Тор. Дитя Асгарда

– Что это? – спросила я у Одина.

– Всему свое время, – загадочным голосом ответил он.

Я нахмурилась.

Постепенно шум мотора становился все сильнее и сильнее, пока не стал таким же ясным и отчетливым, как карканье вороны на дереве, которое росло всего лишь в нескольких метрах от нас. Я всматривалась в лесную чащу, пытаясь отыскать причину столь оригинального шума, но видела лишь стволы сосен.

Вдруг вдалеке что-то блеснуло, как леска от удочки или фонарик в гирлянде. Я вскочила на ноги, не отрывая взгляда от горизонта. Через пару мгновений всю округу заполнили золотые вспышки. Огоньки вспыхивали то тут, то там, смешиваясь с раскатистым шумом.

– Что это такое? – спросила я, завороженная игрой света.

– Всему свое время, – повторил Один, расплывшись в добродушной улыбке.

Он начал насвистывать незнакомую мелодию в минорных оттенках, наблюдая за огоньками точно также, как и я. Детский восторг разлился по моему телу. Я была в предвкушении чуда. Это явление казалось мне волшебным. Каким-то по-детски наивным. Волнение переполняло меня от макушки до кончиков пальцев на ногах. Я ждала. Ждала сказки. И она случилась.

Сотни маленьких вспышек ворвались на поляну, заполняя округу тусклым свечением. Хорошенько присмотревшись, я обнаружила, что это никакие не огоньки, а живые существа с крылышками и длинными хвостами или даже можно сказать плавниками. Они напоминали красочных рыб, которые обитают около рифов. У них было продолговатое тело, покрытое чешуей. Она переливалась на свету, попадая под яркие лучи солнца. Их крылья двигались с невероятной скоростью, создавая тот самый гудящий шум. Помимо всего прочего, с них осыпалась какая-то пыль. Легкий золотой порошок так и висел в воздухе.

– Кто это? – спросила я, завороженная красотой лесных существ.

– У них нет определенного названия. В разных легендах их нарекают разными именами и приписывают невероятные свойства.

– Да, но кто же они на самом деле?

– На самом же деле это просто обитатели леса. Безобидные. Без каких-либо магических сил. Практически всю свою жизнь они проводят под корой деревьев, но, когда наступает осень, собираются в стайки и направляются в горы. Там они проводят целую зиму. В своих темных безлюдных пещерах.

– Они светятся, – заключила я.

– Весьма полезное свойство, когда ты живешь во мраке.

Я вышла в центр поляны, постоянно оглядываясь по сторонам. Клубы блестящей пыльцы оседали на траву, цветы и нижние ветки деревьев. Все постепенно тонуло в золоте. Маленькие существа пролетали мимо, не обращая совершенно никакого внимания на меня.

– Почему они не боятся? – поинтересовалась я у Одина, наблюдая за плавным полетом зверушек.

– У них очень плохое зрение. Они доверяют только своей интуиции и памяти предков.

– Тогда зачем им нужна такая яркая кожа? – удивилась я.

– На черном цвете любое яркое пятно смотрится еще ярче.

Я понимающе кивнула.

– Зато у них превосходный слух, – сказал Один и вновь начал насвистывать грустную мелодию.

Некоторые из существ зависли в воздухе и стали прислушиваться. Их острые ушки вращались, пытаясь определить источник звука. Вскоре они его отыскали. Всеотца окружила целая стайка. Целую минуту они парили вокруг, то приближаясь, то отдаляясь, а затем по лесу стала раздаваться мелодия, которую воспроизводил Один.

Я застыла в немом удивлении.

– Как Вы это сделали? – спросила я после недолгой паузы.

Всеотец расплылся в добродушной улыбке.

– Они общаются при помощи звуков, облачая в их мелодии, – пояснил он.

– Невероятно.

– Попробуй, – предложил мне Один.

Я прокашлялась и попыталась насвистеть какой-нибудь простенький мотив, но вместо свиста получилось какое-то шипение.

– Не умею, – разочарованно сказала я.

Всеотец тихонько хохотнул.

– Ничего. Ты обязательно научишься.

– Принцессам не пристало свистеть, – пошутила я, бросив быстрый взгляд на Одина. Царь улыбался.

– Когда царица Фригг согласилась стать моей женой, я отвез ее в этот лес. Еще мальчишкой я обнаружил эту поляну. Несколько столетий назад. Помню тот прекрасный солнечный день. Он был похож на этот. Такой же теплый, чистый и ясный. Я стоял здесь, завороженный красотой существ. Мне тогда казалось, что на свете нет ничего прекраснее, но я ошибался, – поведал Один. – Достаточно было увидеть царицу.

Мне стало невыносимо грустно.

– Не позволяй счастливым воспоминаниям омрачиться из-за утраты, Сигюн. Они должны оставаться счастливыми.

Я шумно выдохнула.

– Мне жаль, что я ее никогда не знала, – сказала я, присаживаясь на поваленный ствол дерева.

Царь отрицательно покачал головой.

– Она всегда с тобой. Здесь, – Один положил руку на сердце. – Она живет в тебе, в твоих поступках и помыслах. Вы с ней похожи. Порой, даже слишком. Возможно, это и стало причиной моей холодности. Мне было невыносимо видеть ее продолжение в другом человеке.

Я удивленно приподняла брови и посмотрела на царя.

– Да. Фригг была смелой и справедливой. Она была способна разглядеть луч света даже в самой темной душе. Ровно так она поступила со мной.

– С Вами? – переспросила я.

– Мы встретились, когда я вернулся с очередного похода на чужие земли. Очередное царство пало, отдавшись на милость победителями. Асгард ширился и креп. Мои руки утопали в крови, а разум захватило тщеславие. Можешь себе представить, какое впечатление я произвел на молодую девушку, которая жила в уединенном замке на окраине леса? Она никогда не видела боли и смерти.

– Но после свадьбы Вы же не остались во дворце, а продолжили совершать военные походы, – напомнила я.

– Да, но я стал ценить жизнь других людей. Эта женщина сделала меня мягче. Она показала мне, что кроме смерти существует любовь. Любовь невероятной силы.

– Вы счастливый человек, – заключила я. – Вы любили и были любимы.

Один кивнул.

– Любовь прекрасна, когда она создает, а не разрушает, Сигюн.

– Согласна, но сомневаюсь, что можно во втором случае это чувство назвать любовью.

– А что же это по-твоему? – поинтересовался Всеотец.

– Болезнь, – полушепотом произнесла я, наблюдая, как существа покидают осенний лес. Впервые за долгое время в моей душе поселилась надежда. Я ощущала умиротворение.

– А с болезнью следует бороться.

– Да, – сухо заключила я.

Один похлопал меня по руке.

– Сигюн, стремясь сделать счастливыми других, ты лишаешь этого себя, – сказал он, смотря мне прямо в глаза.

– А что если счастье другого человека является счастьем и для меня?