Тонкий огрех холста

Криминалист хмыкнул, продолжая вертеть в руках крохотную щеточку.

– И художники, и писатели, и музыканты кончают с собой чуть ли не каждый день. Им для этого не нужно особых поводов. Они творческие люди. Тонкая душевная организация. Что у вас, аналитиков, за привычка – всюду видеть серию?

– Мы же аналитики. Химия нашего мозга требует стройной логической цепочки событий и фактов.

Не то чтобы Рэй был в плохих отношениях с Йонатаном. Совсем наоборот: детектива Флеминга он ценил и уважал и как личность, и как специалиста. Но все менялось в тот момент, когда они сцеплялись языками по профессиональному поводу. Или – еще хуже – на месте преступления.

– Не упрямься, – продолжил он уговаривать криминалиста. – Я пробегусь по квартире и уйду через несколько минут. А на завтрашнем совещании мы обсудим детали. Кстати, буду рад получить фотографии тела. Они здесь?

Вместо ответа Йонатан кивнул в направлении коллег, стоявших у окна, и перед тем, как вернуться к работе, бросил:

– Скотч.

Доктор Лок послушно обмотал ботинки клейкой лентой. В былые времена он часто об этом забывал, и Кит Вагнер, с которым они прошли бок о бок огонь, воду и медные трубы, приходил в ярость: криминалисты, да еще заместители руководителя отдела, топчут место преступления грязными ногами!

Квартира покойной Софии Крейн была просторной, но уюта в ней не ощущалось. Она походила на комнаты в каталогах IKEA: красиво, стильно и безжизненно. Не такого ожидаешь от жилища творческого человека, тем более гениального художника. В раковине на кухне нет грязной посуды, стаканы и чашки на полке выстроились в идеальные ряды по цвету и форме, скатерть на круглом столе сияет белизной, в вазе – искусственный (но очень похожий на настоящий) букет роз. На сверкающий кафель в ванной страшно ступить и босой ногой. Кое-кто слишком старался быть идеальным, думал Рэй, выходя из первой спальни и переступая порог второй.

Эта комната, в отличие от остальных, не выглядела смертельно аккуратной. Кровать смята, на широком подоконнике – пустая чашка и книга, лежащая обложкой вверх, полуоткрытая дверца шкафа демонстрирует легкий бардак внутри. Письменный стол завален бумагами, письмами, каталогами и листами с набросками. На маленьком мольберте – неоконченная картина: обнаженная девушка, купающаяся в реке. Рэй приблизился к столу, натягивая медицинские перчатки, взял один из конвертов и прочитал имя: «Донна Паркс». Письмо отправили из госпиталя имени Люси Тревер. Внутри обнаружился счет на приличную сумму, выписанный за лечение миссис Деборы Паркс. К квитанции прилагался список лекарств и процедур, на основе которого эльф сделал вывод, что речь идет об одной из форм лимфомы.

Оставшиеся в гостиной Гайла и Виттория наблюдали за работой криминалистов.

– Похоже, наша героиня жила не одна, – сообщил Рэй.

– Да, – ответила детектив Лейб. – С подружкой. Я позвонила ей и попросила приехать, но она была в таком состоянии, что ее и последний изверг допрашивать бы не стал. Марк, дежурный, приехавший сюда первым, отвез ее в больницу. Завтра она оклемается. Сможешь делать с ней все, что хочешь.

– Вики, ты сегодня сама щедрость.

Рэй запоздало пожалел о сказанном, но слов обратно не возьмешь. Виттория поджала губы и сунула руки в карманы.

– Если моя помощь вам больше не нужна, мэм, то я поеду домой, – обратилась она к начальнице. – Завтра в восемь, верно?

– Да. Ты свободна.

Когда дверь за вампиршей закрылась, Гайла посмотрела на подчиненного так, будто намеревалась сожрать его живьем.

– Я не хотел, – развел руками Рэй. – Вырвалось. Случайно.

– Кажется, мы уже говорили об этом, Лок. Я сказала, что ты должен соблюдать дистанцию и вести себя профессионально.

– Серьезно? Я должен соблюдать дистанцию? А что насчет нее? Она пялится на меня двадцать четыре часа в сутки, а я буду делать вид, что это доставляет мне удовольствие? Почему бы тебе не поговорить с ней об этом?

– Ты знаешь, почему.

– Ну конечно. Это я во всем виноват. Я разбил бедняжке сердце.

Детектив Хилборнер скрестила руки на груди.

– Признай: ты повел себя как последняя скотина.

– Да, я повел себя как последняя скотина. Но мы оба – взрослые люди… в смысле, не люди, ты поняла. Я встретил Алисию, а она с таким же успехом могла встретить другого мужчину. Если уж на то пошло…

– Если уж на то пошло, Лок, с годами ты мог стать меньшей скотиной. И хотя бы не пользоваться сокращенной формой имени, от которой у нее срывает крышу. Да и вообще, теперь ты свободный мужчина, а она – одинокая женщина. Не без психологических проблем, но и тебя здоровым не назовешь.

– Ты только что предложила мне уложить Витторию Лейб в постель – или я неправильно тебя понял?

Гайла подняла бровь.

– Она тебе не нравится? Или ты успел завести подружку?

– Она мне нравится, и подружку я завести не успел. Но я не из тех мужчин, которые имеют привычку наступать на одни и те же грабли дважды. К слову, почему бы тебе не задать вопрос вроде «ты хочешь обзавестись более-менее постоянной женщиной, Рэймонд»? Я знаю, что ты его не задашь, а поэтому отвечу прямо сейчас: нет, не собираюсь. А если соберусь, то Виттория Лейб этой женщиной не станет.

– Ты идиот.

– Не люблю спорить с начальством. Ну, так что там у нас? Ты обещала интересное.

Волчица кивнула на стоявший у окна мольберт.

– Взгляни на это.

Рэй подошел к картине и убрал окутывавшую ее ткань. Изображенная на холсте женщина с длинными светлыми волосами то ли падала, то ли летела на фоне ночного неба в россыпи звезд. Один из криминалистов, устроившихся на подоконнике, протянул ему сделанные «Полароидом» фотографии тела. С минуту эльф молча изучал их, а потом поднял голову и вгляделся в лицо женщины на полотне.

– Автопортрет, – заговорил он. – Что было у первого художника? Какой-то бог на дереве.

– Один, – сказал Йонатан, успевший закончить со сбором улик под столом. – Он висел на дереве, и ветки вросли в его руки.

– Потрясающие познания в области мифологии, Йони. – Рэй похлопал фотографиями по ладони. – Итак, у нас есть два трупа и два автопортрета. А чем сейчас занимается очаровательная стажерка Вагнера?

– Терри Нур? – удивилась Гайла. – Не знаю. За каким чертом она тебе сдалась?

– Помнится, Кит рассказывал, что в полицейской академии она изучала профилирование и писала работу на тему серийных убийств, в мотиве которых фигурирует искусство.

– Даже не думай об этом, Лок. Он тебе ее не отдаст.

– Поглядим.

Глава вторая. Терри

11 ноября 2002 года, утро

Треверберг

– Гормон доверия, девять букв?

– Окситоцин.

Кит вписал слово в кроссворд и обвел цифру с разгаданным вопросом. Терри сделала глоток кофе из белой фарфоровой кружки и, чуть помедлив, взяла с блюда очередное пирожное. На этот раз, песочную корзиночку, украшенную разноцветными розами из крема.