Тополята

– Зайди сначала домой. Разогрей в микроволновке картошку с рыбой и пообедай… Только не заляпай обновку.

– Ладно.

И домой, конечно, не пошел.

Цветущие кусты по краям Карпухинского двора были одного цвета с Тенькой. Тенька специально пробежался впритирку к ним, чтобы вобрать в материю весенний запах. Потом раскинул руки, взлетел на кирпичную стенку между дворами, поскакал на ней, приземлился коленками и ладонями в мягкую траву и сухие семена кленов. Подпрыгнул и побежал к Витале.

Виталя у входа в дворницкую чинил механическую подметалку. Тележку он отодвинул в лопухи, а всякие детали мотора по порядку разложил на мешковине. Разглядывал и протирал. Витале помогал хулиган-семиклассник Жох. Неподалеку, на козлах для пилки дров, устроились братья Лампионовы. В траве сидел на корточках смуглый первоклассник Егорка Лесов. Он чесал кудлатый бок развалившемуся псу Симе. Сима улыбался розовой пастью. Дело в том, что он сбежал от своего бестолкового семейства, чтобы отдохнуть в одиночестве…

Дворницкая располагалась в одноэтажной пристройке Макарьевского особняка (в котором находились всякие кабинеты и кладовые Торгового института). Длинная такая будка из старинного кирпича. Недалеко от входа рос крепкий тополь. Между стволом и дворницкой была укреплена горизонтальная труба, а к ней подвешены качели – два каната и доска. На доске покачивалась Эвелина Полянская – здешняя красавица двенадцати с половиной лет. С белыми, как летнее облако, волосами и смуглая, как Егорка. Она болтала коричневыми ногами и косо поглядывала на Жоха. Считалось, что Жох и Эвелина – всегда в состоянии холодной войны. Оно и понятно – чего общего между ученицей эстетического лицея и «кандидатом в колонию»? Однако ходили слухи, что эта парочка тайком целовалась за трансформаторной будкой. И Тенька знал, что слухи не просто слухи…

Когда Тенька подошел, Эвелина протяжно сказала:

– О-о… Мальчик, ты будто крайняя полоска яркой радуги.

– Почему крайняя? – подозрительно спросил Тенька. От девчонок не знаешь, чего ждать.

Эвелина снисходительно объяснила:

– Белый свет разлагается на семь цветов, по порядку. Называется «спектр». В этом спектре последняя краска – фиолетовая.

– У меня сиреневая, – заступился за костюм Тенька. – Разница…

– Некоторая разница есть, только почти незаметная, – не то согласилась, не то возразила Эвелина. – В спектре бывают разные оттенки… Садись рядом, Тень… – Она подвинулась на доске и без лишней скромности разъяснила: – Мы здесь будем самые красивые.

Жох негромко хмыкнул. Подумаешь, мол, принцесса.

Эвелина была в желтом платьице с белыми рукавчиками – складчатом и коротеньком. Теньке подумалось, что он со своей незагорелостью будет выглядеть рядом с Эвелиной беззащитным и хлипким. Но… сесть рядышком все же хотелось. В самой-самой глубине души Тенька был слегка влюблен в красавицу Полянскую. Конечно, не настолько, чтобы целоваться за будкой – это немыслимая чушь! Но вот присесть рядом и, может быть, нечаянно зацепить своей ногой ее ногу – при этом что-то пушисто щекотится в душе.

Тенька с независимым видом подошел и скачком сел на доску. Эвелина придвинулась, а ему отодвигаться стало некуда. Они покачались. Эвелина осторожненько взяла кромку Тенькиных штанов (у него затеплели уши).

– Этот кораблик, он фрегат, да?

– Я не разбираюсь… – буркнул Тенька.

Жох, согнувшийся над мешковиной с деталями, глянул на них через плечо. Безразлично сказал:

– «Тили-тили тесто…»

– Дурак… Виталя, дай, пожалуйста, ему по копчику, – попросила Эвелина. – Мне не дотянуться…

– Зачем? – возразил Виталя. – Приревновал человек, с кем не бывает. Тенька сегодня и правда красивый, будто именинник… Тень, я вижу, обошлось без грозы, да?

– Ага… – Тенька спрыгнул с доски. – Виталя, я спросить хочу…

– Ну давай… – Виталя никогда не отказывался отвечать на вопросы.

– Я… только я хочу не при всех…

– Тет-а-тет, – понимающе вставил старший Лампионов.

– Ну, если «тет», пойдем под крышу, – согласился Виталя.

В дворницкой пахло кирпичной прохладой. Виталя одним взмахом усадил Теньку на верстак.

– Спрашивай, отрок.

– Ты откуда узнал про то, что было в классе?

– У-у-у…

– Ну что «у»? – с досадой сказал Тенька.

– Виталий Самохвалов – дворник. А дворники во все времена были самыми надежными агентами тайных служб. Им всегда полагалось знать про всё и про всех на свете. Я такой же…

– Да ну тебя… Наверно, Витька Лампионов разболтал?

– Можешь думать, что так… Но, если совсем честно, не Витька. Прибегала твоя одноклассница, Танюшка Юкова…

– А… она-то почему?! – изумился Тенька.

Кто для Юковой Степан Ресницын? Он всегда смотрел на нее, на маленькую и белобрысую, просто как на соседку по парте. Недавнюю, между прочим…

– Сударь, девичье сердце – непостижимая тайна…

«С ума сойти! Еще одна забота…» – мелькнуло у Теньки.

Девичье сердце – действительно тайна. Вот висит напротив двери фотопортрет в рамке. Смеющаяся девушка с разлетевшимися, просвеченными солнцем кудрями. Ужас до чего симпатичная! Ни для кого не секрет, что это студентка экономического факультета Алёна Звонкова. И что она – невеста Витали.

Взрослые тетушки с обоих дворов судачили:

– Что она в нем нашла, в этом неграмотном увальне?

Изольда Кузьминична однажды задала такой вопрос Алёне в упор. Алёна не возмутилась и не растерялась. Объяснила с улыбкой:

– Сударыня, увалень он снаружи, а в душе очень изящная личность. Что касается необразованности, то… недавно его студенческий реферат «Топонимика ускользающих точек» поставил на уши два института… Вы бы слышали, как бесновался профессор Рекордарский!

– В таком случае почему ваш Виталий дворник, а не академик? – язвительно спросила Изольда.

– Всему свое время… Впрочем, он говорит, что, даже сделавшись академиком, он не оставит профессию дворника. Это очень древняя и почтенная профессия. Она помогает поддерживать живые контакты с разными слоями населения…

– Со всякой мелкой шпаной! – отрезала Изольда Кузьминична и удалилась, прямая, как древко от Виталиной метлы.

А «мелкая шпана» уже нетерпеливо заглядывала в дворницкую.

– Виталя, долго вы еще будете «тетничать»? – спросил Игорь Лампионов. – Там Жох с Эвкой разругались со скуки.