Тонкий лёд

Мэгги сникла.
– По сравнению с катастрофой, которая может постигнуть черных медведей, мазок краски на ее парадной двери выглядел довольно буднично.

– Так вот, оказывается, чем занимается Поджи! А я-то думала, это он расписывает мою дверь непристойностями. Хороший из меня сыщик, нечего сказать.

– Ну что ж, насчет медведей мы выяснили, теперь, пожалуй, я пошлю к тебе человека. Пусть посмотрит, что там у тебя. А Поджи - так ведь этот стер.., старикан за бесплатно и пальцем не шевельнет. Интересней другое: не понадобилось ли кому-то платить Поджи, чтобы он тебя донимал?
– Шериф ухмыльнулся и хитро приподнял лохматые брови.
– И что там написано на этот раз? Как с орфографией? Лучше не стала?

– Нисколько, - нехотя улыбнулась Мэгги.

– Кто бы он ни был, но я это дело так не оставлю. Что же до орфографии, можете сами себе представить.

– Кстати, - вмешалась миловидная девушка в шапочке из дымчатого медведя, если вам интересно, у нашего информатора руки и в самом деле в красной краске.

Часом позже Мэгги уже была "У Харди". Она сидела напротив Дика и потягивала молочный коктейль с шоколадом. Вид у Дика был потрясенный.

– До сих пор не могу поверить. Я ведь знал.., знал, что Уилкерсон интересуется землями вдоль побережья с целью приобретения. Но мне и в голову не могло прийти, что А. Б, вступит с ним в сделку. В офисе всем было известно, что через месяц я с женой и детьми уезжаю в Акапулько. Для А. Б, не было секретом и то, что срок моего преимущественного права на покупку остальных домов скоро истекает. Очевидно, он рассчитывал до моего возвращения возобновить его на свое имя и заключить сделку с Уилкерсоном, как только ты достаточно перепугаешься и продашь наконец свой дом.

– Я и теперь не понимаю, почему нельзя было купить землю только у тех, кто хотел продать, а прочих оставить в покое.

– Ты одна и есть "прочие", - сконфуженно усмехнулся Дик.
– Я тут было зацепил одного покупателя. Но пока я не владею всем Перешейком, он не заинтересован в покупке.

– Уж не та ли это община, о которой ты говорил?
– с невинным видом поинтересовалась Мэгги.

Дик внимательно изучал свой безукоризненный маникюр.

– Что ж, возможно, я слегка переусердствовал, слишком давил на тебя. Но ты должна знать, Мэри Маргарет, что я никогда и в мыслях не имел тебя обидеть. Если бы я только мог предположить...
– Дик расстегнул пуговицу воротника и ослабил узел дорогого шелкового галстука.
– Ну да теперь все в прошлом. А. Б, уволен. Я распорядился, чтобы к моему возвращению в офис он очистил стол.

Мэгги вздохнула.

– А ведь казался таким приятным. Да, был несколько туповат и жмотничал, когда дело касалось поставок дров арендаторам, но в целом был довольно мил.

– Мда. Как я уже сказал, все в прошлом. И если твоя старая развалюха тебе по-прежнему до-" рога, так и быть, живи. Мы ведь друзья, а это главное.

Кто бы спорил.

Вечером позвонил Сэм, и Мэгги рассказала, как ей удалось поймать негодяя, так сказать, с поличным!

Сэм в свою очередь поведал, как Диди, племянница его секретарши, умудрилась в один день опрокинуть картотечный шкаф, рассыпав по полу все четыре ящика с бумагами, содержащими важный отчет, наступить на его часы и вывести из строя систему автодозвона. И это был ее первый день на службе.

– Наверное, это ее первая работа. Она просто нервничает.

– Она нервничает! Я в ее присутствии и шагу не могу ступить. Боюсь, как бы что не обрушилось мне на голову.

Мэгги рассмеялась, и Сэм наконец-то тоже хмыкнул.

– Сэм, не позволяй никому даже дышать на тебя, - предупредила она. Ей хотелось поторопить его, попросить поскорее закончить все дела и вернуться к ней, но она не решалась. Для нее все было внове.

– Не забудь проведать Принцессу и малышей.

– Они уже дома. И Генри тоже. Мне осталось только еще раз свозить их на уколы, и все будет в порядке.

– Мэгги, я...

Она сжала трубку так, что даже пальцы побелели. Скажи это! Скажи, чтобы я наконец смогла поверить, что все происходящее с нами - правда!

– Мэгги, я думаю, что смогу к пятнице все закончить. Надеюсь, что к вечеру буду.

– Замечательно. А я раздобуду рыбы к ужину. Ее голос звучал ровно и спокойно, но ладони взмокли от пота. Когда она была ребенком, Джубал учил ее ценить каждое мгновение жизни, ибо оно, промелькнет и вернуть его невозможно. Теперь же ей хотелось подстегнуть стрелки часов, чтобы поскорее пришла пятница. Она прибрала дом, вычистила двор, ощипала с клумбы мертвые листья. В четверг она поехала в Мантео и купила атласной ленты, чтобы повязать щенкам бантики. Бантики не продержались и пяти минут. Принцесса получила в подарок новенький ошейник, который тщетно пыталась сорвать. Теперь по крайней мере от нее пахло кедровой хвоей, которой была набита ее подстилка, а не собачьим дезодорантом.

В пятницу Мэгги вымыла волосы, прополоскала их лимонной эссенцией и высушила на солнце. Потом приняла пенную ванну и обработала ноги. Благоухая лосьоном и увлажняющим кремом, она уселась перед зеркалом и нахмурилась, заметив намечающиеся вокруг глаз морщинки. Она дала себе слово чаще носить солнечные очки.

От идеи приготовить на ужин рыбу она отказалась и решила щегольнуть единственным известным ей блюдом - тушеным цыпленком с рисом. Горожанкой Сэм ее еще не видел.

Вино не успело охладиться, а цыпленок еще томился в бульоне, когда Мэгги услыхала, как подъехал "ровер". Ее сердце бешено застучало, и она несколько раз медленно и глубоко вздохнула. Не надо спешить, уговаривала она себя. Нужно встретить его холодно и любезно. Их ждет приятный ужин, за которым они спокойно и объективно все обсудят.

В окно Мэгги увидела, как из "ровера" показалась длинная нога Сэма. Он повернулся, чтобы достать с заднего сиденья сумку. Где же ее холодность? Увы, но один взгляд на его стройное, - ладное тело - и от спокойствия не осталось ни капли.

Улыбаясь, он взлетел на заднее крыльцо, и она заставила себя оторваться от окна и притвориться, будто все ее внимание принадлежит цыпленку, кипящему в винном соусе.

Успокойся, уговаривала она себя. Сохраняй хладнокровие.

Отпирая дверь, она чувствовала, как дрожат ее руки. Миг, что они смотрели друг на друга, длился целую вечность, а потом она оказалась в его объятиях.

– Я все думал: вот приеду, а ее нет, ее никогда не было, она просто явилась ко мне в мечтах - мечтах о совершенной женщине, - бормотал Сэм, зарываясь лицом в ее волосы.

– О Сэм, если бы ты только знал... Как я корила себя за то, что осмелилась мечтать. Я все выискивала свои промахи - где я должна была остановить себя и не допустить...

– Я, может быть, заразился гриппом, а сейчас, наверное, заражаю тебя, но не приехать не мог. Боже, Мэгги, как я люблю тебя!

Он прижал ее к себе, и его руки блуждали по ее спине, плечам, бедрам, словно он хотел убедиться, что она тут, рядом, что она существует.

– Сэм, я люблю тебя, - выпалила она.
– Все это так глупо, я знаю, и я обещала себе не давать воли чувствам, но...

– Милая моя, дай себе волю. Я тебе помогу. Он целовал ее долго и жадно, вложив в поцелуй всю тоску исстрадавшегося одиночества, всю надежду.

– Теперь ты меня точно заразил, - сказала Мэгги, когда смогла наконец говорить.

– В таком случае нам обоим рекомендован длительный постельный режим.

Сэм сжимал ее так крепко, что она едва дышала. Потом отпустил и окинул взглядом с головы до ног.

– Как я люблю высоких, взбалмошных, чувственных женщин!

– Взбалмошных? Ты обо мне?
– Она тонула в его взгляде, словно в омуте. Но даже не замечала этого.
– Это у тебя мозги набекрень. Ты себя проявил при первой же встрече.

– Следовательно, у нас много общего. Его руки продолжали медленно ласкать ее тело, пальцы нежно прикасались к груди.

– Ровным счетом ничего.

– Мы оба любим то варево, которое ты зовешь кофе. Назови хоть одного мужчину, который скажет тебе то же самое.