это было бы слишком фантастично. Но, может быть, ваш Даня Логовенко уже давным-давно отсортирован? Давнее его знакомство с вами от этого не гарантирует. Отсортирован и работает на Странников.
Как и весь персонал Института, не говоря уже о «чудаках»...( Пауза.)
Они по крайней мере двадцать лет занимаются сортировкой. Когда отсортированных сделалось достаточно, они организовали Институт, поставили там эти свои камеры скользящей частоты и под предлогом поиска «чудаков» прогоняют через них по десять тысяч человек в год... И мы ведь еще не знаем, сколько на планете таких заведений под самыми разными вывесками...
( Пауза.)
И Колдун убежал из Института к себе на Саракш вовсе не потому, что его обидели или у него заболел живот. Он почуял здесь Странников! Как наши киты, как лемминги... «Когда слепые увидят зрячего», — это про нас с вами. «...И не видит ничего, что под носом у него», — это тоже про нас с вами, Биг-Баг!
( Пауза.)
Короче говоря, мы, кажется, впервые в истории можем поймать Странников за руку.
КАММЕРЕР. Да. И все это началось с двух имен, которые ты случайно заметил на дисплее... Кстати, ты уверен, что это действительно была случайность? ( Поспешно.) Хорошо, хорошо, не будем об этом говорить. Что ты предлагаешь?
ГЛУМОВ. Я?
КАММЕРЕР. Да. Ты.
ГЛУМОВ. Н-ну, если вы хотите знать мое мнение... Первые шаги, по-моему, очевидны. Прежде всего необходимо установить там Странников и уличить отсортированных. Организовать скрытое ментоскопическое наблюдение, а если потребуется — провести там поголовное принудительное, самое глубокое ментоскопирование... Полагаю, они к этому готовы и память свою заблокируют... Это не страшно, это как раз и было бы уликой... Хуже, если они умеют рисовать ложную память...
КАММЕРЕР. Ладно. Достаточно. Ты молодец, хвалю, хорошо поработал. А теперь слушай приказ. Подготовь для меня списки следующих лиц. Во-первых, лиц с инверсией «синдрома пингвина» — всех, кто у медиков зарегистрирован на сегодняшний день. Во-вторых, лиц, не прошедших фукамизацию...
ГЛУМОВ ( прерывает). Это больше миллиона человек!
КАММЕРЕР. Нет, я имею в виду лиц, отказавшихся от «прививки зрелости», это двадцать тысяч человек. Придется поработать, но мы должны быть во всеоружии. Третье: собери все наши данные о пропавших без вести и сведи их в один список.
ГЛУМОВ. В том числе и тех, кто потом опять объявился?
КАММЕРЕР. В особенности их. Этим занимается Сандро, я его подключу к тебе. Все.
ГЛУМОВ. Список инверсантов, список отказчиков, список объявившихся. Ясно. И все-таки, Биг-Баг...
КАММЕРЕР. Говори.
ГЛУМОВ. Все-таки разрешите мне побеседовать с Неверовым и этой парой из Малой Пеши.
КАММЕРЕР. Для очистки совести?
ГЛУМОВ. Да. Вдруг это все-таки обыкновенный доброхот-энтузиаст...
КАММЕРЕР. Разрешаю. ( После маленькой паузы.) Интересно, что ты будешь делать, если окажется, что это обыкновенный доброхот-энтузиаст...
Конец документа 11
................................
Сейчас я еще раз прослушал эту фонограмму. Голос у меня был тогда молодой, важный, уверенный, голос человека, определяющего судьбы, для которого нет тайн ни в прошлом, ни в настоящем, ни в будущем, человека, знающего, что он делает и что он кругом прав. Сейчас я просто поражаюсь, каким я был тогда великолепным лицедеем и лицемером. На самом-то деле я держался тогда уже на последних нервах. План действий у меня был готов, я ждал и никак не мог дождаться санкции Президента, набирался и никак не мог набраться духу идти к Комову без этой санкции.