Торговцы живым товаром. Афера «Бьютимейкер»

Чарлз Хеннингер сидел за столом, держа перед собой переплетенные пальцы рук. Холодная вынужденная улыбка почти перерезала пополам его круглое лицо.

— Садитесь, садитесь, мистер Дарк, — произнес он.

Дарк сел и закурил новую сигарету. Хеннингер сказал:

— Как я понимаю, на время отпуска мистера Бомона вы выполняете обязанности ответственного редактора?

— Совершенно верно.

— А теперь скажите мне, мистер Дарк, не давал ли вам Бомон несколько недель назад особых указаний, чтобы на страницах журнала до поры до времени не упоминалось ни о каком изделии фирмы «Черил»?

— И это верно.

Хеннингер придвинул к себе экземпляр «Обсервер», и как бы невзначай, перелистал несколько страниц.

— Тогда почему же вы напечатали пятистраничный репортаж под заголовком «Афера «Бьютимейкер»?

— Раньше или позже его все равно пришлось бы напечатать, — просто ответил Дарк. — Откровенно говоря, это действительно афера.

— Это зависит от точки зрения, мистер Дарк. Понимаете ли вы, что своим безответственным поступком вынудили эту фирму предъявить нам стотысячный иск?

— Ого, даже так! — воскликнул Дарк. — Странно, как Фасберже отважился на это?

— И, по-моему, только вы один должны отвечать за это, что напечатали материал наперекор распоряжению главного редактора и не согласовали его со мной.

— Каждое слово этого репортажа правдиво, — торжественно заявил Дарк, — и каждое слово служит интересам общества. В случае нужды я могу вызвать Мери Стенз как свидетеля. А все, что связано с доктором Раффом, с юридической точки зрения никак не идет на пользу фирме «Черил».

— Меня не интересуют юридические толкования! Меня интересует факт непослушания со стороны подчиненного мне редактора. Ни в каком журнале не будет порядка, если в его штате находится бунтовщик. Я дал специальные указания, чтобы о фирме «Черил» не упоминалось в редакционных материалах. Вы же дождались, пока редактор уйдет в отпуск, и принялись действовать по-своему. Этим вы поставили наш концерн и меня лично в весьма сложное положение.

Дарк раздраженно встал и взглянул на Хеннингера.

— За все время своего существования «Обсервер» еще никогда не имел такой рекламы, — сердито сказал он. — Все газеты в стране подхватили этот репортаж. Будет сделан запрос в Палате общин. Все, в том числе и сам Фасберже знают, что правда на нашей стороне. Фасберже никогда не обратится в суд, так как отлично понимает, что у него нет для этого никаких оснований. Возможно, он предложит уладить дело без суда. Ведь я знаю, что он ваш приятель, что вы члены одного клуба и прочее. Единственное, что вам надо, — это угостить его хорошим завтраком, так же, как сделал он.

— Мистер Дарк, — с огромным самообладанием произнес Хеннингер, — я жду от вас заявления об уходе.

Дарк вышел из кабинета и направился вниз, к Бренде Мейсон.

— Меня уволили, — коротко сообщил он.

Бренда печально взглянула на него.

Мери снова жила в «Оникс-Астории». Комната была другая, но такая же большая и роскошная. Виллерби тоже был там, охраняя ее от репортеров. Казалось, время повернулось вспять. Голливуд как будто отошел в далекое прошлое.

Не отступал и Фасберже, непримиримый и властный Фасберже, в каждом слове которого звучали гнев и возмущение. Но одновременно это был и очень настойчивый Фасберже, который упрямо добивался ее личной благосклонности, несмотря на все беды, причиненные ему разоблачительным выступлением «Обсервера».

— Единственное, что я ценю в людях и, особенно, в своих служащих, это лояльность, — подчеркнуто говорил он. — Будем говорить откровенно: фирма «Черил» способна выдержать и не такой кризис. Более всего поразило меня то, что именно вы стали непосредственной причиной неприятного положения, в котором мы оказались.

— Я уже сказала, что мне очень жаль, — вздохнула Мери. — Я никогда не думала, что Дарк все-таки напечатает этот репортаж. Он задевает меня не меньше, чем фирму «Черил». В одних газетах меня называют фальшивой, в других подопытном кроликом. Боюсь даже представить себе, как это повлияет на мои дела в американском кино и телевидении.

— Никак не повлияет, — фыркнул Фасберже. — Американцы больше всего любят сенсации. То, что вы стали первой красавицей в мире благодаря курсу биохимического лечения, только усилит их интерес. Весь этот шум никак не отразится на вашей артистической карьере. Другое дело, что «Бьютимейкер», как товар, теперь не существует. — Он посмотрел на девушку с нескрываемой враждебностью. — Со дня появления репортажа мы уже получили более двух тысяч отказов торговых фирм и магазинов, заказавших нам большие партии крема. И это только начало!

Мери виновато поглядела на него, но ничего не сказала.

Фасберже подошел ближе к ней.

— Неужели у вас нет никакого чувства долга? — спросил он. — Неужели вас не грызут укоры совести? После того, как вы по сути, погубили изделие, которое должны были рекламировать?..

— Вы хотите, чтобы я извинялась весь вечер?

Лицо Фасберже стало немного мягче.

— Конечно, нет, моя дорогая. Простите, пожалуйста. Этот проклятый «Обсервер» совсем вывел меня из равновесия. Сегодня, вероятно, такой день. Знаете, человеку иногда требуется какая-то разрядка… — Он немного помолчал и подошел к ней ближе. — А вы могли бы многое сделать для меня…

Мери отступила.

— Мистер Фасберже, — прямо спросила она, — что вы от меня хотите? Мне не хочется быть нелюбезной, но единственный мой ответ — нет. Вы изменили мою внешность, но мои моральные принципы остались неизменными. Если говорить откровенно, мне противно смотреть на вас.

— Если хотите знать, — спокойно ответил Фасберже, — мне тоже противно глядеть на вас, хотя вы и такая красивая. А может быть, наступит еще время, когда вам самой противно будет взглянуть на себя.

Мери вопросительно посмотрела на него, не понимая, к чему он ведет.

— Человек почти не замечает повседневных перемен, которые происходят с ним. Когда я видел вас перед отъездом, вы были прекрасны. Прошло несколько недель, и теперь даже я, как бы ни был стар, могу заметить разницу.

— Что вы хотите этим сказать? — спросила она, нервно коснувшись рукой своего лица.

Фасберже улыбнулся еще шире.

— Вот уже почти два месяца, как вы последний раз виделись с доктором Раффом. Вот зеркало. Приглядитесь к себе более внимательно.

Она медленно подошла к большому зеркалу. Она была так же ослепительно красива, как и прежде. А впрочем… Ее пытливый взгляд не пропустил ни малейших деталей. Кожа показалась не такой свежей и упругой, под глазами появились едва заметные отеки. Мери вдруг увидела в своих глазах испуг.