Том 8. Проза, незавершенное 1841-1856
Шрифт:
Женский голос
Как, чай, не пить: кто нынче не пьет? А уж, нече сказать, красавицу подхватишь: чистая да румяная такая, кровь с молоком; только вот зубы белы…
Мужской голос
Зубов словно недостает; я ветрел их намедни у праздника, смотрел всю обедню — молчит либо хихикнет таково скоро, и опять молчок… а, кажись, пары нет.
Женский голос
Это спереди будет, что ли, родимой? А и есть нет, да какой прок в зубах, кормилец? У самого зубы те больно востры. А почернеют, бог даст, так и приметы не будет, что недостает. Только уж плотная да толстенная, нечего сказать…
Мужской голос (смеется недоверчиво)
Полно языком молоть. Говорит, словно видела.
Женский
А известно: видно!
Мужской голос
Видно! Дура ты, Васильевна! Видать не видала, а божиться рада! Где у вас ум, у старых людей? Да я вот тоже видел Евлампию Маркеловну, и ты мне ее хоть год еще так показывай… Кругла, кругла, а не побожусь! Нет, я не дурак… Я вот постоялый двор держу, примерно, бойню в городе имею, свою коммерцию произвожу, пятый год без тятеньки остался, а дела не уронил… не токмо, даже люди одобряют лучше тятенькинова… Я теперича к тому говорю: приводят ко мне, примерно, на бойню быка — ну, я и вижу, каков он есть, и знаю доподлинно, что под кожей — всё будет мясо, каково там ни на есть, а мясо. А тут, Васильевна, ты не толкуй, тут статья особенная. Тут дело выходит деликатное…
Женский голос
Как хотите, Иван Герасимыч, а кость говорит…
Мужской голос
Кость! Чего кость! Нынче свет, вишь, каков стал: и в купечестве господские порядки пошли…
Женский голос
Нет уж, Иван Герасимыч, ты меня режь, а хоть побожиться, фунта фальши в ней нет… Евлампия Маркеловна невеста богатеющая, всегда скажу…
Мужской голос
Знаю, не толкуй. Стало, знаю, коли сватьев засылаю… Я уж и Сергей Васильича просил — они хотели братцу Евлампии Маркеловны поговорить… так они теперь, поди, уж знают, в чем, выходит, мое есть желание, и, ежели сами желают того, ты тотчас смекнешь.
Женский голос
Как не смекнуть? Смекну, кормилец, смекну… Так я пойду, Иван Герасимыч, теперь, мадерки да изюмцу куплю, а там уж оденусь да и с богом…
Мужской голос
С богом, Васильевна, да смотри! буде не того — так мадеру не откупоривай, домой тащи — проезжие выпьют; а изюм с уговором бери, коли, мол не пондравится, так обратно принять.
Женский голос
Ладно, кормилец.
(Слышен скрип дверей.)
Мужской голос
Да смотри, приберись получше — огуречным рассолом, что ли, помойся. Вишь, лицо словно огонь.
Женский голос (усмехаясь)
Э, родимой, не в лице моем дело. (Уходит.)
Мужской голос
Знаю, да, вишь, Маркел Абрамыч человек гордой, скажет: вот де какую сваху прислал, куфарку! Знаю я его — гордец! Что красным товаром торгует, так и нос поднял. Мы вот постоялый дворик держим, да у нас деньги не хуже его! По-моему, так всё равно: кто ни приди, только дело сделай. (Слышен зевок и потом молчание; потом щелканье счетов и отрывочные слова.)Приданого, выходит, тряпья разного рублев тысячи на две… жеребец карий — триста, лавка в шорном ряду — ходит сто двадцать в год… (Слышно щелканье.)Деньгами ничего. (Слышен вздох.)Выходит, взять можно, а свадьбу сыграю рублев на триста, а не то и подешевле… куда чужой народ поить да кормить даром! Я и Сергей Васильичу сказал так, и они говорят, на триста можно управиться… и обо всем обещали переговорить… и будут посаженым отцом. Кто там? Лекссич, ты?
Голос старика
Я, Иван Герасимыч; гостя веду!
Гость (входя)
Ивану Герасимовичу.
Хозяин
Федоту Маркелычу. (Молчание.)Чем потчевать дорогого гостя? Теперича у нас всего можно, потому постоялый двор — спрашивают. Чайку? Вода горячая ночь и день не переводится — духом соберем. Лексеич! собери четыре парочки — цветочного
и сахарцу, понимаешь? Белого! Молводержим, первейший московский фабрикант, девяносто три копеечки фунт; есть и похуже: второй сорт, семьдесят две, ну, тот маненичко посерей будет, а сладость одна.Гость
Конечно, кому какой требуется. У вас шавель проезжая пристает: всё больше обозчики — черной народ, так они, конечно, пьют и посерей.
Хозяин
Позвольте, Федот Маркелыч; жирно будет семьдесят две черной народ поштвовать. Вы наших порядков не знаете! Да так и стоялый двор держать нельзя — с кошлем пойдешь. А мы, благодарение богу, наживаем… У нас черному народу подается синец.
Гость
То есть как, Иван Герасимыч, синец?
Хозяин
А сахар такой, выходит — третий сорт.
Гость
Нечего сказать, не слыхал.
Хозяин
Оно вот видите, Федот Маркелыч: в продаже его не находится, так и мудреного нет, что не слыхали, а достал я его случаем. Изволите припомнить, прошлого году Оловянишников, Стратилат Гаврилыч, в Москву ездили, ну вот они и купили там партию сахару. Дешево, что ль, обошлось, только купили они его много… и уж не знаю, сложить, что ли, места не хватило, только часть его лежала так бог знает где: у Стратилата Гаврилыча на дворе флигелечек неражий есть, так вот они и сложили голов сотню туда на чердак, а внизу красильщики нанимали. И развели они однажды большущий чан синей краски — пряжу красить сбирались, а потолок не выдержал — шутка, сто голов: тяга немалая! И посудите вы теперича, Федот Маркелыч, сорок голов как есть в самый чан так вот и угодили да почитай час в нем и кисли. Оказия!
Гость
Подлинно, оказия! (Слышно, что принесли чай.)Вот, я думаю, Оловянишников бороду расчесал!
Хозяин
Э, Федот Маркелыч, такому богачу, как Оловянишников, плевое дело и не сорок голов! А нашему брату с руки… Откушайте! (Пьют чай.)
Гость
Ну и что же, Иван Герасимыч?
Хозяин
Повытаскали да сушить поскорей. И то чудно, что ничего: просох и такой твердой стал, словно камень, кипяток его не берет, с одним куском десять чашек пей. И сладок. Одно: цвет! Ну, цветом не вышел, так ценой маненичко посходней белого: нам фунт, перед вами, как перед богом, Федот Маркелыч, копеичек по семнадцати, не больше, пришел, да-с!
Гость
Неужли? Да это, выходит, лафа, Иван Герасимыч.
Хозяин
А то как же по лафа? Всё, выходит, надо знать, как деньгу нажить. Я, поверите, Федот Маркелыч, какова есть крошка, другой год сахару не покуп… (быстро поправляясь)конечно, купишь маненичко, для хороших людей; всякие случаи бывают, надо держать…
Гость
Кто говорит, как не купить? И должно купить. Дворянину такого сахару не подашь…
Хозяин
Дело известное. А и тут, открыться по-божески, Федот Маркелыч, сноровка есть, коли плохонький придет — ничего, клади смело, сойдет! Конечно, не первый слой: первый слой синь, словно вот сукно, и отзывает нехорошо. Второй посветлей: этак вот, примерно теперича, как стена. А как разрубишь голову, так в иной, поверите ли, Федот Маркелыч, фунта с три чистейшего рафинаду окажется — и бел как снег! Только так местами синяя полоска словно жилка пройдет… (Наливает чаю.)Откушайте!
Гость
Нет, Иван Герасимыч. Я чаю больше не хочу, сами кушайте.
Хозяин
Что же-с, Федот Маркелыч? Всего три чашечки, да и баста…
Гость (резко)
Да так, не хочу. А я к вам по делу.
Хозяин
Чашечку?
Гость
А у нас, по-нашему, Иван Герасимыч, слово свято; сказано, не хочу…
Хозяин
Да вы, может, подумали… Разрази гром — сахар настоящий: у Варахобина брал, хоть спросите.
Гость
Да я дома много пил.