Томится душенька на зоне

— Тебе нравится Марина, — насмешливо констатировал он.

— Более чем.

— Но она моя женщина.

Отец поджал губы, но ничего не сказал. Он напряженно молчал. Адам безмолвно ждал, когда он заговорит.

— Да, она твоя женщина, — наконец изрек он. Голос его слегка подрагивал. — Но ты ее не любишь.

— Ну, люблю, не люблю… Может, я вообще не знаю, что такое любовь.

— Неудивительно. У тебя черствая душа.

— Зато любвеобильная.

— Может быть. Но мне кажется, что Марина для меня — это навсегда.

— Тебе и с Вероникой так казалось, и с Юлькой, и с Ксюхой… Теперь Марина на очереди.

— Я не нуждаюсь в твоих комментариях, сынок.

— А я нуждаюсь в тебе, отец. И не хочу, чтобы Марина встала между нами…

— А если это для меня жизненно важно?

— Неужели так серьезно?

— Даже серьезней, чем я думал… Ты должен уступить мне Марину. Понимаю, это звучит дико, но ты ее не любишь, и ничего, кроме боли, ей не причинишь…

— Но я не могу.

Адам хоть сейчас мог отдать ему Марину, в золоченой коробочке с розовой ленточкой. Но ему нужно было набить цену.

— А с Вероникой ты мог спать? — жестко спросил отец.

Адам похолодел. Он-то думал, что его извращения с любовницами отца остались в тайне от него.

— И с Юлей ты спал!.. С Ксенией не получилось, она не такая простушка, как эти. Но ты и к ней подкатывался…

— Да нет, это неправда…

— Правда! — отрезал отец. — Я знаю, что правда!

— Так они тебя не любили. Ты правильно сделал, что прогнал их…

— Не оправдывайся… Я очень люблю тебя, сынок. Поэтому закрывал глаза на твои безобразия. И дальше так будет. Но с одним условием.

— Марина?

— Она.

— Хорошо, я с ней поговорю…

— Не надо с ней говорить. Просто оставь ее в покое. И пусть она устраивается ко мне на работу. Дальше я сам…

Отец ушел, Адам же еще долго сидел в позе каменного болвана. А потом как ванька-встанька завалился на бок, но не поднялся — так и остался лежать, размышляя над причудами отцовских пристрастий…

* * *

Марина плакала навзрыд, размазывая по лицу слезы вперемешку с тушью. Такой Адам ее еще никогда не видел. Но что уж тут говорить, именно такой реакции на происшедшее он от нее и добивался.

— Да объясни ты толком, что произошло?

— Они… Они сказали, что Антон им денег много должен… Много денег…

— Сколько?

— Сто пятьдесят тысяч… Долларов… Откуда у нас такие деньги?

— Может, Антон спрятал их? Или в дело пустил…

— Какое дело? У него от меня секретов не было… И ни у кого денег он не брал… А они говорят, что брал. Сто тысяч. А пятьдесят тысяч — это счетчик…

— Они тебя били?

— Нет… Но лучше бы они меня убили… Ну что я такое говорю?.. Они убьют меня. Сказали, что убьют, если мы деньги не отдадим… Антон им деньги должен, а убьют меня! Ты бы видел их морды! Это же ужас! Настоящие бандиты.

— Ну, и твой Антон, насколько я знаю, не был ангелом…

Адам не знал, кого нанял Колян для этого криминального спектакля. Но поскольку первый акт удался, можно было начинать второй.

— Адам, что мне делать?

— У тебя есть деньги?

— Ты шутишь?

— У меня есть… Но дешевле будет людям заплатить, чем этих уродов ублажить… Когда они за деньгами придут?

— Сказали, что завтра.

— Куда?

— Ко мне домой.

— Идиоты… В общем, так, жить будешь у меня. А этими уродами займутся…

Марина успокаивалась, глядя на его лицо мужественного и непоколебимо уверенного в себе человека. И совсем расслабилась, когда он при ней позвонил Коляну и жестким властным голосом потребовал от него расправы над бандитами, посмевшими посягнуть на его девушку.

— Ты настоящий мужчина, — прильнув к нему, сказала она.

— А ты классная телка, — покровительственно усмехнулся он.

Марина ничего не сказала: внутренне согласилась с тем, что она телка. Именно этого Адам от нее и добивался. Он должен был низвести ее до уровня бессловесного животного…

* * *

День начался с пива. Вчера Адам весь вечер зажигал с Мариной в ночном клубе, затем до утра сотрясал с ней кровать в своей спальне. Проснулись в полдень, дождались, когда подвезут пиццу, оприходовали ее под пиво. Что называется, разговелись и перешли на более тяжелые напитки.

Колян позвонил к тому моменту, когда Марина едва ворочала языком. Адам нарочито важно кивал, слушая его. Положил трубу, строго посмотрел на девушку.

— Поехали.

— Куда?

— В лес.

— Зачем?

— На опознание… На твоих бандитов посмотреть надо, а то вдруг не они…

— На моих бандитов?

— Да, их сегодня взяли, на твоей хате. В лес отвезли… Поехали.

— А это не опасно?

— Для них да. Для тебя нет.

Ехали долго. Через город, по МКАДу, еще километров двадцать по Щелковскому шоссе. Наконец-то прибыли к месту. Лес, звенящая тишина, на снегу два «трупа». И Колян в машине.

— Ой! — Марина испуганно прикрыла ладошками лицо, увидев своих недавних обидчиков.

Адам не завидовал парням. Мороз, а им приходится лежать в снегу с холодными нашлепками, посредством которых Колян изобразил имитацию пулевых ранений в голову…

— Долго возились? — спросил у него Адам.

— Да нет. По башке настучали — и в машину. А здесь сразу в расход…

— А если не они?

— Да все равно, кого мочить, — ухмыльнулся Колян и так страшно посмотрел на Марину, что та едва не бухнулась в обморок.

— Они? — пальцем показав на «трупы», спросил Адам.

— Да, кажется, они…

Похоже, она протрезвела. И язык, возможно, стал послушным. Но внутренняя дрожь так сотрясала ее, что зуб на зуб не попадал.

— Так кажется или они? — хлестко спросил Адам.

— Они.

— Артур, ствол где? — спросил он у Коляна.

— Здесь.

— Давай сюда…

Адам взял «Вальтер», из которого якобы убили «бандитов». Тщательно протер его со всех сторон носовым платком. Делал он это неторопливо, с ленцой. Потому для Марины стало неожиданностью, когда он резким движением взял ее за руку, вложил в нее пистолет и крепко-крепко сжал на рукояти ее ладонь.