Тоннель

Молодой водитель автобуса икнул. Раз, потом другой.

— Ёбаный кнехт, — непонятно, но с чувством сказал подводник.

А мы тут машины переставляли, вспомнил Митя. Все было как-то глупо, не по-настоящему.

— А зачем это все тогда? Для чего мы бегали вообще туда-сюда, как идиоты, можете мне объяснить? Раз вы знали с самого начала.

— С самого начала, — сказала женщина-Мерседес, и голос ее зазвенел, — я пытаюсь предотвратить панику. Вы, похоже, не очень себе представляете, как выглядит паника.

— Нам осталась пара часов, — сказал он вяло. Ни разозлиться, ни испугаться почему-то не выходило, и очень болела голова. — Ну, может, пять или шесть. А вы их спать уложили, как в детском саду. Чтобы что? Чтоб они во сне умерли? Знаете, вы, по-моему, ненормальная просто.

Бледный охранник в пиджаке качнулся и заступил ему дорогу.

— Я пошел, — сказал ему Митя. — Я жену хочу увидеть и дочь. Или вы меня что, не отпустите теперь?

— В рог ему дать, и всё, — сказал клетчатый дед, опять наливаясь кровью. — Не пустит он, — и положил красноватую лапу на ремень дробовика.

Водитель автобуса еще раз мучительно, громко икнул. Маленький охранник разглядывал теперь только ладонь на ремне. Морда у него была скучная, как если бы он просто считал пальцы, но даже горячий дед от этого взгляда несколько смешался. А вдруг они все-таки сумасшедшие, подумал Митя с внезапной надеждой. Наслушались своих политинформаций и устроили тут «Зарницу» на выживание. И тогда всё, что она тут наговорила, — вранье и бред. Ядерный взрыв, химическая атака, биологическое оружие, ну конечно — бред. Комикс какой-то, зомби-апокалипсис. И всё там в порядке наверху. А мы задохнемся, потому что два чекиста-параноика съехали с катушек и играют в войну.

— А я хочу сохранить порядок, — говорила в это время женщина-Мерседес. — И баламутить людей, которых я с таким трудом успокоила, я вам не дам. Вы уже достаточно натворили, самое время сделать что-нибудь полезное.

Она расхаживала перед добровольцами — большая и строгая, как фельдфебель, и вот-вот должна была спросить «вы со мной, ребята?» или что-то в этом же роде. Однако примерно такими же лозунгами она говорила весь день, у них, наверное, методичка была целая на такие случаи. И совершенно не вязался с этой ободряющей речью тихий рыбоглазый мужик в черном, явно готовый по первому слову начать отстреливать дезертиров. Но сильней всего портил картину третий — мордатый, в кожаном плаще, потому что начальницу свою он сейчас не слушал вовсе. А рожа у него была тоскливая. Нет, испуганная до смерти у него была рожа, как будто отчаливал где-то в эту самую минуту последний пароход и надо было бросить все и догонять.

— Извините, — сказал Митя. — Секунду. Вы нам чего-то недоговариваете, так ведь? Раз вы знали, что стену ломать нельзя, для чего вы нас сюда притащили? Ружья еще раздали нам... Куда мы идем?

Женщина-Мерседес прервала свое выступление и повернулась к нему. Без особенного даже гнева, а скорее как лектор, который дождался наконец вменяемой реплики из зала.

— Что-то другое там у вас, да? На той стороне, — сказал Митя. Какая-то еще была странная деталь, которая не вписывалась даже в эту безумную «Зарницу». Точно была. — И поэтому, — продолжал он медленно, — вам надо, чтобы все остались у въезда. Вы за этим их туда и сгоняли весь день, они вам мешают просто.

Вот теперь она, похоже, все-таки разозлилась, и лицо у нее стало очень неприятное. По-настоящему неприятное. Однако смотрела при этом не на него, а куда-то ему за спину.

— А вы что тут делаете! Вам кто разрешил?

— Не нужно нам от вас никаких разрешений, — сказала Саша. ПОНЕДЕЛЬНИК, 7 ИЮЛЯ, 21:18

— Батюшке покушать надо отнести, — с вызовом сообщила патриотова жена. — Старый человек, ходит плохо.

В каждой руке она тащила по туго набитой клеенчатой сумке. Муж ее и оба щекастых отпрыска тоже были нагружены под завязку, так что голодная смерть одинокому батюшке точно не грозила.

— У меня там девушка одна в машине, — сказал белозубый владелец кабриолета. — Тут рядышком совсем, вон ее видно уже.

— Прекратите вы оправдываться, — сказала сердитая дамочка из Тойоты. — Мы не в армии, слава богу.

Лейтенант молчал, пораженный тем, что гребаная баба-Терминатор с ее гребаными дробовиками, от которых он старался отстать нарочно, никуда не делись и снова торчали у него на пути. В этом усматривался уже какой-то нехороший знак, будто поджидали они здесь именно его, лейтенанта. Он прижал к груди коробку с горошком и представил, как взлетает к бетонному потолку и приземляется прямо перед нимфой, а душный жлоб из кабриолета и вся прочая компания разбираются тут без него, между собой.

А вот девчонка из Тойоты, наоборот, при виде застрявшей на полдороге экспедиции страшно вдруг оживилась и кинулась вперед. Причем вовсе не к очкастому своему папаше, а прямиком к адской бабе.

— Вы забыли чего-то, да? — трещала она. — Принести? Или надо позвать кого-то? Давайте я, хотите я сбегаю! Вы отметьте мне просто в книжечке, кто нужен, я там всех знаю...

— Аська, — несчастным голосом начал инженер, который и так-то выглядел не очень, а при виде своего семейства почему-то раскис еще больше. — Не беги, нельзя бегать... — и тут вдруг осекся и вроде даже забыл про дочку. — Стоп, — сказал он и нахмурился. — Погодите... — А потом обернулся к чиновнице из Майбаха и спросил: — Господи, а это зачем вам понадобилось? Вы же всех переписали. Список вам для чего? ПОНЕДЕЛЬНИК, 7 ИЮЛЯ, 21:25

В идеальных условиях, если б все шло по плану, этот по-настоящему откровенный разговор случился бы позже, в другом месте и определенно в другой компании. Шестеро донецких гастарбайтеров, тупица-полицейский и кучка бесполезных гражданских его точно не заслуживали. Однако условия давно были неидеальны, и женщина из Майбаха начинала к этому привыкать.

Не готова она оказалась к тому, что эффект ее откровенность произвела совершенно не тот, какого она ожидала.

Слушали они тихо, внимательно и вопросов не задавали. Но в конце ее предельно сжатого (она торопилась) и настолько же предельно откровенного рассказа наступила какая-то неловкая пауза, а потом рыжая хозяйка Тойоты RAV-4 вдруг прыснула — громко, как будто подавилась.

— Бункер!.. — простонала она. — Бу-у-ункер у них теперь, ну конечно. Извините меня, нет, простите, пожалуйста, Митька, только не обижайся! Вы бы лица свои... видели... — Плечи у нее затряслись, на глазах выступили слезы. — Ради бога, бун-кер! — она захохотала.

Подкаблучник-инженер не обиделся нисколько, а наоборот, смотрел на жену с собачьей нежностью.

— Это же бред какой-то всё... — слабым голосом сказал красавец из кабриолета и обернулся почему-то на лейтенанта. — Ну бред же, да?

Тощая инженерша закрылась ладонью и завыла с удвоенной силой.

— Хуюнкер! — сказал грубый здоровяк из УАЗа Патриот. — Ё-моё, вы чего там нюхаете в конторе у себя?

Даже мальчишка-старлей, который утром провел с ней в Майбахе добрую четверть часа и, казалось бы, слышал достаточно, сейчас тоскливо пялился на свои ботинки, словно только и ждал, когда закончится говорильня и его наконец отпустят. Хотя с тем же точно видом этот идиот сидел и в машине, так что ни тогда, ни сейчас, вероятно, просто не понял ни слова.