Том I: Пропавшая рукопись

Роберт Ансельм изумленно смотрел вслед уходящему хирургу:

— Он… она что, баба? И баб трахает?

— Угу.

— И ты знала?

Она помедлила с ответом, и он сплюнул на солому, тихо выругался и уставился на нее ничего не выражающим взглядом.

— Джосс был хорошим бойцом. Мне его жуть как жаль. — Аш нахмурилась. — Мне нужны все мои бойцы! Чертовски хорошие бойцы! Если бы я поняла, к чему идет, я бы ни за что….

— Ну и дерьмо, — отреагировал Роберт Ансельм.

Вернулись люди Ансельма, и он им раздал поручения. Аш пошла с ним вниз по тропе между палатками. Оставшееся после пожара просеивали, уносили и расчищали место.

— Объявить собрание и поговорить с народом? — Аш рассуждала вслух. — Или пусть все само уляжется в головах, и к утру они поостынут? Есть ли у меня теперь вообще лекарь? Врач, которому они будут доверять?

Рослый Роберт Ансельм задумчиво сопел и растирал башмаком пучок погасшей соломы, превращая ее в сырую от росы грязь:

— Пять лет он был с нами, из них половину провел в одной с… ней… палатке. Надо дать им шанс осознать, что это все же их врач. При первом ранении почти все прибегут к ней.

— А кто не прибежит?

Теперь уже приблизился и стал отчетливо различим вымпел, который маячил на заднем плане во время происшествия. Аш насупилась:

— Господин ван Мандер, — позвала она. — Нельзя ли вас на пару слов?

Джоселин ван Мандер, Поль ди Конти и еще пять-шесть фламандских вождей копейщиков пробирались среди царившего в лагере беспорядка; бледное лицо ван Мандера было закрыто шлемом.

— Какого черта вы позволяете своим людям такие штучки?

— Капитан, мне было их не остановить, — Джоселин ван Мандер снял шлем. Он раскраснелся, глаза его блестели; она унюхала исходящий от него и его спутников запах спиртного.

— Остановить не могли? Это вы-то!

— Я ими командую только по их решению, — проговорил фламандский командир. — Я веду их согласно их пожеланию. И все мы, офицеры, в таком же положении. Мы, капитан Аш, наемники. Главную роль играют солдаты. Как это я бы посмел их остановить? Нам сказали, что этот хирург — исчадие дьявола, демон; похотливое извращенное злобное существо; оскорбляет человечество своим существованием…

— Ну, она женщина, и что такого? — подняла бровь Аш.

— Не просто женщина; она трахает других женщин, телесно познает их! — От отвращения его голос перешел в визг. — Даже если бы я сумел заставить себя терпеть такое, потому что он, ну, она — ваш хирург, а вы — командир…

— Хватит, — прервала его Аш. — Ваша обязанность — держать в руках своих людей. Вы не сумели.

— Как я мог удержать их в руках, запретить им отвращение к такому? — Его теплое дыхание, пахнущее пивом, долетало до нее через разделявшее их пространство. — Не надо винить меня, капитан.

— Возвращайтесь в свою палатку. Утром я вам сообщу, какое вы понесете наказание.

Аш смерила взглядом фламандца сверху донизу, в эту минуту не обращая внимания на сопровождающих его офицеров; а когда он повернулся и зашагал восвояси, она отметила, кто последовал за его вымпелом, а кто остался помогать убирать территорию.

— Провались оно все! — сказала Аш.

— У нас неприятности, — флегматично заметил Ансельм.

— А то мне их еще не хватает. — Аш пригладила свои еще мокрые рукава сорочки. — Может быть, лучше Карлу отдать меня визиготам… это может как-то улучшить ситуацию!

Роберт Ансельм, как всегда, не обратил внимания на ее раздражение. К этому она тоже давно привыкла.

— Завтра я проведу расследование. Штрафы, телесные наказания; чтобы предотвратить подобное в будущем. — Аш взглянула на него: Роберт внимательно наблюдал за ней. — И интересно бы знать, может, до всей этой истории копьеносцы слышали от ван Мандера какие-нибудь «ненароком брошенные комментарии».

— Ничуть бы меня не удивило.

— Пойду узнаю, как там Флориан.

— Кстати, о Джоссе. — Роберт Ансельм задержал ее, когда она уже отходила. — Заскочи ко мне попозже. У меня вино есть.

Аш отрицательно покачала головой.

— А то смотри, выпьем. Помянем Джосса. Аш вздохнула, благодарная Ансельму за взаимопонимание. И усмехнулась:

— Не волнуйся, Роберт. Все будет путем. Не надо мне вина. Пойду спать.

На заре следующего дня поднялся сырой и теплый туман. Крупные капли воды висели в воздухе дворцовых помещений. Поднявшееся над горизонтом солнце золотило белый туман в присутственной зале дворца.

В это раннее утро прохлада каменных стен радовала Аш, стоявшую рядом с графом Оксфордом. Де Вир с братьями был удостоен места вблизи герцогского трона, так что Аш смогла оглядеться, увидеть собравшуюся знать Бургундии, иностранных гостей — но визиготов пока не наблюдалось. Прозвучали горны, и хор запел утренний гимн. Аш сняла свой капюшон и преклонила колено на белый мраморный пол.

— Не имею ни малейшего представления, что надумает герцог, — сказал ей де Вир после того, как отзвучал гимн, — я ведь здесь такой же чужой, как и вы, мадам.

— Я могла бы заключить с ним контракт, — шепнула она беззвучно, одним дыханием.

— Да, — согласился граф Оксфорд, — могли бы.

Они одновременно взглянули друг на друга, улыбнувшись, одновременно пожали плечами и встали: герцог Карл Бургундский вошел и усаживался на трон.

Все ее хорошее настроение улетучилось, когда она по привычке оглядела зал в поисках Годфри, желая услышать, какие наущения он пробубнит ей в ухо. Но рядом с ней стоял Роберт Ансельм; Годфри Максимиллиан отсутствовал.

Допустим, вчера вечером Роберт считал, что Годфри переночует в Дижоне, но и Роберт заволновался — сегодня-то где может оказаться наш священник? Это было написано на лице у Роберта. И что ему сказать? Годфри, какого черта? Куда ты подевался? Поехал назад?

— Черт побери! — добавила она про себя и по любопытному взгляду де Вира поняла, что произнесла эти слова вслух.

Пока держали речь гофмейстер и канцлер герцога, граф Оксфорд тихонько проговорил:

— Не беспокойтесь, мадам. Если до этого дойдет, я сам что-нибудь придумаю, чтобы оставить вас тут, не передавать в руки визиготов.

— Придумаете? Что?

Англичанин доверительно улыбнулся, по всему видно, что его позабавил ее едкий тон.

— Что-нибудь. Я часто придумываю.

— Слишком много думать вредно для вас… милорд. — Аш до конца тянула, не называла его сразу его титулом. Она вытянула шею, стараясь смотреть поверх толпы.

Изощренные рисунки гербов Бургундии и Франции сверкали всеми красками: серебром и синим, красным и золотым, алым и белым. Она переводила взгляд с группы на группу, одни стояли в углах, другие сидели у больших открытых каминов, заполненных душистым тростником. Дворяне с семьями; купцы, разодетые в шелка из-за возрастающей жары; дюжины пажей в цветах герцога — белых куртках с рукавами — буф; священники в своих скромных коричневых и зеленых рясах; между группами быстро сновали слуги. Свежесть раннего утра придавала голосам живость — но тон был преимущественно один, как она заметила: торжественный, серьезный и почтительный.