Тонкие грани (том 4)

— А ему твоя нужна, но… — она пожала плечами, словно говоря: нет так нет, — пусть будет по-твоему. Только знай, что мы тоже протянем руку помощи, если что. Считай это заделом дружеских отношений на будущее.

— А с прошлым картелем у вас тоже была дружба? — спросил я.

Малина хмыкнула.

— Нет. Но так получилось, что с тобой у нашего ковена довольно… тесные отношения. И нам ты нравишься, потому мы не очень-то и горим желанием ссориться. Если ты, конечно, не станешь этого делать первым.

— Просто не переходите нам дорогу, и мы не будем переходить вам.

— Без проблем, Мясник, без проблем. Моя помощь ещё нужна, или я свободна?

— Ты… — я окинул Малину взглядом, после чего задержался на её мачете, которое было в чехле. — Дай-ка его, — протянул я руку.

— Держи, — невозмутимо протянула она его рукоятью вперёд.

— Отлично. Нет, ты пока нужна. Так что жди.

— Принято, — пожала Малина плечами.

Когда я отошёл, Джек пристроился рядом.

— Не нравится она мне. Мутная.

— Тебя слышно.

— Я специально, чтоб она знала моё отношение к себе. И эта тема с картелем Верхнего города мутная. Не тронь говно — вонять не будет.

Удивительно, но я был солидарен в этом вопросе с Джеком. Нам нужен мир с тем картелем. По крайней мере до тех пор, пока не наберём силу. А ведьмы призывают нас к открытому столкновению, которое выйдет нам в лучшем случае большими потерями. В худшем, не станет нашего картеля.

К тому же, я не верю их банде ведьм. Раньше я думал, что они работают на картель, по крайней мере подозревал их в этом, а сейчас… А сейчас даже представить не могу, на кого работают, хотя варианты определённо есть.

Первый — всё тот же картель. Под видом помощи ведьмы просто выведут нас под удар, где всех разом и накроет Брюссель. Причём сыграть на нашей ненависти или желании избавиться от конкурента было бы довольно умным ходом. Когда ты очень чего-то хочешь, зачастую не замечаешь многих нюансов из-за застилающих твои мысли эмоций.

Второй — сторонние противники. А так как таких у картеля Брюсселя не должно быть очень много в Сильверсайде, то я бы поставил или на конкурентов, что хотят захватить картель, как это сделали мы, или на дома, которые вполне могли из-за чего-то держать зуб на него. Но в этом случае может получиться так, что следующей целью станем мы сами.

Третий, наименее вероятный — они работают сами на себя и у них действительно есть причины желать Брюсселю смерти. Но, оглядываясь назад, как-то в это с трудом верится. Почему? Сначала они настропаляют меня против Бурого и, как следствие, картеля. Потом приходят и просят разобраться уже с Брюсселем. Немного по нарастающей идёт, и каждый раз именно с их подачи, что настораживает.

Ладно, чёрт с ними пока, потом разберусь. Сейчас меня ждут более важные дела.

— Как там наши главы круглого стола? — поинтересовался я, подойдя к Сэндмэну, который находился здесь же. — Пытаются сбежать?

— Те начальники? Да куда там, — махнул он рукой. — Сидят как мыши, что им ещё остаётся делать? Я думаю, что направленные в спины автоматы довольно понятный намёк, что дёргаться лишний раз не стоит.

— Хорошо. Пошли туда ещё ребят, а то вдруг их подельники попытаются штурмом взять здание и освободить своих мятежных начальников.

— Эти боевики? — покосился он на пленников, которых они смогли захватить. — Навряд ли.

— И всё же пошли, — с нажимом повторил я.

— Без проблем, — тут же миролюбиво согласился он. — Ща отправлю два десятка. Думаю, такого количества хватит, если вдруг найдутся долбоёбы, желающие вытащить их, а не сбежать. Те, кто напал на тебя с их подачи, сейчас уже скорее всего сами собирают вещи и бегут из города.

— Если только не готовятся к какому-нибудь плану «Б» или не попытаться провернуть всё во второй раз.

— План «Б»? Как-то сомневаюсь…

— Не сомневайся. Люди умеют удивлять находчивостью.

— Не, может кто-то ещё и не понял, что их скоро накроют, но более-менее догадливые уже должны были осознать, что, если тебя достать не удалось, значит, пора валить. Вот за них бы я действительно взялся, чтоб ни один говнюк не ушёл. Показать, что каждый предатель получит пизды по заслугам. А то потом хрен найдёшь их всех.

— Плевать на них сейчас. Они лишь пешки, без своих начальников угрозы не представляют. Сейчас главное — зачинщиков убрать, чтоб пресечь остальные попытки. Остальных потом отловим.

Я подошёл к четверым пленникам, которые лежали на земле под охраной моих боевиков.

— Поднимите их. Мешки с головы снимите, — приказал я.

Парни тут же послушно поставили их на колени передо мной, стянув мешки с голов.

Надо сказать, что я ни разу не видел ни одного из них. Видимо, самые обычные боевики, не из командиров. И одного из них я сразу для себя отметил. Перепуганный худой красный, будто плакал, мужчина лет тридцати — тридцати пяти. И просто худой, а именно тощий, будто не евший месяц, с жидкой кудрявой причёской рыжего цвета.

Слабое звено в команде? Что ж, думаю, подойдёт. По крайней мере, надо будет его подготовить.

Я всегда был против насилия, если честно. И против жестокости тоже. Меня не радовали ни пытки, ни мучения людей, пусть я и принимал участия в наказаниях, где сжигали людей, ломали им пальцы, руки, выдирали ногти и так далее. Работа вынуждала, а потом и привык к этому, что не делает мне чести. А раньше мне давалось подобное так вообще тяжело: чувствовал, глядя на подобное, как ком к горлу подходит, а взгляд сам собой отводится в сторону.

Но всё меняется.

И я изменился.

И методы мои тоже изменились, так как вместе с большей властью пришла большая ответственность. А с ней и совершенно другие решения любой проблемы. Хочешь быть вожаком стаи — будь им. И в отстаивании своего места одно рычание не поможет — надо рвать глотки зубами и показывать, что ты всегда готов к этому. К сожалению, мы иногда сами становимся заложниками собственной репутации.

Мачете удобно лежало в моей руке. Правда, левой, так как правой держать мне было его неудобно. Сразу видно, сделано для людей. Во всех отношениях.

— Всего один вопрос, прежде чем я начну действовать. Вопрос, который избавит вас от мучений, — я внимательно обвёл взглядом четвёрку на коленях. — Кто ещё работал с вами?

Можно было даже не спрашивать, всё равно не ответят. Вначале все почему-то думают, что смогут молчать сколько угодно. А потом реальность обрушивается им на головы, словно кусок льда. Однако и рвать их на части сразу слёту было бы неправильно: я не грёбаный маньяк без тормозов, чтоб так делать. Отморозков пусть и боятся, но тоже не любят. Зато теперь у меня есть полное право продолжить. И, кстати, да, никто не ответил.