Тор. Дитя Асгарда

– Мне все равно.

– Это самое глупое, что ты когда-либо говорила, – нахмурившись, произнес трикстер.

Я пожала плечами.

– Сигюн, в Асгарде другие правила. Принцесса не может немного повстречаться с одним парнем, затем с другим. Если ты проведешь со мной ночь, ты навсегда станешь моей. Ты не сможешь выйти замуж, – добавил Локи после короткой паузы.

– Я не собираюсь замуж.

– Когда-нибудь тебе придется выйти замуж за какого-нибудь принца или короля. Для продолжения

династии.

– Стану царицей и отменю это правило.

Локи грустно улыбнулся.

– А мне что прикажете делать? Ходить у Вас в любовниках, Ваше Высочество? – ядовито спросил

трикстер.

Я издала недовольный возглас.

– Тебя не поймешь. Ты как женщина во время климакса. То злишься, то печалишься, то грустишь, то ревнуешь… то хочешь, то не хочешь. Я запуталась в тебе, – выпалила я.

– Потому что я сам в себе запутался, – заключил Локи, погладив меня по щеке.

– Ты видишь насквозь других людей, но не можешь заглянуть в себя…

Локи хмыкнул.

– Однажды мне уже говорили что-то подобное, – с ностальгией в голосе сказал он.

– И с этого момента ничего не изменилось? – спросила я, вглядываясь в бледное лицо трикстера.

– Видимо, нет.

– Пора меняться, Локи.

Повисла секундная пауза. Было видно, что он колебался.

Бог коварства обхватил мое лицо ладонями и буквально прохрипел:

– Готова ли ты стать моей до конца своей жизни?

Я открыла рот, чтобы ответить, но он перебил меня.

– Сигюн, не отвечай сразу, подумай. Осознай то, что я тебе говорю, – потребовал Локи.

– Я понимаю, что еще не раз пожалею об этом, потому что ты абсолютно отвратительный взбалмошный,

спесивый человек…

Локи ухмыльнулся.

– Но я будут жалеть всю свою жизнь, если откажусь, – закончила я, положив свои руки к нему на плечи.

Моя голова коснулась жесткого матраса, покоившегося неподалеку от догорающего костра. Пламя практически погасло, мерцая красными угольками. Пещера погрузилась в темноту, которую разбавлял лишь этот тусклый очаг и пурпурный свет галактик на черном небе, просачивающийся через маленькое отверстие в стене. Он разливался по полу, оставляя широкие смазанные лучи. В один из таких лучей попало обнаженное плечо трикстера, мгновенно приобретя такой же оттенок. Я осторожно прикоснулась к нему губами, наслаждаясь жаром кожи бога коварства. Локи нависал надо мной, покрывая мою шею влажными поцелуями. Нежные руки внимательно изучали все мое тело, даря легкие прикосновения. Я издала приглушенный стон, когда его губы переместились на мою ключицу, проследовав дальше, очертив форму левой груди и остановившись только на животе. Через мгновение они вновь вернулись обратно, заставляя хватать раскаленный воздух ртом. Я погрузила свои пальцы в черные, как смоль, волосы, притягивая трикстера ближе к себе. Локи практически зарычал, сминая мои губы в жадном требовательном поцелуе. Внутри разливалось томящее чувство от каждого его поцелуя, от каждого прикосновения, от пьянящего запаха кожи, от громкого стука сердца. Я сходила с ума, захваченная сильным волнением. Я обхватила ногами его бедра, чтобы окончательно сократить расстояние между нами. Локи застыл на мгновение и заглянул мне в глаза, тем самым спрашивая, не переменилось ли мое решение. Я отрицательно покачала головой, выгибаясь навстречу ищущим губам. Далее все превратилось в обрывочные воспоминания. Я помнила чувственный шепот, раздающийся над самым ухом. Слова совсем выпали из моей памяти, остался лишь низкий хриплый баритон и жар прерывистого дыхания. Также я помнила безграничное удовольствие, смешанное с легкой жгущей болью. Все эмоции переполняли меня, заставляя отключить разум и поддаться желаниям. Когда страсть утихла, я поуютнее устроилась на груди трикстера и погрузилась в безмятежный глубокий сон.

====== Глава 22.Жители тайных подземелий ======

Ветер прекратил разносить по округе свои ужасающие стоны, и теперь безлюдная серая земля погрузилась в тишину раннего утра. Небо окрасилось туманной голубой дымкой, которая стирала с него мерцающие звезды и свет ближайших галактик. С щебетом первых птиц, живущих в хвойном лесу, в пещеру стали проникать золотистые лучи нового дня. Они рассеивались в пространстве, оседая на каменном пыльном полу, и стенах с фресками, вырезанными прямо в камне. В самом потолке виднелись маленькие отверстия, заменяющие полноценные окна. Из них также лился свет, создавая в пространстве сотню пересекающихся между собой ярко-желтых линий.

Закутавшись в теплый плед, я с любопытством рассматривала наскальную живопись и маленькие фигурки людей, помещенные в разные жизненные ситуации, в соответствии с задумкой скульптора. На одной из фресок собирали богатый урожай на полях, ниже лепили глиняные горшки, затем изображался веселый пир. Некоторые несли подносы с драгоценностями и фруктами, другие держали в руках сосуды, доверху наполненные красноватой жидкостью, остальные же склонили голову, протягивая своему божеству, восседающему на троне, охапки цветов. Вчера в кромешной темноте было невозможно оценить всю красоту данного места. Дух захватывало от такой невероятной архитектуры. Только камень. И больше ничего лишнего. Идеальный, шлифованный, разукрашенный камень. Я как будто вновь очутилась с родителями на раскопках в Перу или Египте. Приятно засосало под ложечкой, мне немедленно захотелось прогуляться по коридорам, осмотреть все просторные помещения, но я не могла. Рядом лежала еще одна прекрасная фарфоровая статуя. К моему счастью, живая.

Обнаженная грудь трикстера едва заметно поднималась при каждом новом вздохе и так же незаметно опускалась. Я осторожно повернулась на бок, сфокусировав свой взгляд на лице бога. Длинные пушистые ресницы отбрасывали тени на впалые щеки, а на тонких губах улавливалась безмятежная улыбка. В его черных волосах запутались лучики утреннего солнца, придавая им лощеный блеск. От такого соблазнительного вида защемило в сердце. Сейчас Локи казался гораздо моложе и, что самое главное, – счастливее, так что у меня просто не хватало сил нарушить его сон, поэтому я лежала на жутко неудобном матрасе, ощущая, как постепенно затекает правая рука и правое бедро. В памяти медленно всплывали смутные видения прошлой ночи. Губы еще помнили нежные поцелуи, тело – чувственные прикосновения, а кожа хранила восхитительный запах бога коварства.

– Это действует на нервы, знаешь ли… – полушепотом проговорил Локи, расплывшись в ехидной усмешке.

Он, не открывая глаз, обнял меня за плечи и притянул ближе к себе.

Я тут же залилась румянцем, будучи уличенной в шпионаже.

– Как давно ты проснулся? – поинтересовалась я, уткнувшись носом в его плечо.

– Довольно-таки, – увернулся от прямого ответа трикстер.

Мы оба замолчали, наслаждаясь спокойствием солнечного утра. Я воспользовалась моментом и поднесла указательный палец к руке трикстера, исследуя длинные изящные фаланги, затем прошлась вдоль выпуклых вен, напоминающих извилистые реки с множественными разветвлениями и притоками, поднялась к косточке на запястье и проследовала к предплечью. Вся его сливочная кожа покрылась мурашками. Локи схватил мои любопытные пальцы, скрыв их в своей большой ладони.

– Неприятно? – обеспокоено спросила я, поджав нижнюю губу.

Бог коварства нахмурился и наконец-то открыл свои изумрудные глаза.

– Я – не любитель крепких объятий, да и вообще не испытываю большого восторга, когда ко мне прикасаются. Не надо брать в расчет эпизод с зелигенами, тогда я потерял контроль над своим разумом, – улыбаясь, ответил Локи, продолжая сжимать мою руку.

– Да, успела заметить. У тебя весьма стойкие личностные границы, – хоть я и постаралась скрыть огорчение, оно все равно просквозило в голосе грустными нотками.

Захотелось расплакаться. Глупо, конечно, я прекрасно понимала причины его такой острой нелюбви к близким контактам. Локи еще с самого раннего детства отличался от других людей в Асгарде своей необычной внешностью. Слишком худой, слишком бледный, слишком изящный для мужчины по меркам жителей золотого царства. Всего слишком. Он смотрелся белой вороной на фоне высоченных мускулистых витязей, и наверно, часто испытывал по этому поводу смущение. И скорей всего поведение детей планеты богов ничем не отличается от поведения детей на Земле. Все мы жестоки и несправедливы к тем, кто не соответствует требованиям серой массы. К тому же, у трикстера всегда был старший брат. Идеальный и правильный. Невольно начнешь ненавидеть свое тело.

– Но в этот раз дело совсем не в границах, – ворвался мелодичный баритон в мои печальные размышления.

– А в чем? – я бросила на трикстера недоумевающий взгляд.

Локи потребовалось несколько секунд, чтобы собраться с мыслями и ответить.

– Твои прикосновения действуют на меня точно так же, как и чарующий голос зелиген. Мне непростительно приятно, – сказал Локи с какой-то обреченностью.

– Непростительно? – переспросила я, вглядываясь в изумрудные глаза.

Вместо ответа бог коварства поднес мою руку к своим губам, запечатлев на каждом пальце целомудренный поцелуй.