Томится душенька на зоне

С каждым словом ее голос твердел, Эдик услышал отзвуки стальных ноток в нем. Плечи опустились сами по себе, по спине пробежал холодок… Не думал он, что какая-то баба может произвести на него столь сильное впечатление. Но, видимо, Женя необычная женщина. И стать в ней особенная, и сила…

— Делай с этой пленкой что хочешь, — повторила она. — Но знай, я слежу за тобой, Варшагин.

Она положила трубку. Эдик завороженно вскинул голову, глянул на люстру, как будто Женя могла сидеть там и следить за ним. И ведь на какое-то мгновение он увидел ее лицо. Это была галлюцинация, и оттого ему сделалось дурно.

Варшагин узнал, откуда был звонок. Афины, Греция. Далеко Женя, за границей. Возможно, в Россию она никогда и не вернется. Но это его не успокоило. Закрыв глаза, на экране мысленного взора он увидел Женю. Она стояла на фоне красных отсветов гигантского пожара и грозила ему пальцем. Это было невыносимо. Рука сама потянулась к бутылке…

Часть третья

Глава 16

Бум!!! Бум!! Бум!.. Бум… Бу-ум… Все глуше звуки, все тише. Страшные звуки. Комья сырого суглинка уже не бьются о деревянную крышку, они падают на земляной покров над гробом…

Гена в ужасе заорал, толкнул руками крышку гроба над головой. Бесполезно. Попытался развалить деревянный ящик ногами, все тот же результат. Ни влево, ни вправо, ни вверх, ни вниз. Везде могильная твердь, везде смерть. И воздуха совсем уже нет… А жить-то как охота. И никому там наверху невдомек, что покойник ожил. Или догадываются, но не хотят помочь…

— А-а! Спасите!!! Помогите!!!

Кто-то щелкнул выключателем, через щели в гроб влился свет… Какие здесь могут быть щели? Земля вокруг!..

— Гена! Гена!

И кто-то трясет его за ногу.

— Твою мать!

Только сейчас до него дошло, что это был всего лишь сон. Через похмельную муть в голове дошло. Жив он, и не в гробу находится, а под столом в своем рабочем кабинете… И за ногу его трясет субретка Лика.

Да, да, вчера ночью он пришел домой вдрызг пьяный, схватил вышедшую к нему Лику, потащил ее в свой кабинет, усадил на стол… И, похоже, на этом все и закончилось. То ли она дала ему по голове, то ли он сам отключился. А сейчас проснулся в нише под этим самым столом. Не совсем ясно, как он сюда забрался, но даже на похмельную голову нетрудно догадаться, что эта дубовая теснота и вызвала ночной кошмар.

Гена с трудом выбрался из-под стола, попытался встать на ноги, но не удержался. Если бы не Лика, лежать бы ему на полу. Но она поймала его, усадила в кресло. Пришлось потрудиться, чтобы поймать в фокус ее расплывающееся изображение.

Субреткой в прежние времена называли находчивых служанок, которые помогали своим господам в их любовных играх. Лика была молода и очень хороша собой, но Гена уже давно перестал ею интересоваться. Понял, что предки подсунули ему эту красотку в нагрузку к дуплекс-коттеджу в десяти километрах от Москвы. В надежде, что сыну понравится жить в двухэтажной квартире вместе с Ликой; как будто он мог увлечься этой девушкой и перестать шляться по ночным клубам. Двухэтажная квартира площадью двести квадратных метров, роскошная обстановка и чудная домработница… А вдруг сын вкусит прелестей домашней жизни? Ведь добрая, заботливая и к тому же прелестная служанка может стать прообразом жены и семейного быта. Не вышло. В любовную игру Гена с Ликой сыграл, но по кабакам с друзьями ходить не перестал. Веселая жизнь била ключом. Но и Лику гнать от себя он не стал. Девушка она, может, и не самая горячая, но подать себя может. Да и отказывает редко… А если вдруг откажет, можно и по морде съездить. Пара лишних сотен в счет моральной компенсации легко снимет недовольство по этому поводу…

— Я где? — еле ворочая языком, на всякий случай спросил он.

Мало ли что, вдруг он и в самом деле умер. Вместе с Ликой. И теперь на пару с ней находится в приемной у святого Петра.

— Дома.

— Почему под столом?

— Гена, ты сам упал.

Голос у нее певучий, ангельский… А если он в самом деле с ангелом разговаривает?

Гена испуганно встрепенулся, осоловело глянул на девушку.

— Рыкни! — потребовал он.

— Чего?

— А-а, — обессиленно махнул он рукой.

— Тебе плохо?

— Мне плохо? Да нет, мне хрено-ово!

Нутро колыхнулось изнутри, к горлу подступила тошнотная гуща. Сдержаться Гена не смог и превратился в блевотный гейзер…

Проснулся он в своей постели. Простыня свежая, только что из прачечной, сам он в чистом белье и совсем не вонючий. За окнами светло, на часах половина первого пополудни. Голова тяжелая, во рту пустыня Гоби в летнюю жару…

— Лика!

Субретка откликнулась на первый же зов. Реверанс делать не стала, но губы в резиновой улыбке изогнула. Гарная хохлятская дивчина — черны волосы, дивны очи, две брови как одно разломанное коромысло. И фигурка — не придерешься. Ей бы стриптиз танцевать, цены б не было. Впрочем, на своем нынешнем поприще она зарабатывала не меньше стриптизерши в ночном клубе. Поэтому и не претило ей беспутно короткое платье горничной из секс-шопа. Именно в нем она сейчас и была. Смачная, свежая… Но голова так болит, что не до секса.

— Я к тебе вчера приставал? — поморщившись, спросил он.

— Да.

— И ты меня ударила по голове?

— Нет.

— Тогда почему я под столом оказался?

— Ты сам упал.

— Почему не подобрала?

— Обиделась. Ты мне нахамил…

— И сейчас обижаешься?

— Нет, — так же просто ответила она.

— Тогда пива принеси, да побыстрей…

Холодное пиво — животворящий оазис в знойной пустыне. Гена блаженно зажмурился, представляя, как припадет к источнику. Но как только банка с пивом оказалась у него в руке, им овладел безотчетный страх. Он вдруг вспомнил, как ночью бился в гробу, пытаясь вырваться в жизнь, и на него навалился панический ужас. Ноги онемели, спина похолодела; рука самопроизвольно разжалась, и банка с пивом бухнулась на пол.

— Что с тобой? — потрясенно спросила Лика.

Казалось, прошла целая вечность, прежде чем он ей ответил.

— Не знаю… Унеси это !

— Может, кофе?

— Да!!!

Кофе слегка взбодрил его. Но Гена не останавливался, пил до тех пор, пока его не стошнило. На этом кофейная церемония закончилась, но и на пиво совсем не тянуло…

Вечером позвонил Адам.

— Сегодня в девять будь у «Сфинкса», — тоном человека, не привыкшего к отказам, сказал он.

— Извини, брат, сегодня не могу, — в нерешительности пробормотал Гена.

— Чего это? — Адам возмутился, но, похоже, не очень.

— Да хреново мне. Перебрал вчера…

— Ну, сегодня, может, и хреново. А завтра что?

— Завтра? Ну, завтра само собой… А Леха будет?

— Не знаю… Что-то не нравитесь вы мне оба. Ладно, до завтра…

Леха тоже любил разгульную жизнь, но в последнее время что-то захандрил. В клубах все реже появляется. Похоже, предкам удалось наставить его на истинный путь. Институт парень заканчивает, заодно у отца в банке практику проходит. Говорит, что человеком становится. Как будто раньше он человеком не был. Денег полные карманы, официанты перед тобой прогибаются, девки раздеваются… Но в принципе что в том хорошего? Ведь не свои деньги тратишь, а родительские. А жизнь свою прожигаешь. И жизнь, и здоровье… Может, прав Леха?

Гена принял душ, освежился. И голове полегче стало, и на душе просветлело. Но вместе с тем потянуло на пивко.

Он спустится на первый этаж, в одних плавках зашел на кухню. Лика стояла у плиты, в своей секс-униформе, но выглядела она отнюдь не вульгарно. Милая, уютная и домашняя. Она готовила лазанью — пахло сыром, томатами и куркумой.

— Ты не уезжай, — сказала она. — Сначала поужинай…

— А никуда я не поеду…

Он подошел к ней, обнял за талию, но Лика, не оборачиваясь, ударила его кухонной лопаткой по голове. Не сильно стукнула, но этого хватило, чтобы он отстал.