Торговцы космосом
Шрифт:
– Спину ломит, – пожаловался он. – В монастырь уйти, что ли? Приходится так жить, положение обязывает. Это медленно но верно убивает меня. О… проклятая туристка из Новой Скотии. Ведь сейчас весна? Ты думаешь, этим все объясняется? А может, у нее эскимосская кровь.
– Сейчас поздняя осень, – сказал я.
– Вот как! Тогда, может, у нее нет календаря… Дай-ка мне Кофиест.
И никаких «спасибо» или «пожалуйста». Он привык к тому, чтобы по его первому требованию весь мир был у его ног. Да, Джек здорово изменился.
– Джек, ты мог бы поработать со мной сегодня? – спросил я уже без всякого энтузиазма.
– Мог бы, –
– Проводил кое-какие изыскания, – уклончиво ответил я.
– А Кэти ты видел? Чудесная у тебя женушка, Митч. – Его улыбка пришлась мне не по вкусу. Она могла означать воспоминания.
– Рад, что она тебе нравится, – процедил я сквозь зубы. – Заходи, будем рады.
Он сплюнул в чашку с Кофиестом, аккуратно поставил ее на стол и спросил:
– Ты о какой работе говоришь?
Я показал ему мои наброски. Большими глотками он выпил стакан минеральной воды и, постепенно приходя в себя, начал читать.
– Все ты тут переврал, – наконец недовольно сказал он. – Не знаю я никакого Лерода, Холдена или Макгилла, и черта с два были они самоотверженными исследователями. К Венере не «_притягивает_», к ней «_приталкивает_». – Он сидел с мрачным видом, поджав под себя ноги.
– Мы предполагаем, что их притянуло, – терпеливо пояснил я. – Если хочешь, мы попытаемся убедить в этом читателя. Здесь надо бы оживить рассказ твоими личными впечатлениями. Как ты на это смотришь?
– Меня с этого воротит, – произнес Джек равнодушно. – Митч, закажи-ка мне душ, а? Десять минут из пресной воды, погорячей. Черт с ней, с ценой. Ты тоже можешь стать знаменитостью. Нужно только, чтоб тебе повезло, как мне. – Он свесил с койки короткие ножки и стал сосредоточенно разглядывать собственные ступни. – Что ж, – вздохнул он, – живи пока живется.
– Так как же насчет статьи? – спросил я.
– Поищи мои отчеты, – небрежно ответил он. – А как там насчет душа?
– Поищи себе лакея, – в тон ему ответил я и вышел, вконец взбешенный.
В своей кабине я часа два потел, вставляя в статью «впечатления очевидца», а потом, прихватив охрану, отправился делать покупки. Стычек с патрульными на этот раз не произошло. В витрине обсерватории Астрона я увидел объявление: «Доктор Астрон сожалеет о том, что неотложные дела потребовали его срочного возвращения на Землю».
Я поинтересовался, улетела ли ракета «Рикардо» на Землю.
– Два часа назад, – ответил один из моих провожатых. – Завтра отлегает «Парето».
Итак, теперь я уже мог говорить.
Я рассказал Фаулеру Шокену все.
И он не поверил ни единому слову.
Однако он держался достаточно тактично, стараясь не обидеть меня.
– Никто не упрекает тебя, Митч, – мягко сказал он. – Тебе много пришлось вынести. Все мы иногда восстаем против действительности. Но у тебя есть друзья, мой мальчик. Они помогут тебе. Бывают минуты, когда каждый из нас нуждается в помощи. Мой психиатр…
Боюсь, что я закричал на него.
– Ну, ладно, ладно, – произнес он все так же мягко и понимающе. – Время у нас есть. Правда, профанам нечего соваться в эту тонкую область, но, мне кажется, я кое-что в этом смыслю и постараюсь объяснить тебе…
– Объясните лучше вот это! – заорал я, сунув ему под нос подделанный номер моего свидетельства благонадежности.
– Хорошо,
объясню, – он оставался спокойным. – Это еще одно доказательство твоего короткого… ну, если хочешь, бегства от действительности. У тебя был психический шок. Ты бежал от самого себя, возомнил себя другим человеком и выбрал жизнь, диаметрально противоположную той, которую вел талантливый и прилежный работник рекламы. Ты выбрал легкую и беззаботную жизнь черпальщика, загорающего под солнцем тропиков…Выслушав все это, я уже не сомневался в том, кто из нас на самом деле далек от действительности.
– Твою чудовищную клевету на Таунтона поймет всякий, кто мало-мальски разбирается в природе наших подсознательных мотивов. Я рад, что ты высказался. Значит, опять входишь в норму. Какова наша главная задача, главная задача Митчела Кортнея, работника рекламы? Бить противника, подрывать конкурирующие фирмы изнутри, уничтожать их. Твои выдумки о Таунтоне говорят понимающему человеку о том, что ты рвешься стать прежним Митчелом Кортнеем, работником рекламы. Выраженные в символах, окутанные таинственностью подсознательного, эти небылицы о Таунтоне тем не менее понятны. А встречу с девицей по имени Хеди ты позаимствовал из детективной литературы.
– Черт побери! – не выдержал я. – Да взгляните на мою челюсть! Видите эту дырку? Рана все еще болит.
Он только улыбнулся:
– Хорошо, что ты не причинил себе большего вреда, Митч.
– А Кэти? – хрипло спросил я. – А те сведения о «консах», которые я вам передал? Условные знаки, пароли, приветствия, явки?
– Митч, – произнес он искренне. – Я тебе уже говорил, что не намерен забираться в дебри психоанализа, но все это твоя фантазия. Из ревности – это тоже результат раздвоения твоей личности на Гроуби – Кортнея – ты отождествил свою жену с этими чудовищами – «консами». «Гроуби» тщательно подтасовывает факты, чтобы его сведения о «консах» нельзя было ни проверить, ни опровергнуть. «Гроуби» устраивает так, чтобы твое настоящее «я» молчало об этих «фактах» до тех пор, пока «консы» не сменят пароль, явку и прочее. «Гроуби» действует из чувства самосохранения. «Кортней» должен вернуться, и «Гроуби» это знает. Он чувствует, что его «вытесняют», и тогда решает дождаться удобного момента. «Гроуби» подстраивает все так, чтобы еще вернуться…
– Я не сумасшедший!
– Мой психиатр…
– Вы должны верить мне!
– Борьба подсознательного…
– Говорю зам, Таунтон нанимает убийц!
– Знаешь, Митч, когда я окончательно убедился в том, что ты нездоров?
– Ну? – с горечью спросил я.
– Когда ты сочинил, будто на ячейке «консов» сидела Малая Наседка. Этот символ… – он даже слегка смутился, и щеки его порозовели. – Мне стало совершенно ясно…
Больше я не стал спорить и только в одном решил не уступать: – Мистер Шокен, говорят, что лучше не перечить сумасшедшим?
– Ты не сумасшедший, мой мальчик. Тебе просто нужна помощь, как и многим…
– Выражусь яснее. Вы исполните одну мою прихоть?
– Разумеется, – снисходительно улыбнулся он.
– Обеспечьте охрану себе и мне. Таунтон нанимает убийц. Я ли так думаю, или «Гроуби», или сам дьявол, – неважно, но повторяю, Таунтон нанимает убийц. Если вы согласитесь обеспечить охрану, я обещаю, что не буду, как вы говорите, валять дурака и даже пойду к вашему психиатру.
– Ладно, – улыбнулся он, явно потешаясь надо мной.