Тонкие грани. Том 5
Шрифт:
— Больше никто не приходил? Родители может…
— Вы единственный посетитель за это время, мистер, — покачала она головой.
— Ясно…
По документам числилось, что родители у неё как раз-таки есть, да только им было глубоко фиолетово на дочь. Судя по тому, что я узнал, там родители соответствовали образу жизни дочери, которая шлялась с бандитом.
Мы остановились около двери в её палату, где я кивнул медсестре.
— Дальше я сам. Если что, позову.
— Хорошо, конечно.
Без стука я вошёл в палату. Небольшая комната, пять на пять примерно, где большую часть занимала
В этот момент Стелла смотрела куда-то в небольшое окно. Была похожа на одну из девушек, что иногда показывают по телевизору в фильмах — например, больную раком или какой-то неизлечимой болезнью, которая смотрит в окно и мечтает или умереть, или оказаться свободной и шагнуть в жизнь, где она будет свободна, но зная, что это невозможно.
На шум она медленно повернула голову в мою сторону и замерла. Её безразличное лицо в одночасье изменилось. На какое-то мгновение она смотрела на меня удивлённо, будто не в силах поверить собственным глазам, но потом лицо начало вытягиваться от возмущения и ненависти к моей персоне.
— Ты?! — кажется, что Стелла начала даже немного задыхаться, но с этим точно справятся трубочки, которые подходили к её носу. Даже датчик какой-то предупредительно пикнул.
— Привет, Стелла.
Глава 200
— ТЫ! — она вся вытянулась. Была бы шерсть, та бы точно дыбом встала.
— Я, — пожал я плечами, подходя ближе.
— Я… Ты… Когда я встану на ноги, я заставлю тебя сожрать твои же яйца! Ты! Ублюдок! Кусок говна! Херосос! Ты предал его! После всего, что он сделал!
Как быстра Стелла перешла к делу. При этом она содрогалась, будто по ней пустили ток.
— Дура ты, Стелла, — вздохнул я, подойдя к кровати и глядя в наполненные слезами глаза.
— Убирайся! — она аж тряслась. — Убирайся, пока я не начала кричать! Тогда тебя…
— Попросят заткнуть тебя. Ты можешь здесь хоть обвизжаться, но мне ничего не будет, Стелла. И мы оба знаем, почему. Вернее, я знаю, а ты уже можешь догадываться.
Стелла было открыла рот, но так и не издала ни звука, прекрасно осознав положение дел. Ведь водилась она с такими же, как я. Должна была прекрасно понимать другую сторону Сильверсайда. Поэтому ей ничего не оставалось, как сопеть и пыхтеть, будучи красной и со слезами на глазах. И смотрела на меня с ненавистью, будто загнанная в угол.
— Знаешь, — я обошёл её кровать и подошёл к окну. Конечно, говорить с ней было бесполезно, но я всё же не удержался. — Убей бы твой Миша меня, ты бы даже не загрустила, верно? Может даже порадовалась за него.
— Так тебе бы и надо было, урод, — просипела она, борясь со всхлипами.
— Но ты должна была знать, как это строится — или ты, или тебя. Я просто не дал себя убить, вот и всё.
— Я типа должна тут успокоиться после этого? — прошипела она. — Ой, бля, я всё осознала, я была не права, так себе представляешь? Типа ты пришёл тут в костюмчике из секонд-хенда и теперь бросаешься словами, а я такая должна ноги в стороны
и кричать: «о да, мой герой, трахни меня»?! Понять и простить, да? Пафос поубавь, говнюк! Ты предал его!— Это бизнес, мы знали, на что идём. Твой Миша предавал своих же, и после этого говорить, что кто-то поступил подло, предал его… тебе самой не смешно? Это всё всегда взаимно, Стелла.
Просто Бурый оказался слишком… уверенным в себе, вот и всё. Слишком уверился, что всё у него под контролем, что никто его не сможет обмануть, что любой подвох он вскроет на раз-два и всегда будет на коне и первее всех. Самоуверенность. Даже подозревая меня, Бурый до конца был уверен, что это он ведущий в этой партии и что он всё контролирует.
Жизнь любит преподносить неприятные сюрпризы и ломать самоуверенных.
— Не смешно, — я чувствовал её взгляд спиной.
— И мне не смешно. Но это был бизнес. Война. И в этом котле дерьма крутились только мы — все те, кто согласился на это. Ты же, — обернулся я к ней, — убила совершенно непричастного человека. Просто случайную девушку, которая была ни слухом, ни духом, ещё дальше, чем ты, от этого всего.
— Я надеюсь, тебе было больно, говнюк, — прорычала она. — Надеюсь, ты мучался, когда твоя шалава сдохла! Я была рада, когда всадила в неё пулю!
— Признаюсь, я действительно мучился, — кивнул я.
— Не видно, — нахмурилась она.
— Конечно. Ведь прошло уже ровно пять месяцев. Ты пролежала пять месяцев, знаешь об этом?
Стелла, глядя мне в глаза, медленно кивнула.
— И что ты от меня хочешь услышать? Зачем ты вообще пришёл? Чтоб повыёбываться? Или тыкнуть меня лицом, что я тут блядь на блядских правах? Или решил, что я как переходящий приз, который достаётся победителю? А знаешь что? Да пошёл ты! Ты…
И в ближайшие несколько минут я услышал о себе много нового и в основном лживого. Но ничего того, что я бы о себе не слышал, если честно. Стелла смеялась и радовалась, что «пристрелила ту суку» и что жаль в меня не попала, проклинала меня до седьмого колена, кричала, что ненавидит меня, что я сломал её жизнь, что зря я вообще появился в этом городе и на свет вообще.
Под конец Стелла просто плакала, что-то неразборчиво причитая. Я просто выслушал её, не принимая всё близко к сердцу.
— Я тебя ненавижу, — пробормотала она, когда немного успокоилась. — Мы бы могли жить счастливо. У нас был бы ребёнок, — она погладила свой живот. — Своя жизнь, свой дом… У нас было бы всё…
— Построенное на моих костях.
— Какая разница…
— Никакой, — согласился я. — Я тоже не сильно грущу по тем, кого убил, если честно. Просто ещё один труп, ещё одно тело в ступеньки до моей власти. Они все враги, а я Д’Артаньян.
— Так зачем ты пришёл, Том? Что ты хочешь услышать? — продолжила она. Агрессии в голосе не было, но я не питал иллюзии, что она меня простила. — Понтануться, что смог победить? Что убил его? Опустить меня? Или убить, чтоб отомстить за свою девчонку? А может решил поиграть в благородство, и типа я, мол, такой, смотрите на меня, пришёл тут пальцы веером, мол, прощаю тебя, так? Пафосом не забрызгал ещё штаны?
— Хотел сказать, что как только родишь, ты уедешь из этого города. Можешь навестить своего парня…