Тоннель призраков

Супруга Горшмана наконец подняла голову, взглянув на Сандру. Нелюбов тупо смотрел в окно. Кунин и Лена Анохина о чем-то перешептывались. Деркач слушал, продолжая жевать. Оба банкира подняли головы. Горшман достал вторую сигару, а Беляев, поставив стакан с красным вином на столик, оценивающе мерил взглядом стройную фигурку девушки. Кравалис достал компьютер и работал, не слушая никого. Алена Новикова, напротив, слушала внимательно и даже что-то записывала, определенно делала наброски к репортажу о первом проезде высокопоставленной группы через Евротоннель.

Дронго с любопытством смотрел на своих спутников, словно собранных специально, чтобы представить все типы человеческих характеров. Открытый и дружелюбный Кунин, чуть флегматичный Кравалис, восторженная Алена Новикова, экзальтированная Зинаида Михайловна, ее несколько скованная дочь, циничный Горшман, его застегнутая на все пуговицы супруга, невозмутимый Беляев, рассудительный Родионов, добросовестный Борисов, мрачный Нелюбов и общительный, но несколько раздражающий своей болтливостью Деркач.

Сандра закончила говорить, и Нелюбов неожиданно поднял руку.

— Я вас слушаю, — тут же подошла к нему девушка.

— Разговаривать можно по мобильному телефону или в тоннеле они не работают? — спросил Нелюбов.

— Нет, сэр, в тоннеле работают не все телефоны. Но некоторые работают. Вы можете попробовать. Здесь, в отличие от самолетов, разрешается использовать мобильную связь.

Нелюбов кивнул в знак согласия. Анохина, чуть приподнявшись, крикнула девушке:

— Свет выключат, чтобы мы могли рассмотреть тоннель?

— Нет, — улыбнулась та, — обычно свет не выключают. К сожалению, в тоннеле нет ничего интересного. Только стены. Но вы можете их рассмотреть, если хотите.

Мы проедем его за двадцать минут на довольно большой скорости.

— Жаль, — вздохнула Анохина, — я думала, в тоннеле гораздо интереснее.

— Это самая современная система в Европе, — терпеливо объяснила девушка.

— Чем вы душитесь? — вдруг спросила Зинаида Михайловна. — У ваших духов такой легкий аромат.

— Это «Иси Мияки», — смутилась девушка, отходя от любопытной пассажирки.

— Дожили, — громко заявила Анохина, — теперь проводницы душатся самыми дорогими духами. У нас такие ароматы могут позволить себе только самые богатые люди. Да и то не все.

— Парфюмерия становится общедоступной, более демократичной, — возразил Дронго, — в этом ее прелесть. Кстати, это только в некоторых странах Западной Европы, в США и Канаде. Даже в очень богатой Японии обслуга не позволит себе использовать такой дорогой парфюм. Я уже не говорю о других азиатских странах.

— Мы еще так отстаем, — вздохнула Анохина, — разве у нас так умеют улыбаться девушки из обслуживающего персонала? Разве у нас бывает такая чистота в отелях или в аэропортах?

— Я бы не сказал, что Северный вокзал самое чистое место Парижа, — попытался возразить Дронго.

— Если сравнивать с другими местами города, то да. Но если сравнить их вокзал с нашими?! Вы часто бываете на наших железнодорожных вокзалах?

— Иногда случается.

— Это же ужас! Просто кошмар!

К ним подошел Родионов. Он видел, как неугомонная Анохина допекла его друга. Тот даже не смог доесть свой остывший обед, поддерживая светскую беседу.

— Извините, — сказал Родионов, — можно мне похитить своего друга на несколько минут?

Дронго убрал поднос на соседнее кресло, закрыл столик и, поднявшись, прошел следом за полковником. Они вышли из своего вагона, чтобы перейти в соседний, где находился ресторан.

— Она не дала тебе поесть, — заметил полковник.

— Ничего, — улыбнулся Дронго, — скоро тоннель. Ты не заметил, какой мрачный сегодня Нелюбов? Он всегда такой?

— Он вполне соответствует своей фамилии. Иногда я удивляюсь, как людям это удается. Словно кто-то решает за них при рождении.

— В таком случае ты обязан больше всего любить Родину, — улыбнулся Дронго.

— Ты думаешь, Родион от слова «Родина?» — спросил полковник. — Впрочем, есть и такое толкование моей фамилии. Кстати, ты ведь обратил внимание, что тебя уже почти везде знают как Дронго. Полноценная фамилия или даже имя нарицательное — удачливый сыщик, аналитический ум, хотя это всего лишь название птички, обитающей где-то в Юго-Восточной Азии.

— Зато птички смелой, которая ничего не боится, — напомнил Дронго. — Давай о другом. О наших пассажирах. Судя по всему, у Горшмана это не просто туристическая поездка. Он собирается принять какое-то важное решение, для чего и решил выехать в эту странную экскурсию. Они с Беляевым оживленно обсуждают что-то, какие-то важные проблемы. Кстати, Беляев подозвал к себе Борисова и сказал, что эксперт, про которого тот ему говорил, может им понадобиться.

— Ты слышал это со своего места? — изумился Родионов.

— У меня хороший слух, а Беляев и не думал скрывать своей заинтересованности.

— Наверное, у него есть к тебе конкретное предложение, — решил Родионов. — Они с Горшманом компаньоны, и вполне вероятно, что могут заинтересовать тебя своими предложениями.

— Увидим, — неопределенно пожал плечами Дронго. — Давай-ка вернемся в вагон. Скоро въедем в тоннель.

— А как же эта особа рядом с тобой?

— Что делать? Придется и дальше жертвовать собой.

— Это действительно большая жертва с твоей стороны, — пожал ему руку Родионов. — Когда приедем в Лондон, я обещаю, что поселю тебя в другой гостинице.

— Достаточно, если мы будем жить на разных этажах, — покорно вздохнул Дронго.

Они вернулись в вагон, где Зинаида Михайловна уже закончила обедать.

Подносы убрали у нее, у Кунина и Елены Львовны, у Нелюбова и Кравалиса.

Остальные еще обедали. Борисов, расхрабрившись, даже попросил принести ему еще бутылочку вина. До назначенного времени прибытия к тоннелю оставалось около минуты, когда Кравалис встал, чтобы пройти в туалет, находившийся в передней части вагона. В этот момент по всему составу на нескольких языках объявили, что поезд входит в тоннель. Кравалис, не замедляя шага, прошел к туалету.

Сандра подошла к Алене Новиковой, взяла у нее поднос и, улыбнувшись, повернулась, чтобы выйти из вагона с грязными подносами. И в этот момент состав влетел в тоннель. Дневной свет за окнами сменился абсолютной тьмой.

— Интересно, — дрогнувшим голосом сказала Анохина.

И в этот момент в вагоне погас свет.

— Что это? — громко возмутилась Зинаида Михайловна. — Почему потушили свет?

Кто им разрешил?

На несколько секунд воцарилась кромешная тьма. Потом глаза начали различать некоторые детали. У дверей что-то вспыхивало, словно блики света из тоннеля ударили в салон вагона. Раздался противный скрежет тормозов. Всех сидящих сначала бросило вперед, а затем придавило на своих местах. Раздался чей-то сдавленный стон. Состав остановился. Затем кто-то негромко чертыхнулся.