Тор. Дитя Асгарда

Я перевела взгляд на Тора. На лице громовержца читалась печаль и безысходность. Этой ночью он не смыкал глаз. Пытался смягчить наказание для своего непутевого братца. Удивительно, но даже после того, как он узнал, что несостоявшимся убийцей является именно бог коварства, громовержец не отказался от него. Спасал и защищал до самого конца, но не смог. Царь не дрогнул. Оставил свое решение неприкосновенным.

Неподалеку от Тора расположились Велунд и Бои. Асы выражали непоколебимое спокойствие. Помимо членов семьи и всего совета старейшин, сад Идун просто кишел стражей в тяжелых доспехах и с оружием наперевес. Воины со всех сторон окружили липовую аллею, преграждая возможные пути побега. Также они прогуливались среди душистых клумб, прудов и лабиринтов из дикого плюща.

Я тяжело вздохнула, комкая платок в своих руках. Через несколько секунд послышался тихий кашель. Я обернулась. Принцесса Агробода расплылась в грустной поддерживающей улыбке. Я еще раз вздохнула.

Мы с черноволосой девушкой стояли немного поодаль от всех остальных, наблюдая за казнью из-за колючих кустов розового шиповника. Отсюда открывалась отличная панорама на аллею. Я прекрасно видела могучих асов и пленника, закованного в тяжелые цепи. Локи стоял на коленях возле постамента. Он скривил свои тонкие губы в презрительной усмешке и не отрывал от меня своих изумрудных глаз. Мы продолжали вести немую беседу, которая началась еще в темнице. Мы спорили, оскорбляли друг друга, признавались во всех своих грехах, и делали это исключительно при помощи взглядов.

– Локи – сын Лафея и Лаувейи, приемный сын великого Одина – царя Асгарда и ныне покойной царицы Фригг, младший принц и наследник асгардского престола, ты повинен в покушении на убийство леди Джейн Фостер – жены Тора и родной матери наследницы престола, принцессы Сигюн. Тебе вынесли приговор. Ты будешь казнен в пять часов утра в саду Идун, путем отсечения головы, – разлетался по всей округе громкий голос главного судьи планеты богов. Он эхом распространялся по зарослям, утопая в сочных листьях деревьев. Тем временем солнце неспешно подымалось над верхушками елей. Первые золотые лучи окрасили полумрак сада, опустив на него замысловатые тени. Пробило ровно пять часов утра. Один из десятка стражников, которые сторожили безропотного убийцу, опустил его голову на постамент для приведения приговора в действие. Палач обнажил свой меч и направился к богу коварства и лжи. Казнь началась.

Локи продолжал играть со мной в гляделки, таким образом рассказывая о своем душевном состоянии. В изумрудном взгляде читалась боль от предательства. Да, трикстер считал меня предательницей и своим убийцей. Не важно, кто прочитал ему приговор, он искренне верил, что палачом являюсь для него я. Отчасти это было правдой.

«Два события. Одно из которых станет неизбежным, а другое ты еще способна изменить», – опять пронеслась в голосе фраза, сказанная мне некогда богиней Урд. Я ухмыльнулась. Можно ли изменить неизбежное? Едва ли…

– Привести приговор в исполнение! – послышался грозный голос Одина.

В саду повисла звенящая тишина. Я начала отсчитывать секунды, не разрывая нашего зрительного контакта с Локи. Десять… девять… восемь… семь… шесть… пять… четыре… три…

Трикстер расправил плечи и одними губами прошептал: «Я люблю тебя», а затем его глаза расширились от ужаса.

У меня перехватило дыхание. В следующую секунду я почувствовала острую тугую боль в области сердца. Я перевела взгляд на принцессу Ангрбоду. Она стояла напротив меня и сжимала рукоять острого кинжала, который полностью погрузился своим лезвием в мое тело, пронзив сердце насквозь. Мне так казалось.

– Сигюн!!! – послышался голос Тора. Или это кричал Локи. Не знаю. Два… один…

Меня затянуло во мрак.

====== Глава 29.Хижина в лесу ======

В самой отдаленной части густого леса, окруженная высокими соснами и колючими елями, стоит аккуратная двухэтажная хижина. Некогда в этом доме с резными ставнями и кирпичным дымоходом жил лесник. Целыми днями мужчина разгуливал по своим владениям, оберегая здешних обитателей от охотников. Летом и осенью он собирал грибы, ягоды и съестные коренья на просторах зеленой чащи, а зимой ходил на речку, закованную в толстый лед, и ловил там всевозможную рыбу. В основном ему попадались караси и карпы, но иногда местная фауна баловала жирной щукой. Она была весьма кстати в такие времена. Из нее мужчина варил уху с пряными травами и сушеными опятами. Темными одинокими вечерами лесник сидел возле очага и наблюдал, как языки пламени танцуют на сухих поленьях свой причудливый танец. Порой он так и засыпал в кресле, подперев щеку ладонью и протянув ноги к самому камину. Несмотря на свой зрелый возраст, лесник не сумел обзавестись семьей, поэтому состарился в одиночестве, как бы это грустно не звучало. Ближайших родственников у него тоже не оказалось. Никто не смог перенять его ремесло и поддерживать дом в пригодном состоянии.

Хижина лесника и до наших дней осталась никем нетронутая. Забытая и покинутая она по-прежнему стоит в лесу, постепенно обрастая длинной травой и зеленым мхом. Краска, защищающая дерево от трескучих морозов и косых дождей, давно потрескалась и в некоторых местах дом приобрел темно-коричневый цвет вместо пастельно-желтого. Но все эти недостатки, оставленные временем, только придавали строению еще больше шарма и таинственности. Хижина очаровывала своим спокойствием и гостеприимством. Каждый, кто случайно оказывался возле нее, невольно сбавлял шаг и замирал на месте, подолгу рассматривая плетеную изгородь, заросший сад и непосредственно сам дом, укрывшийся в тени деревьев. Каменная дорожка петляла до самого порога, уворачиваясь от раскидистых папоротников и кустов дикой малины. Поистине прекрасное место для любого путника, кто сбился со своего пути или же пытается укрыться от опасностей ночи. Хижина лесника готова принять любого, кто решится открыть ее скрипучую дверь и войти внутрь.

Стояла тихая безветренная погода. В самом центре лазурного небосклона висел яркий круг, проливая золотистые лучи на верхушки деревьев. Свет с трудом просачивался сквозь ветки, усыпанные иголками, и оседал на цветущей полянке. Несколько зайцев, одетые в пушистые серые шубки, перебегали лесную опушку, прислушиваясь ко всем звукам, которые наполняли лес. Рядом переговаривались птицы, разнося свои трели по округе. На болоте монотонно квакали лягушки. Даже самые отдаленные уголки наполнялись жизнью. Все звери приступили к своим делам, немного передохнув после обеда. Время близилось к полудню.

Я сидела на толстой ветке пряной ели и наблюдала за веселой игрой молодых бельчат. Их дом находился на следующем дереве, в старом дупле совы. Прежняя хозяйка давно покинула свое жилище, и теперь там поселились прекрасные зверьки с кисточками на ушах.

Я прищурилась, когда теплый луч солнца коснулся моего лица, оставив горячее прикосновение. Прикрыв глаза, я наслаждалась спокойствием дня. Кто знает, сколько бы времени мне удалось просидеть еще в таком положении, если бы не тихий свист. Он настойчиво звал меня, просил спуститься вниз. Пробормотав недовольства себе под нос, я все-таки выполнила просьбу, и через минуту мои ноги погрязли в траве.

– Ты не уснула, птичка? – веселым тоном поинтересовался Бои. В одной руке мужчина держал охапку хвороста, а в другой нес ведро с чистой родниковой водой.

Я закатила глаза, поправив рукава своей рубашки.

– Где ты был? – поинтересовалась я, выждав короткую паузу.

– Возле ручья. Воды набрал, – отчитался Бои, а затем расплылся в лучезарной улыбке.

Я машинально кивнула.

– Ты ходил один? – уточнила я, следуя по заросшей тропинке.

– Да, мой соловей.

– Ты никого не встретил там?

– Ваше Высочество, будьте спокойны. В такой глуши я рискую встретиться только с медведями или волками. Первые или вторые вряд ли смогут причинить мне сильный вред.

Я скорчила рожицу. Бои незамедлительно расхохотался.

– Ты же понимаешь причину моего беспокойства. Не в обиду тебе будет сказано, но я сейчас никому не

могу доверять. Это роскошь, – пояснила я, рассматривая белые цветы клевера под ногами.

– Понимаю. Я и не прошу слепо верить каждому моему слову. Для этого и существует твоя прекрасная головка, чтобы думать.