Торговец пушками

Наблюдая за тем, как он пробивает себе дорогу сквозь плотную массу агентов по недвижимости, я невольно поймал себя на воспоминаниях об играх в войну, в которые мы с Соломоном досыта наигрались в Белфасте.

Счастливые дни, редкие точки на фоне тягуче-печальных месяцев.

Шел 1986-й. Соломона вместе с дюжиной других столичных полицейских из особого отдела командировали для усиления облажавшихся «Королевских констеблей Ольстера». Долго доказывать, что он единственный, кто окупил свой авиабилет, Соломону не пришлось, а потому незадолго до окончания срока командировки ольстерцы, которым вообще-то трудно угодить, сами попросили его остаться на сверхсрочную и попытать силы в качестве мишени для лоялистов [3] из парламента. Что он и сделал.

3

Лоялисты (от англ. loyalist – верноподданный) – сторонники английской монархии, в Северной Ирландии так называют протестантов, противников отделения этой территории от Великобритании.

Я же в то время дослуживал свой последний, восьмой, армейский год – в полумиле от Соломона, в двух комнатушках над туристическим агентством под гордым названием «Свобода». Подвизался я в группе с рыкастым названием ГР-24 – одном из многочисленных подразделений военной разведки, конкурировавших тогда – да и сейчас наверняка тоже – за бизнес в Северной Ирландии. Так уж получилось, что остальные мои собратья по оружию почти все поголовно были выходцами из Итона, в контору заявлялись при галстуках, а каждый уик-энд летали в Шотландию – поохотиться на куропаток, и в результате большую часть свободного времени я проводил в компании Соломона, в основном в четырехколесных таратайках со сломанными печками.

Однако время от времени мы все же выбирались на воздух и делали что-нибудь полезное. И за те девять месяцев, что мы провели вместе, я стал свидетелем не одного смелого и выдающегося поступка, совершенного Соломоном. Да, он забрал три жизни, но спас при этом не меньше десятка других, в том числе и мою.

Агенты по недвижимости давились от смеха, глядя на его коричневый плащ.

– Знаете, командир, Вульф – компания дурная, – сказал он.

Это была наша третья пинта, и Соломон расстегнул верхнюю пуговицу. Сохранись у меня верхняя пуговица, я сделал бы то же самое. Бар понемногу пустел, посетители расходились, кто – домой, к женам, кто – в кино. Я закурил очередную, уже не помню какую по счету сигарету.

– Из-за наркотиков?

– Из-за наркотиков.

– И все?

– А разве должно быть что-то еще?

– Ну да. – Я поглядел через стол на Соломона. – Должно быть что-то еще, раз всем этим почему-то занимается не отдел по борьбе с наркотиками. Каким боком тут замешаны ваши люди? Вам что, больше нечем заняться? И вы решили покопаться по помойкам?

– Я ничего такого не говорил.

– Ну еще бы.

Соломон помолчал, взвешивая свои слова, и, по всей видимости, нашел кое-какие из них несколько тяжеловатыми.

– Один очень богатый человек, крупный бизнесмен, приезжает к нам в страну с желанием инвестировать. В Министерстве торговли и промышленности ему суют бокал хереса и кучу глянцевых брошюр, и человек переходит к делу. Говорит, что собирается заняться производством изделий из металлопластика в широком ассортименте, и не будет ли у кого возражений, если он построит полдюжины заводов в Шотландии и северо-восточной части Англии? Кое-кто из министерских чинуш чуть не обделывается от восторга, и новоявленному инвестору тут же предлагают субсидий на пару сотен миллионов плюс постоянное разрешение на парковку в Челси. Честно говоря, даже не знаю, что круче.

Отхлебнув пива, Соломон вытер губы тыльной стороной ладони. Было заметно, что он злится.

– Проходит какое-то время. Чек обналичен, заводы гудят – и вот тут в Уайтхолле неожиданно звонит телефон. Международный звонок из Вашингтона. Вы что там, не в курсе, что ваш богатый бизнесмен, ну, тот, что клепает всякие пластмассовые штучки, попутно промышляет еще и перевозками огромных партий опиума из Азии? О боже, откуда, конечно, мы не знали, огромное спасибо, что предупредили, привет жене и детишкам. Паника. Что делать?! Ведь богатый бизнесмен уже крепко сидит на огромной куче наших денежек и обеспечивает работой три тысячи наших сограждан.

Тут у Соломона словно закончилась батарейка, как будто дальше контролировать свою злость было выше его сил. Но я ждать не мог.

– И что дальше?

– А дальше собирается некий комитет из не особенно здравомыслящих леди и джентльменов, которые поднапрягают свои заплывшие жиром мозги и, посовещавшись, принимают решение относительно возможных вариантов дальнейших действий. И получается такой список: не делаем ничего, ничего не делаем или звоним в «999» и зовем на помощь дурачка-констебля. Единственное, правда, в чем они единогласно убеждены, – так это то, что последний вариант им нравится меньше всего, а вернее, не нравится вовсе.

– И О’Нил?...

– Да, дело поручают О’Нилу. Надзор. Локализация. Контроль за ущербом. Называйте, блин, как хотите. – В лексиконе Соломона «блин» являлся грязнейшим из ругательств. – Но ничего из этого списка не должно иметь ни малейшего отношения к Александру Вульфу. Разумеется.

– Разумеется, – повторил я. – И где же Вульф сейчас?

Соломон взглянул на свои часы.

– В настоящий момент он в кресле 6С «Боинга-747» компании «Бритиш эруэйз», следует маршрутом Вашингтон – Лондон. И если у него хватит здравого смысла, то он закажет говядину по-веллингтонски. Хотя, возможно, Вульф предпочитает рыбу, но я лично в этом сомневаюсь.

– А кино какое?

– «Пока ты спал».

– Я впечатлен.

– Детали – мое божество, командир. Работенка, может, и паршивая, но это вовсе не означат, что делать ее нужно так же паршиво.

Мы дружно отхлебнули и, расслабившись, замолчали. Но я все равно должен был спросить.

– Послушай, Давид...

– К вашим услугам, командир.

– Может, ты все-таки объяснишь, какова во всем этом моя роль? – В его взгляде легко читалось «вам лучше знать», так что я решил подхлестнуть лошадей. – Я имею в виду, кто хочет его смерти и зачем представлять дело так, будто убийца – я?

Соломон осушил кружку.

– Зачем – я сам не знаю, – ответил он. – А насчет «кто», мы склонны думать, что это ЦРУ.

Ночью я ворочался – сначала немного, потом чуть поактивнее – и даже пару раз вставал, чтобы записать на мой налогово-рентабельный диктофон ряд идиотских монологов о состоянии дел. Кое-что во всей этой истории меня беспокоило, кое-что – даже пугало, но более всего не давал покоя один элемент. По имени Сара Вульф.

Поймите меня правильно: я вовсе не влюбился в нее. Да и с чего бы? В конце концов, в ее обществе я провел всего-то пару часов, не более, причем ни один из этих часов никак не назовешь приятным. Нет, я определенно не влюбился в нее. Меня не заведешь парой светло-серых глазок и взбитыми каштановыми локонами.

Господи.

В девять утра я уже затягивал свой клубный галстук и застегивал пуговично-некомплектный блейзер, а в половине десятого – давил кнопку звонка в справочной Национального Вестминстерского банка в Суисс-Коттедже. Никакого четкого плана действий у меня не было, но, как мне казалось, с моральной точки зрения неплохо было бы взглянуть в глаза моему банковскому менеджеру – хотя бы раз за минувшие десять лет. Пусть даже деньги на моем счету и не были моими.

Меня попросили подождать в приемной перед кабинетом менеджера, вручив пластиковый стаканчик с таким же пластиковым кофе, причем настолько горячим, что пить его было просто невозможно, и ставшим чуть не ледяным через какую-то сотую долю секунды. Я как раз пытался избавиться от мерзкого пойла, воспользовавшись стоявшим в углу бочонком с фикусом, когда из-за двери кабинета возникла рыжеволосая голова какого-то парнишки лет максимум девяти, кивком пригласившая меня проходить и представившаяся Грэмом Халкерстоном, заведующим отделением.