Том 9. Пьесы 1882-1885

Барбарисов. Однако вы проницательная женщина, Хиония Прокофьевна.

Хиония. Я от вас деньги получаю, так должна свое усердие прилагать. Я тоже свою совесть берегу.

Барбарисов. А как они между собой-то?

Хиония. Наглядеться друг на друга не могут. Прежде Ксения Васильевна была скромная женщина, совестливая, а теперь так на шею и кидается, так и виснет. Которая женщина в пожилых летах, вот как я, так даже глядеть не хорошо. Точно он ее приворожил чем. А ведь это бывает.

Барбарисов. Ну, уж не знаю, как вам сказать.

Хиония. Только чтоб против женщин такое слово знать, надо много греха на душу принять: проклясть надо всего себя в треисподнюю.

Входит Мардарий.

Явление второе

Барбарисов, Хиония и Мардарий.

Мардарий. Вот Виталий Петрович книгу барыне прислали.

Хиония. Положите тут!

Мардарий. Как «положите»? Я должен руками отдать.

Хиония. Так давайте, я снесу.

Барбарисов. Нет, постойте! Дайте мне! Я погляжу, что такое за книга. Я потом сам передам Ксении Васильевне или вам, Хиония Прокофьевна.

Мардарий подает книгу и уходит. Хиония подходит к двери и подслушивает.

Явление третье

Барбарисов и Хиония.

Барбарисов (просматривая книгу). О, какая серьезность! Ловок Виталий Петрович, умеет попасть в тон. А вот мы в эту книжку и закладочку положим. (Вынимает из кармана Две бумажки и кладет в книгу.)Хиония Прокофьевна, возьмите! Ничего интересного нет, так, вздор какой-то написан. Только вы отдайте эту книгу Ксении Васильевне, когда она будет одна. Непременно! Слышите?

Хиония. Слышу, слышу, так и сделаю. (Берет книгу и прячет ее под фартук.)А вот, кажется, и голос Виталия Петровича слышен.

Барбарисов. Я уйду. Вы, Хиония Прокофьевна, не говорите, что я здесь был, ни под каким видом не говорите. Скажут, пожалуй: эк он обрадовался, спозаранку приехал. Так не говорите!

Хиония. Хорошо, слушаю-с.

Барбарисов уходит. Хиония, послушав у боковой двери, уходит тихонько в среднюю дверь. Из боковой двери выходят Ксения Васильевна, Кочуев и Елохов.

Явление четвертое

Ксения, Кочуев, Елохов и потом Мардарий.

Ксения. Он меня просит, чтоб я его исправляла от недостатков, а я его прошу, чтоб он меня исправлял.

Елохов. Да какие у вас недостатки? Откуда им взяться? Ваши недостатки в другой женщине были бы достоинствами.

Ксения. Ах, нет, много недостатков. Вероятно, от воспитания. Мы с детства жили взаперти, время проводили все больше с прислугой, вот и наслушались.

Кочуев. Ну, какие же ты знаешь за собой недостатки? Назови, Ксения, хоть один!

Ксения. Я очень впечатлительна: что меня хоть немножко поразит днем, во всю ночь потом мне представляется и во сне и наяву. А то вдруг мне покажется, что у меня в комнате лягушка, которых я боюсь до смерти, или змея, и я похолодею и вся сожмусь, хотя очень хорошо знаю, что забраться им неоткуда.

Елохов. Нервы расстроены, вам нужно побольше моциона и почаще быть на воздухе.

Ксения. Вот и еще… Да уж это я и сказать совещусь…

Кочуев. Что такое? Что такое? Не стыдись, пожалуйста.

Елохов. Да что вы! Да посмотрите, у наших барынь-то какие привередничества бывают! Уж, вероятно, почище ваших.

Ксения. Знаешь что? Я боюсь людей.

Кочуев. Только-то? Да и надо их бояться; мало ли есть и дурных и злых?

Ксения. Да нет, не то, не то… Я так вдруг, без всякой причины, боюсь человека.

Кочуев. Как же это? Объясни!

Ксения. Вот, например, у тебя есть приятель Муругов…

Кочуев. Да, есть.

Ксения. Я не могу глядеть на него без содрогания.

Кочуев. Да это самый добрейший человек.

Елохов. Он мухи во всю свою жизнь не обидел и не обидит.

Ксения. Может быть, может быть; но как я увижу его, так мне кажется… мне кажется — поверишь ли? — что он пришел за душой моей…

Кочуев. Ксения, ты в бреду.

Ксения. Нет, я в полном рассудке. (Смеется.)Я думаю, это оттого, что у меня в детстве была книжка с картинками; я одной картинки очень боялась… Было нарисовано, как к одному бедняку приходит какой-то страшный человек и говорит: «Я пришел за душой твоей». Веришь ли, твой Муругов и этот страшный человек так похожи… Сходство поразительное!.. То же лицо, то же выражение…

Кочуев. Уж пора забыть эту книжку.

Ксения. Нет, вот не забываю. Я и книжки-то боялась, а посмотреть тянет; взгляну, спрячу книжку куда-нибудь подальше, да поскорей бежать из комнаты.

Елохов. Все-таки нервы, все одна причина.

Кочуев. Да, я вижу, с тобой возни много будет, пока твое здоровье в настоящий порядок приведешь. Ну, а еще какие недостатки у тебя?

Ксения. Да не знаю… много… Вот еще испуг постоянный… всего-то я боюсь: и стуку боюсь, и громкого разговора боюсь. И я вдруг или голос теряю, или память, так что ничего не помню, где я, зачем, и всему удивляюсь.

Входит Мардарий.

Мардарий. Господин Муругов!

Ксения. Ах! Вот уж я и помертвела.

Кочуев. Хочешь, я его у себя приму?

Ксения. Нет, не надо; я хочу пересилить себя.

Кочуев. Смотри, Ксения, не повредило бы это тебе.

Ксения. Нет, нет; это будет мой первый урок.

Кочуев (Мардарию). Проси сюда.