Том II: Отряд
Шрифт:
— Вот это и есть настоящее нападение. Всех в ружье! Ты, значит, явилась, чтобы нас отвлечь? Чтобы эти смогли сделать вылазки из города? Ну ладно, ты свою плату все-таки получишь!
Не ожидая подтверждения, скрывая свою огромную усталость за злобной улыбкой, визиготка подняла кверху руки, а рабы через голову надели на нее ее кольчугу, и она извивалась всем телом, руками и шеей, пока кольчуга не обтянула ее тело.
«Мне нужно побыть с ней еще одни час! — Аш просто расстроилась. — Я чувствую, что она готова поговорить…»
Пока ребенок-раб шнурками привязывал кольчугу к поясу, Фарис говорила:
— Альдерик
Ошарашенная быстротой всего происходящего, Аш вдруг поняла, что уже, спотыкаясь, выбирается из палатки, спускается по ступенькам в освещенный луной лагерь, и оказалась среди мечущихся фонарей, бегущих солдат с пиками и загнутыми назад луками, назиров, хрипло выкрикивающих приказы; и весь этот переполох был настолько упорядоченным, насколько он может быть в лагере при неожиданном ночном нападении. К тому моменту, как она нацепила свой шлем и вновь обрела ночное зрение, двое из людей арифа Альдерика, звеня сапогами о мерзлую землю, уже поспешно тащили ее к чему-то огромному и темному — к городским стенам Дижона.
«Она не может отослать меня так просто! Не ответив на мои вопросы!..»
Вокруг созданной экспромтом зоны ожидания двигались люди с факелами. У нее окоченели ноги в сапогах.
Откуда-то с востока доносился звон скрещивающихся стальных клинков.
«Два нападения? Одно — это мои. Может, Роберт тоже выслал своих через ворота для вылазок? На него похоже. Значит, двойная неразбериха».
— Поспешим и подождем, — заметила она назиру Альдерика, худощавому человечку в залатанной кольчуге. Он молча сверкнул улыбкой. Типичный для этой армии человек.
После невыносимо долгого ожидания шум боя отдалился. Теперь в визиготском лагере двигались только факелы; слышались разочарованные крики легионеров — дежурных пожарных; доносилось ржание боевых коней. Она подумала: может, спросить, не разбудили ли еще и поваров; но не стала; оказалось, что она просто с ног падает от желания уснуть и уже не осознает, как долго они тут проторчали.
— Назир! — в круг света факелов въехал верхом ариф Альдерик, сделал знак своим людям, и отправились: Аш в середине, вокруг восемь человек; от холода она снова обрела бдительность, несмотря на полусонное состояние.
Она спотыкалась, спускаясь в траншей, уже выйдя за частокол; из ноздрей не уходил запах земли и пороха; потом они оказались на открытом пространстве, за последними барьерами обороны. Впереди, по ту сторону пустой территории, земли, изрытой воронками от снарядов, уже виден был свет факелов — вверху, на заборах, висящих на парапетной стенке, над северо-западными воротами.
— Удачи тебе, — грубо сказал ариф. Она взглянула в лицо Альдерика — выражение его было еще немного виноватым и поэтому добрым.
Он со своими людьми растворился в темноте, остался позади, ушел по траншеям туда, к своим кострам.
— Да провались ты! — отозвалась Аш, слова ее растворились в холодном воздухе.
«Она меня отпустила. Угу. Потому что может себе это позволить. Она посылает меня в осажденный город. Потому что хочет, чтобы я предала Дижон. Она не думает, что я уйду просто в никуда.
И она думает, что в любой момент сможет предоставить меня в распоряжение Леофрика…
Сука!»
Аш
остановилась как вкопанная на разбитой, изрытой колеями неровной земле, по щиколотку в грязи. От холодного ветра из глаз текли слезы по онемевшим от холода, покрытым шрамами щекам. Через подкладку шлема откуда-то справа доносился шум реки; вода еще не замерзла. Ближе, прямо перед глазами, плясали в ночном зрении отвесные высокие стены, а прямо над ней — огни над северо-западными воротами Дижона.«Ну и сука. Уже прихватила мой доспех. А теперь и меч мой дурацкий тоже остался у нее!»
С парапета стены, над воротами и опускной решеткой, кто-то нервно проговорил:
— Сержант, там внизу кто-то смеется.
Аш вытерла глаза. «Черт побери, им должны были сказать обо мне — хорошенькое дело, возвращаться к дружеским огням!»
— Какая-нибудь сумасшедшая шлюха крысоголовых, — ответил второй, невидимый в темноте мужик. — Собираешься спуститься и задать ей перцу?
— Эй, на стене! — она непринужденным шагом пошла вперед, в круг света, отбрасываемого фонарями; не спуская глаз с готовых к бою нервничающих солдат, выстроившихся над ней вдоль парапета ворот. Она прищурилась. В плохом освещении видно было, что на них грязная форма.
— Чей отряд? — прокричала она.
— Де Ла Марша! — с вызовом прорычал в ответ пивной голос.
— А ты, хрен, кто ? — потребовал другой, анонимный голос.
Аш смотрела наверх, на луки, алебарды; у одного, в полном снаряжении, была секира.
— Ради Христа Зеленого, хоть не застрелите меня сейчас, — неуверенно сказала она. — После того, через что я сейчас прошла! Идите к своему командиру и доложите, он захочет меня увидеть.
Наступило изумленное молчание.
— Тебя что ?
— Вам сказано, идите к своему командиру де Ла Маршу, он хочет видеть меня. Хочет, хочет. Так что открывайте ворота!
— Смотри, какая наглая сука , — фыркнул один из бургундских солдат.
— Кто там?
— Не видно, сэр. На ней плащ. Это женщина, сэр.
Все еще ухмыляясь, Аш сдвинула плащ назад, за спину.
В свете их фонарей стала видна прикрывающая кольчугу грязно-желтая, но все же отчетливо различимая форма Льва Лазоревого.
Горстка бургундских солдат с обнаженными мечами втащила ее через дверь в рост человека, прорезанную в больших воротах Дижона, она пробиралась в темноте, где эхо шагов отдавалось от каменной мостовой, стоял запах пота и дерьма и смоляных факелов, догоревших почти до цоколя.
«Я в городе! Я внутри, в стенах города!»
Она почувствовала такое облегчение оттого, что уже в безопасности, что целую секунду не слышала голосов солдат и офицеров.
— Может, она шпион! — заорал в сильном возбуждении алебардщик.
— Баба в мужской одежде? Шлюха!
Заикаясь, командир копьеносцев проговорил:
— Да нет, в прошлом августе я в-видел ее в обществе английского графа…
Она замигала, глаза постепенно приноравливались к свету факелов в длинном туннеле ворот и к слабому мерцанию света впереди — заря? факелы? — за арочным выходом.