Том 9. Ave Maria

Екатерина, тяжело вздохнув, отправилась смотреть телевизор в гостиную, а Анна Карповна и Александра остались наедине.

– Я все слышала, – сказала Анна Карповна, – хотя глуховатенькая стала, но слышала.

– Ксеня привет тебе передавала.

– Спасибо. Молодец – у нее трое детей.

– Как бы да.

– Что значит как бы?

– Ну, в смысле, пока трое. Она ведь еще молодая.

– Да. Она совсем молодая. Ей можно рожать и рожать.

– Тем более с таким мужем.

– У тебя тоже муж – слава богу!

– Теоретически, это правда.

– Александра, – тихо, с нажимом сказала мать.

В молчании прошла минута, другая…

– Что, ма? – наконец, откликнулась дочь, – я тридцать девятый год Александра.

– Я в курсе, – насмешливо проговорила Анна Карповна. – Держи себя в руках. Ксения, конечно, большого ума женщина, она не оставляет тебе никакого шанса и правильно делает. У нее трое детей.

– Да, Ксения умница, тут не поспоришь, но не сказала, во сколько приходит поезд и какой вагон. Придется звонить в справочную.

XXIV

Так называемый «мягкий» вагон скорого поезда «Москва – Севастополь», в котором ехал Иван Иванович, плавно покачивался на стыках. Вагон был комфортабельным по всем временам. В купе, помимо двух спальных мест (одно над другим), стояло мягкое велюровое кресло, удобный столик перед окном и еще была забранная в верхней половине толстым узорчатым матовым стеклом дверь в соседний отсек, где помещались туалет и душ.

Сопровождал Ивана Ивановича его новый адъютант – лейтенант Полустанкин – невысокого роста плотный блондин с яркими зелеными глазами и мальчишескими канапушками на небольшом курносом носу. Поезд шел беспросветно серой от мелкого дождика пустынной степью. До Севастополя было еще далеко, а на душе у Ивана Ивановича так беспричинно муторно, что он дал адъютанту денег и сказал:

– Вагон-ресторан рядом. Сообрази, чтоб принесли грамм триста белой, воду, второе из мяса, салатики. Сориентируешься на месте. А может, пятьсот?

– Я совсем не пью, товарищ генерал, – шмыгнув носом, стеснительно сказал адъютант. Интересно заметить, что при небольшом росте голос у него был по-настоящему басовитый, гораздо более генеральский, чем у его генерала.

– Ладно, тогда триста.

– Есть! – козырнул адъютант и вышел из купе.

Адъютант еще не снял форму, а генерал давно переоделся. На Иване Ивановиче был точно такой же, как на ехавшем в другом скором поезде, но не из Москвы, а в Москву Адаме Сигизмундовиче, хлопчатобумажный тренировочный костюм, а на ногах тапочки. Вот тапочки были у них разные: у Адама серые на толстой войлочной подошве, купленные Ксенией с рук на базаре, а у Ивана коричневые, выложенные мягкой стелькой, да еще на кожаной подошве и с кожаным кантом поверху. Согласно «Положению о вещевом довольствии», генералам полагались по чину «тапочки прикроватные», они-то и были как раз на Иване Ивановиче. А темно-синий тренировочный костюм купила ему Александра в ГУМе.

– Почему одна порция горячего? Почему все по одному? – удивился Иван Иванович, когда следом за официанткой с подносом в дверях купе показался адъютант.

– Как заказывали, товарищ генерал, – с неподдельным интересом глядя на моложавого, подтянутого и симпатичного военачальника сказала молоденькая, хорошенькая официантка с высоким бюстом и очень тонкой талией, ловко ставя на столик принесенное и не забывая при этом подчеркнуто изящно перегибаться в талии.

– Пожалуйста, повторите все порции, – отвечая официантке благожелательной, ободряющей улыбкой, сказал Иван Иванович. – Я вас очень прошу, – добавил он так мягко и посмотрел на нее так лукаво, что девушка покраснела.

– Быстро сделаем! Очень быстренько. И водки вдвойне?

– Водку пока не надо повторять, там видно будет.

Грациозно поведя бедрами, хорошенькая кареглазая официантка пошла исполнять заказ. Понимая, что мужчины посмотрят ей вслед, она прямо-таки вытянулась в струнку. Это было очень красиво.

– Так, Василий, мы с тобой в первый раз в дороге. На будущее учти: когда что-то заказываешь, то на двоих или себе по вкусу. Понял?

– Понял, товарищ генерал, но я в том смысле…

– Я догадываюсь, в каком смысле. Адъютантом не был, но лейтенантом был. Как говорила няня Пушкина Арина Родионовна: «Красив не был, а молод был».

В точности повторив заказ, официантка принесла еще и вторую рюмку. Пожелала приятного аппетита и исчезла, преисполненная надежд на лучшее.

– Даже рассчитаться забыла, – добродушно заметил Иван Иванович.

– Смутили вы ее, – уважительно и с едва уловимой завистью сказал лейтенант и положил на столик сдачу. – За первый принос я заплатил, а за посудой придет – за второй рассчитаемся.

– Ладно, наливай. Как говорит моя жена, «виночерпием должен быть младший». И себе хоть чуть-чуть.

– Я не пью, товарищ генерал.

– Я тоже раньше не пил, а потом помаленьку начал. Иногда помогает.

Лейтенант послушно налил себе полрюмки, но после того, как они чокнулись, пить не стал, а только сделал вид, что пригубил.

– А чего у тебя, Вася, такая фамилия железнодорожная? – спросил генерал, закусывая.

– Это потому, что подобрали меня на полустанке, товарищ генерал. А когда отдавали в Дом малютки, записали Полустанкиным.

– Васей кто нарек?

– Не знаю.

– Ты же Василий Васильевич?

– Ну да, Васильевич. Наверно, тот мужик – путевой обходчик был Василий… Наверно, в честь него.

– Где та станция?

– Кто же его знает, товарищ генерал. Где-то между Россией и Украиной. Я ж тридцать третьего года рождения, сразу после голода или в голод родился. Наверно, мамка меня подкинула на полустанок, чтоб не умер с голоду вместе с ней.

– Да, железнодорожникам паек давали, они не пухли с голоду. Молодец твоя мамка, правильное приняла решение. Нет, Вася, за это нельзя не выпить. Пей за свою маму, и я за нее выпью.

Лейтенант выпил залпом, зажмурился, потряс головой.

– Теперь закусывай. Главное, выпили за твою маму, которая дала тебе жизнь и спасла от верной смерти. Вот что главное.

– Спасибо, товарищ генерал. А я хоть мамку никогда не видел, но все равно ее люблю… и дядю Васю люблю.

– Это правильно, значит, ты вырос приличный человек. А ты Горького любишь?

– Максима Горького? А как же! Я «Песню о Буревестнике» в училище со сцены читал.

– Ну вот, а Горький говорил: «Пьющих не люблю, непьющим не доверяю». А мой комдив говорил: «Язвенник – на комиссию, трезвенник – на подозрение». Понял?

– Так точно, товарищ генерал!

– Тогда наливай по второй.

– Можно, я себе не буду?

– А что ж, я один, как последний алкаш?! – Иван Иванович огорчился так искренне, что адъютант налил и себе полстопочки. С совсем малой дозы он раскраснелся, и его явно повело.

– Ты, я вижу, действительно, не пьешь или очень давно не пил? – внимательно взглянув на Василия, сказал генерал.

– Если честно сказать, то я с самого детдома не пил. Как в армию определился, так и не пью с тех пор.